В первый момент она никак не могла сообразить, где находится. Незнакомые оконные занавески скупо пропускали и без того не слишком яркий утренний свет. Повернув голову и увидев спящего рядом Эдварда, она сразу все вспомнила.
Инстинктивно Ким закрылась до подбородка простыней. На новом месте она чувствовала себя неловко и неуютно.
«Какая же ты лицемерка!» — мысленно сказала она себе.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как она говорила Эдварду, что не хочет торопить события, и вот, пожалуйста, она просыпается в его постели. Еще никогда отношения с мужчинами не заканчивались у нее такой скорой интимной близостью.
Решив одеться, пока Эдвард не проснулся, Ким попыталась осторожно выскользнуть из постели. Попытка не удалась. Отвратительный маленький белый терьер Эдварда по кличке Буфер громко зарычал и оскалил зубы. Сидя у изножья кровати, он явно стерег каждое движение гостьи.
Эдвард проснулся, сел, пинком отпихнул собаку от кровати и со стоном снова повалился на подушку.
— Который час? — пробурчал он, не открывая глаз.
— Начало седьмого.
— Почему ты так рано проснулась? — спросил он.
— Я уже привыкла, — ответила Ким. — Я всегда просыпаюсь в это время.
— Но ведь мы легли почти в час.
— Это не имеет значения, — сказала Ким. — Прости, пожалуйста, мне просто не надо было у тебя оставаться.
Эдвард открыл глаза и внимательно посмотрел на Ким.
— Тебе неудобно здесь? — спросил он. Ким кивнула.
— Мне очень жаль, что так произошло, не надо было тебя уговаривать остаться.
— Это не твоя вина, — возразила Ким.
— Но ты же хотела уйти, значит, это моя вина, — настаивал Эдвард.
Они обменялись короткими взглядами и одновременно улыбнулись.
— Мы, кажется, начинаем повторяться, — не погасив улыбки, произнесла Ким. — Мы снова начали наперегонки извиняться.
— Это было бы очень смешно, когда бы не было так грустно, — проговорил Эдвард. — Я надеялся, что хоть теперь-то нам удастся сдвинуться с мертвой точки.
Ким повернулась к нему и обвила его руками. Некоторое время они молчали, наслаждаясь объятием. Молчание нарушил Эдвард.
— Ты все еще испытываешь неудобство?
— Нет, — ответила Ким. — Мы просто поговорили о нем, и оно исчезло.
Когда Эдвард отправился в душ, Ким позвонила Марше, которая вот-вот должна была уйти на работу. Марша очень обрадовалась, услышав ее голос, но все же мягко упрекнула Ким за то, что та не позвонила ей накануне вечером и не предупредила, что не придет ночевать.
— Да, мне, конечно, следовало позвонить, — признала Ким.
— Отсюда я могу заключить, что вечер прошел удачно, — скромно заметила Марша.
— Все прекрасно, — согласилась Ким. — Просто когда я спохватилась, было уже так поздно, что я не стала звонить. Ты, наверное, уже спала, а мне не хотелось тебя будить. Кстати, ты не забыла накормить Шебу? — добавила она, меняя тему. Марша сразу все поняла, она слишком хорошо знала свою подругу.
— Твоя ненаглядная кошечка пообедала с большим аппетитом, — сообщила Марша. — Да, чуть не забыла, есть еще одна новость. Вчера вечером звонил твой отец. Просил при случае перезвонить ему.
— Мой отец? — переспросила Ким. — Он же мне никогда не звонит.
— Мне ты можешь не рассказывать об этом. Мы живем с тобой несколько лет, и я ни разу не разговаривала с ним по телефону.
Выйдя из душа, Эдвард удивил Ким предложением пойти позавтракать на Гарвард-сквер. Она думала, что он сразу очертя голову бросится в лабораторию.
— У меня в запасе еще два часа, — объяснил Эдвард. — Лаборатория подождет. К тому же за последний год это был самый приятный для меня вечер, и я хочу его продлить.
Радостно улыбнувшись, Ким обвила руками шею Эдварда и тесно приникла к нему. Чтобы дотянуться до его лица, ей пришлось привстать на цыпочки. Он вернул ей ласку с избытком.
Они сели в машину Ким: ее надо было срочно убирать, поскольку Ким оставила ее накануне в неположенном месте. На Гарвард-сквер Эдвард повел ее в студенческую забегаловку, где они позавтракали яичницей с беконом и выпили по чашке кофе.
— Какие у тебя планы на сегодня? — спросил Эдвард. В столовой стоял невыносимый шум — экзаменационная сессия была в полном разгаре, и ему приходилось кричать.
— Поеду в Салем, там началась реконструкция коттеджа. Я хочу посмотреть, что делается, — сказала Ким. Она назвала старый дом коттеджем, чтобы подчеркнуть, что речь идет не о замке.
— Когда ты рассчитываешь вернуться?
