Купающихся мальчишек на берегу становилось все больше. Гринька всматривался пристально в лица прохожих, но знакомых не находил. Теперь он уже не спрашивал, где найти большевиков, - стал умнее... Солнце поднялось высоко. Рабочие потянулись с пристани на обед. Гринька понял, что если ему раз повезло, сидя в саду, увидеть Романа Петровича, то на вторую такую удачу рассчитывать нельзя. И он бесцельно зашагал вдоль берега, шлепая ногами по теплой, ласковой воде...
ШЛЮПКА ИДЕТ В ПЛАВНИ...
Весть о большом побеге заключенных захватила Романа Петровича, Анастасию Григорьевну и Христю врасплох. Они уже приготовились к отъезду, когда неожиданно получили записку: "Сегодня, на рассвете, заключенные опрокинули конвой и разбежались. Рассеялись в окрестностях города. Идут обыски. Будьте настороже. Записку уничтожьте". Подписи под запиской не было. Да ее и не нужно было. Почерк был знакомый крупный, с сильным нажимом. Так писал Аким Семенович. Обитатели дома "мамаши" притаились за опущенными занавесками. По улице шли слухи противоречивые и непонятные. К Анастасии Григорьевне забежала соседка. Ахая и причитая, она рассказала, что в тюрьме взбунтовались все арестанты, перебили охрану и разбежались кто куда. Час спустя та же соседка прибежала снова и сбивчивым шепотком сообщила: арестованные пытались бежать, но их всех перестреляли, до единого. Из путаных рассказов можно было понять лишь одно: произошло нечто серьезное, взбаламутившее весь город. За рекой контрразведчики шарили в камышах и кустарниках. На дорогах они останавливали прохожих, проверяли документы, обыскивали подводы. На улицах появились патрули. Раза два прошли они и мимо дома Анастасии Григорьевны. Уже под вечер заглянул к ней один из партийных товарищей. Его прислали взять бинты и медикаменты из приготовленного для партизан запаса. От него узнали, что комитет послал своих людей разыскивать беглецов. Пока нашли двенадцать человек, из них трое ранены. Сергей был убит шагах в пятидесяти от дороги. Многие из беглецов, наверно, уже добрались до окрестных станиц и хуторов, а быть может, направились пешим ходом в плавни. О Гриньке посетитель ничего не знал. Кто-то из беглецов поминал о каком-то мальчике. Но куда тот делся... В доме волновались всё больше. Поездка отложена. О них словно забыли. Христя, еле сдерживая бурлящее в нем нетерпение, посматривал из-за занавесок на улицу. Анастасия Григорьевна неизвестно зачем и для кого убирала комнату... - Роман! - позвал Христя, не отходивший от окна, и молча кивнул головой на прохожего, медленно идущего по улице. Роман Петрович выглянул в окно. Издали по пушистым седым волосам и черной с медным колпачком трубке он узнал Акима Семеновича и выбежал во двор. Аким Семенович прошел мимо калитки, Все так же неторопливо он остановился и принялся выколачивать трубку о забор. Роман Петрович подошел и увидел в щели записку. Молча взял ее. Аким Семенович пошел дальше все той же развалистой, неторопливой походкой старого человека, которому некуда спешить. В доме возвращения Романа Петровича ждали с нетерпением. "К десяти часам вечера, - прочел он, - выходите к Черным Сваям. Дорогу знает Христя. Идите без вещей. Записку уничтожьте". - Все-таки едем! - тихо произнесла "мамаша" и задумалась. Черные Сваи!.. Много лет назад какой-то купец выстроил рыбную приемку не внутри бухты, где расположен город, а на открытом берегу. В кипучие дни путины рыбаки, вместо того чтобы гнать шаланды в городскую бухту, огибать длинную отмель, выдающуюся далеко в море, охотно сдавали улов по дешевке на близком к месту промысла открытом берегу. Слишком дорог был каждый час в горячее время хода рыбы. Росли барыши скупщика, росла и жадность. Рассчитываясь с рыбаками, он постоянно обвешивал их, обсчитывал. А зимой, когда мороз сковал у берегов мелкое море, приемка вспыхнула. Пока прискакали из города пожарные, от пристани и склада остались только сваи Этот низменный берег, заваленный гниющими водорослями, в серых кружевах морской пены, не посещали ни горожане, ни станичники. Не заглядывали сюда и рыбаки. Лишь морские ветры привольно гуляли здесь, теребили редкий камыш и гнали длинные, плоские волны на такой же плоский и скучный берег... - Роман! Как же с Гринькой-то? - вырвалось у Анастасии Григорьевны. - У него, кроме нас с тобой, ни одной души знакомой нет в городе. Пропадет парнишка! Роман Петрович