— Пораньше, во второй половине дня, — ответила Ким.
— Может быть, мы встретимся в Харвест-баре в восемь?
— Договорились, — согласилась Ким.
После завтрака Эдвард попросил Ким подбросить его к зданию Гарвардских биологических лабораторий.
— Может, я отвезу тебя домой, чтобы ты взял свою машину? — предложила Ким.
— Нет, спасибо, — отказался Эдвард. — В кампусе я сейчас не найду свободного места для парковки. Я доеду на университетском автобусе. Я часто так делаю. Очень выгодно жить недалеко от работы.
Ким высадила его на углу Киркленд-стрит и Дивинити-авеню. Он стоял у обочины и махал ей до тех пор, пока она не скрылась из виду. Он понимал, что любит, и любим, и ему нравилось ощущение собственной влюбленности. Повернувшись, он зашагал по Дивинити-авеню. Ему хотелось петь. Особенное наслаждение доставляло то, что ему начало казаться, будто Ким испытывает по отношению к нему такие же чувства. Все, что ему оставалось, — это надеяться, что связь их продлится не один день. Он вспомнил о цветах, которые посылал ей каждый день, и подумал, не переусердствовал ли он с этим, но проблема заключалась в том, что в любви Эдвард был сущим младенцем, поэтому ему не удалось прийти ни к какому выводу.
Войдя в биологический корпус, Эдвард посмотрел на часы. Было уже около восьми. Поднимаясь по лестнице, он беспокоился, что ему придется ждать прихода Скрэнтона. Но опасения его оказались напрасны. Кевин был на месте.
— Я очень рад, что ты пришел, — сказал Кевин. — Я как раз собирался тебе звонить.
— Ты нашел Claviceps purpurea ? — с надеждой в голосе спросил Эдвард.
— Нет, — ответил Кевин, — не Claviceps .
— Вот черт! — ругнулся Эдвард. От отчаяния он буквально рухнул на стул. В груди появилось неприятное ощущение разочарования и пустоты. Он так рассчитывал на положительный результат, он так надеялся сделать приятное Ким. Он хотел преподнести ей Claviceps как дар науки, чтобы снять с Элизабет напрасное и несправедливое обвинение.
— Не смотри таким букой, — проговорил Кевин. — Там не оказалось Claviceps , но зато там выросла куча другой плесени. Один из ее видов морфологически напоминает Claviceps purpurea , но это неизвестный доселе науке вид.
— Ты шутишь, — недоверчиво произнес Эдвард. Лицо его несколько просветлело. По крайней мере, они сделали открытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Инстинктивно Ким закрылась до подбородка простыней. На новом месте она чувствовала себя неловко и неуютно.
«Какая же ты лицемерка!» — мысленно сказала она себе.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как она говорила Эдварду, что не хочет торопить события, и вот, пожалуйста, она просыпается в его постели. Еще никогда отношения с мужчинами не заканчивались у нее такой скорой интимной близостью.
Решив одеться, пока Эдвард не проснулся, Ким попыталась осторожно выскользнуть из постели. Попытка не удалась. Отвратительный маленький белый терьер Эдварда по кличке Буфер громко зарычал и оскалил зубы. Сидя у изножья кровати, он явно стерег каждое движение гостьи.
Эдвард проснулся, сел, пинком отпихнул собаку от кровати и со стоном снова повалился на подушку.
— Который час? — пробурчал он, не открывая глаз.
— Начало седьмого.
— Почему ты так рано проснулась? — спросил он.
— Я уже привыкла, — ответила Ким. — Я всегда просыпаюсь в это время.
— Но ведь мы легли почти в час.
— Это не имеет значения, — сказала Ким. — Прости, пожалуйста, мне просто не надо было у тебя оставаться.
Эдвард открыл глаза и внимательно посмотрел на Ким.
— Тебе неудобно здесь? — спросил он. Ким кивнула.
— Мне очень жаль, что так произошло, не надо было тебя уговаривать остаться.
— Это не твоя вина, — возразила Ким.
— Но ты же хотела уйти, значит, это моя вина, — настаивал Эдвард.
Они обменялись короткими взглядами и одновременно улыбнулись.
— Мы, кажется, начинаем повторяться, — не погасив улыбки, произнесла Ким. — Мы снова начали наперегонки извиняться.
— Это было бы очень смешно, когда бы не было так грустно, — проговорил Эдвард. — Я надеялся, что хоть теперь-то нам удастся сдвинуться с мертвой точки.
Ким повернулась к нему и обвила его руками. Некоторое время они молчали, наслаждаясь объятием. Молчание нарушил Эдвард.
— Ты все еще испытываешь неудобство?
— Нет, — ответила Ким. — Мы просто поговорили о нем, и оно исчезло.