только вздохнул в ответ. Время тянулось тягостно. За окнами смеркалось. Подходил час отъезда. Но никто не решался напомнить о нем первым. Легкий стук калитки сорвал всех с места и бросил к окну. По двору быстро прокатился какой-то странный комок. Тихо раскрылась дверь... и все увидели Гриньку. Вернее, догадались, что это он. Узнать мальчугана было нелегко. Поиски одежды на берегу были безуспешны. Отчаявшийся Гринька подобрал возле пристани старую рогожу и завернулся в нее. Он походил сейчас на бумажный фунтик, поставленный хвостиком вверх. - Гринька! - опомнилась "мамаша". - Живой! Мальчуган смущенно переступил с ноги на ногу. - Дайте чего-нибудь надеть, - попросил он. - У меня... ни рубашки, ни брюк. Одна рогожа! Анастасия Григорьевна подбежала к нему, обняла его вместе с рогожей: - Сыночек ты мой! Цел!.. Живехонек! Еще раз выручил старый семейный сундук. Нашлись в нем и брюки, и рубашка, и даже теплый пиджак - в дорогу. Пахнущую соленой рыбой рогожу сунули в печку. - Ишь ты! - удивленно присматривался Христя к Гриньке. - Грозен! Красный мститель! Гринька его не слышал. Он переоделся и, сидя за столом, уплетал остатки пирога с тыквой, запивая его желтым топленым молоком. Анастасия Григорьевна стояла возле него с крынкой в руке. Гринька откинулся на спинку стула и, улыбаясь, похлопал себя кулаком по животу: - Ого-го! Набарабанился! Христя поднялся первым. - Пора! - сказал он и кивнул на будильник. За ним заторопились и остальные. В последний раз осмотрели они комнату. И странно - почему-то теперь, после появления Гриньки, исчезло тягостное настроение. Как будто все тут только и ждали этого мальчонку в рогоже, свернутой фунтиком. Роману Петровичу и Христе передалось оживление "мамаши". С появлением Гриньки поездка в Ростов обрела для нее еще и второе серьезное значение. Анастасия Григорьевна решила: нужно сохранить мальчонку, пока она не сможет передать его с рук на руки отцу. А кто сможет лучше нее позаботиться о мальчике? Не раз она говорила Роману Петровичу о Гриньке: "Это не такой паренек, чтобы по базарам бегать. Ему семья нужна!" Слушая ее, Роман Петрович прекрасно понимал, что дело тут не только в Гриньке, но и в материнском сердце "мамаши". ...Они вышли со двора попарно. Впереди - Роман Петрович и Христя, за ними - "мамаша" с Гринькой. Лампу в доме оставили непогашенной, только прикрутили фитиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
ШЛЮПКА ИДЕТ В ПЛАВНИ...
Весть о большом побеге заключенных захватила Романа Петровича, Анастасию Григорьевну и Христю врасплох. Они уже приготовились к отъезду, когда неожиданно получили записку: "Сегодня, на рассвете, заключенные опрокинули конвой и разбежались. Рассеялись в окрестностях города. Идут обыски. Будьте настороже. Записку уничтожьте". Подписи под запиской не было. Да ее и не нужно было. Почерк был знакомый крупный, с сильным нажимом. Так писал Аким Семенович. Обитатели дома "мамаши" притаились за опущенными занавесками. По улице шли слухи противоречивые и непонятные. К Анастасии Григорьевне забежала соседка. Ахая и причитая, она рассказала, что в тюрьме взбунтовались все арестанты, перебили охрану и разбежались кто куда. Час спустя та же соседка прибежала снова и сбивчивым шепотком сообщила: арестованные пытались бежать, но их всех перестреляли, до единого. Из путаных рассказов можно было понять лишь одно: произошло нечто серьезное, взбаламутившее весь город. За рекой контрразведчики шарили в камышах и кустарниках. На дорогах они останавливали прохожих, проверяли документы, обыскивали подводы. На улицах появились патрули. Раза два прошли они и мимо дома Анастасии Григорьевны. Уже под вечер заглянул к ней один из партийных товарищей. Его прислали взять бинты и медикаменты из приготовленного для партизан запаса. От него узнали, что комитет послал своих людей разыскивать беглецов. Пока нашли двенадцать человек, из них трое ранены. Сергей был убит шагах в пятидесяти от дороги. Многие из беглецов, наверно, уже добрались до окрестных станиц и хуторов, а быть может, направились пешим ходом в плавни. О Гриньке посетитель ничего не знал. Кто-то из беглецов поминал о каком-то мальчике. Но куда тот делся... В доме волновались всё больше. Поездка отложена. О них словно забыли. Христя, еле сдерживая бурлящее в нем нетерпение, посматривал из-за занавесок на улицу. Анастасия Григорьевна неизвестно зачем и для кого убирала комнату... - Роман! - позвал Христя, не отходивший от окна, и молча кивнул головой на прохожего, медленно идущего по улице. Роман Петрович выглянул в окно. Издали по пушистым седым волосам и черной с медным колпачком трубке он узнал Акима Семеновича и выбежал во двор. Аким Семенович прошел мимо калитки, Все так же неторопливо он остановился и принялся выколачивать трубку о забор. Роман Петрович подошел и увидел в щели записку. Молча взял ее. Аким Семенович пошел дальше все той же развалистой, неторопливой походкой старого человека, которому некуда спешить. В доме возвращения Романа Петровича ждали с нетерпением. "К десяти часам вечера, - прочел он, - выходите к Черным Сваям. Дорогу знает Христя. Идите без вещей. Записку уничтожьте". - Все-таки едем! - тихо произнесла "мамаша" и задумалась. Черные Сваи!.. Много лет назад какой-то купец выстроил рыбную приемку не внутри бухты, где расположен город, а на открытом берегу. В кипучие дни путины рыбаки, вместо того чтобы гнать шаланды в городскую бухту, огибать длинную отмель, выдающуюся далеко в море, охотно сдавали улов по дешевке на близком к месту промысла открытом берегу. Слишком дорог был каждый час в горячее время хода рыбы. Росли барыши скупщика, росла и жадность. Рассчитываясь с рыбаками, он постоянно обвешивал их, обсчитывал. А зимой, когда мороз сковал у берегов мелкое море, приемка вспыхнула. Пока прискакали из города пожарные, от пристани и склада остались только сваи Этот низменный берег, заваленный гниющими водорослями, в серых кружевах морской пены, не посещали ни горожане, ни станичники. Не заглядывали сюда и рыбаки. Лишь морские ветры привольно гуляли здесь, теребили редкий камыш и гнали длинные, плоские волны на такой же плоский и скучный берег... - Роман! Как же с Гринькой-то? - вырвалось у Анастасии Григорьевны. - У него, кроме нас с тобой, ни одной души знакомой нет в городе. Пропадет парнишка! Роман Петрович только вздохнул в ответ. Время тянулось тягостно. За окнами смеркалось. Подходил час отъезда. Но никто не решался напомнить о нем первым. Легкий стук калитки сорвал всех с места и бросил к окну. По двору быстро прокатился какой-то странный комок. Тихо раскрылась дверь... и все увидели Гриньку. Вернее, догадались, что это он. Узнать мальчугана было нелегко. Поиски одежды на берегу были безуспешны. Отчаявшийся Гринька подобрал возле пристани старую рогожу и завернулся в нее. Он походил сейчас на бумажный фунтик, поставленный хвостиком вверх. - Гринька! - опомнилась "мамаша". - Живой! Мальчуган смущенно переступил с ноги на ногу. - Дайте чего-нибудь надеть, - попросил он. - У меня... ни рубашки, ни брюк. Одна рогожа! Анастасия Григорьевна подбежала к нему, обняла его вместе с рогожей: - Сыночек ты мой! Цел!.. Живехонек! Еще раз выручил старый семейный сундук. Нашлись в нем и брюки, и рубашка, и даже теплый пиджак - в дорогу. Пахнущую соленой рыбой рогожу сунули в печку. - Ишь ты! - удивленно присматривался Христя к Гриньке. - Грозен! Красный мститель! Гринька его не слышал. Он переоделся и, сидя за столом, уплетал остатки пирога с тыквой, запивая его желтым топленым молоком. Анастасия Григорьевна стояла возле него с крынкой в руке. Гринька откинулся на спинку стула и, улыбаясь, похлопал себя кулаком по животу: - Ого-го! Набарабанился! Христя поднялся первым. - Пора! - сказал он и кивнул на будильник. За ним заторопились и остальные. В последний раз осмотрели они комнату. И странно - почему-то теперь, после появления Гриньки, исчезло тягостное настроение. Как будто все тут только и ждали этого мальчонку в рогоже, свернутой фунтиком. Роману Петровичу и Христе передалось оживление "мамаши". С появлением Гриньки поездка в Ростов обрела для нее еще и второе серьезное значение. Анастасия Григорьевна решила: нужно сохранить мальчонку, пока она не сможет передать его с рук на руки отцу. А кто сможет лучше нее позаботиться о мальчике? Не раз она говорила Роману Петровичу о Гриньке: "Это не такой паренек, чтобы по базарам бегать. Ему семья нужна!" Слушая ее, Роман Петрович прекрасно понимал, что дело тут не только в Гриньке, но и в материнском сердце "мамаши". ...Они вышли со двора попарно. Впереди - Роман Петрович и Христя, за ними - "мамаша" с Гринькой. Лампу в доме оставили непогашенной, только прикрутили фитиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23