Когда Эдвард отправился в душ, Ким позвонила Марше, которая вот-вот должна была уйти на работу. Марша очень обрадовалась, услышав ее голос, но все же мягко упрекнула Ким за то, что та не позвонила ей накануне вечером и не предупредила, что не придет ночевать.
— Да, мне, конечно, следовало позвонить, — признала Ким.
— Отсюда я могу заключить, что вечер прошел удачно, — скромно заметила Марша.
— Все прекрасно, — согласилась Ким. — Просто когда я спохватилась, было уже так поздно, что я не стала звонить. Ты, наверное, уже спала, а мне не хотелось тебя будить. Кстати, ты не забыла накормить Шебу? — добавила она, меняя тему. Марша сразу все поняла, она слишком хорошо знала свою подругу.
— Твоя ненаглядная кошечка пообедала с большим аппетитом, — сообщила Марша. — Да, чуть не забыла, есть еще одна новость. Вчера вечером звонил твой отец. Просил при случае перезвонить ему.
— Мой отец? — переспросила Ким. — Он же мне никогда не звонит.
— Мне ты можешь не рассказывать об этом. Мы живем с тобой несколько лет, и я ни разу не разговаривала с ним по телефону.
Выйдя из душа, Эдвард удивил Ким предложением пойти позавтракать на Гарвард-сквер. Она думала, что он сразу очертя голову бросится в лабораторию.
— У меня в запасе еще два часа, — объяснил Эдвард. — Лаборатория подождет. К тому же за последний год это был самый приятный для меня вечер, и я хочу его продлить.
Радостно улыбнувшись, Ким обвила руками шею Эдварда и тесно приникла к нему. Чтобы дотянуться до его лица, ей пришлось привстать на цыпочки. Он вернул ей ласку с избытком.
Они сели в машину Ким: ее надо было срочно убирать, поскольку Ким оставила ее накануне в неположенном месте. На Гарвард-сквер Эдвард повел ее в студенческую забегаловку, где они позавтракали яичницей с беконом и выпили по чашке кофе.
— Какие у тебя планы на сегодня? — спросил Эдвард. В столовой стоял невыносимый шум — экзаменационная сессия была в полном разгаре, и ему приходилось кричать.
— Поеду в Салем, там началась реконструкция коттеджа. Я хочу посмотреть, что делается, — сказала Ким. Она назвала старый дом коттеджем, чтобы подчеркнуть, что речь идет не о замке.
— Когда ты рассчитываешь вернуться?
— Пораньше, во второй половине дня, — ответила Ким.
— Может быть, мы встретимся в Харвест-баре в восемь?
— Договорились, — согласилась Ким.
После завтрака Эдвард попросил Ким подбросить его к зданию Гарвардских биологических лабораторий.
— Может, я отвезу тебя домой, чтобы ты взял свою машину? — предложила Ким.
— Нет, спасибо, — отказался Эдвард. — В кампусе я сейчас не найду свободного места для парковки. Я доеду на университетском автобусе. Я часто так делаю. Очень выгодно жить недалеко от работы.
Ким высадила его на углу Киркленд-стрит и Дивинити-авеню. Он стоял у обочины и махал ей до тех пор, пока она не скрылась из виду. Он понимал, что любит, и любим, и ему нравилось ощущение собственной влюбленности. Повернувшись, он зашагал по Дивинити-авеню. Ему хотелось петь. Особенное наслаждение доставляло то, что ему начало казаться, будто Ким испытывает по отношению к нему такие же чувства. Все, что ему оставалось, — это надеяться, что связь их продлится не один день. Он вспомнил о цветах, которые посылал ей каждый день, и подумал, не переусердствовал ли он с этим, но проблема заключалась в том, что в любви Эдвард был сущим младенцем, поэтому ему не удалось прийти ни к какому выводу.
Войдя в биологический корпус, Эдвард посмотрел на часы. Было уже около восьми. Поднимаясь по лестнице, он беспокоился, что ему придется ждать прихода Скрэнтона. Но опасения его оказались напрасны. Кевин был на месте.
— Я очень рад, что ты пришел, — сказал Кевин. — Я как раз собирался тебе звонить.
— Ты нашел Claviceps purpurea ? — с надеждой в голосе спросил Эдвард.
— Нет, — ответил Кевин, — не Claviceps .
— Вот черт! — ругнулся Эдвард. От отчаяния он буквально рухнул на стул. В груди появилось неприятное ощущение разочарования и пустоты. Он так рассчитывал на положительный результат, он так надеялся сделать приятное Ким. Он хотел преподнести ей Claviceps как дар науки, чтобы снять с Элизабет напрасное и несправедливое обвинение.
— Не смотри таким букой, — проговорил Кевин. — Там не оказалось Claviceps , но зато там выросла куча другой плесени. Один из ее видов морфологически напоминает Claviceps purpurea , но это неизвестный доселе науке вид.
— Ты шутишь, — недоверчиво произнес Эдвард. Лицо его несколько просветлело. По крайней мере, они сделали открытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122