Маша, вы прекрасны. Миша, вы очаровательны. Я
всех вас люблю.
- Хоть правда глаза колет, но Абдуллаев прав, - сказал Соловьев.
Почти что всех присутствующих кольнула речь Абдуллаева, но никто не
осмелился высказаться против.
Алексей вышел к рампе с балалайкой, запел:
В огне труда и в пламени сражений Сердца героев Сталин закалил. Как
светлый луч, его могучий гений Нам в коммунизм дорогу осветил...
- Да... Россия не может жить умом, - вздохнул Александр Сергеевич.
- Мы живем только мышцами. Поэтому генералы просят увеличить бюджет.
Коли нет мозгов, то нужны танки. Вы посмотрите на наш генералитет! Ту-
пые, колхозные физиономии! Что от них можно ждать? Ровным счетом ниче-
го, кроме требований: дайте, дайте, дайте...
- А мы им больше давать не будем, - сказал Абдуллаев. - Мы их пос-
тепенно научим подчиняться и работать.
- Я всегда старался изображать генералов умными, - сказал Александр
Сергеевич и состроил умудренную опытом физиономию полководца.
- Вы прекрасный, изумительный актер! - похвалил Абдуллаев.
- По системе Станиславского работал, - сказал Александр Сергеевич.
Алексей вновь ударил по струнам балалайки, пропел:
Мы строим счастье волей непреклонной, Дорога нам указана вождем.
Подняв высоко красные знамена, Мы в коммунизм за Сталиным идем...
Ильинская подошла к Алексею, положила руку ему на плечо и не своим
голосом воскликнула:
- "Люди, львы, орлы и куропатки... Тела живых существ исчезли в
прахе, и вечная материя обратила их в камни..."
Наступило молчание. Свет погас. Взвизгнула скрипка и тут же смолк-
ла. Резкий луч прожектора выхватил лицо Абдуллаева, профиль отразился
на белом экране, где недавно Соловьев показывал слайды, профиль в бе-
лом диске, похожем на полную луну.
Миша, сложив руки на груди, подошел к Абдуллаеву и сказал:
- Вы критикуете Россию с истинно российских позиций. Вся наша ин-
теллигенция только тем и занимается что самобичеванием. Вы, однако, не
учитываете одну поразительно загадочную вещь: иностранец, приезжающий
в Россию с целью покорить ее изнутри или научить ее чему-то, сам прев-
ращается против собственной воли в русского. Это доказано веками. За
примерами далеко ходить не приходится, стоит вспомнить Лермунтов, Ган-
нибалов... Россия - это космическое болото, зашедшему в него - возвра-
та нет, он заболачивается, то есть, как я уже сказал, становится русс-
ким. У нас и Пастернак - русский, и Мандельштам - русский, и Ландау -
русский, и Хачатурян - русский! Вот в чем дело. И не вы, господин Аб-
дуллаев, нас покоряете, а мы вас! И делаем это с потрясающей хитростью
и непревзойденным умом.
Абдуллаев пораженно смотрел на Мишу, который между тем продолжал:
- В этом и есть загадка России. Посудите, вы же говорите на русском
языке и думаете, наверное, на русском. Согласно Далю, человек, думаю-
щий на русском языке, считается русским. Так что поздравляю вас с тем,
что вы русский!
- История нас рассудит, - нашелся Абдуллаев.
Ильинская предложила Александру Сергеевичу прогуляться к реке. Ког-
да они подошли к тихой заводи, Ильинская сказала:
- Я не терплю этих кавказцев, но отдаю себе отчет в том, что они
очень ловкие.
Из кустов выскочил мальчишка с рыжей крупной собакой и тут же швыр-
нул палку в воду, за которой опрометью, с громким лаем бросилась соба-
ка и поплыла. Она плыла и повизгивала от предвкушения удовольствия ов-
ладеть палкой.
- Я тоже не очень счастлив их видеть, - сказал Александр Сергеевич.
- Но что делать? Если бы не шефство над нами Абдуллаева, мы бы грызли
сухари с водой от безденежья. Хо-хо, - вздохнул он.
Собака с палкой выскочила на берег и, улыбаясь, не выпуская из зу-
бов палки, принялась отряхиваться от воды. Брызги долетели до Ильинс-
кой с Александром Сергеевичем, так что им пришлось довольно-таки резво
отойти от берега.
- А Миша дельно ему возразил, - сказал Александр Сергеевич.
Из кустов послышался голос хромого Алексея:
- А-а... Вот вы где!
- Да вот смотрим на реку. Чудесный вид! - воскликнула Ильинская.
- Давайте прогуляемся по берегу к Благовещенью, - предложил Алек-
сей. - А то как-то разморило меня, надо встряхнуться!
- Вам не тяжело будет? - спросил Александр Сергеевич.
- Нет. Я привык. На работе всегда на ногах. В нашей реанимации не
посидишь. То один умирает, то второй. Одного сдашь в морг, нового ве-
зут.
- Вы об этом говорите так, как будто на складе товар передвигаете!
- слегка возмутилась Ильинская.
- А мы и есть товар, - сказал с долей шутки Алексей и похромал впе-
реди по тропинке вдоль реки.
С неба послышалось тяжелое гудение. Все подняли головы. То летел
пассажирский самолет, мигая бортовыми огнями.
- Иной раз режешь человека и забываешь, что режешь себя. Отложишь
скальпель, подойдешь к столу в другой комнате, колбаски отрежешь, по-
ешь. Пьем, едим и режем. Все рядом. Ко всему привыкли. Я и на себе ис-
пытания проводил для космонавтов. Зонд на шнуре по сосудам мне в серд-
це загоняли. Заплатили хорошо. Тогда я машину купил, потом развелся и
машину продал, так и не поездив. Наше дело врачебное - самое потусто-
роннее. Для меня что свинья, что человек. И там и там органы пищеваре-
ния, дыхания, кровообращения. Все очень просто. Сконструировано по од-
ной мерке. Только наш мозг душу генерирует и передает информацию, а
свиньи информацию не передают, ну, ту, которую мы считаем информацией.
Радио там, телевидение и прочие человеческие премудрости.
- А теперь вы на Абдуллаева работаете? - спросила Ильинская.
- Чего ж не работать? Благодать. На всем готовом. Квартиру мне но-
вую купил. Ту я дочери оставил.
- Для каких целей он вас держит? - спросила Ильинская.
- На всякий случай, говорит. Чтоб врач под рукой был. Медикаменты,
оборудование - все есть. Да он всем этим, наряду с другими делами,
торгует оптом. Склады огромные, раньше там книги складывали, забиты
германским и прочим товаром медицинским. Талантливый человек, одним
словом!
С колосников опустился второй задник и закрыл реку. На сцене появи-
лась Маша все в тех же черных джинсах и черной водолазке. Следом вышел
Миша.
- Когда я увижу тебя в юбке? - спросил он.
- Увидишь.
- Зимой я видел из окна, как ворона схватила оброненную девочкой
сушку, взлетела на крышу, села на край трубы, положила сушку на теплые
кирпичи и стала ждать, пока сушка согреется. Из трубы шел дымок, печь
топилась.
- Вороны способны к сложным формам поведения, - сказала Маша.
Миша смущенно вздохнул и посмотрел в зрительный зал. Наступила пау-
за. Было слышно поскрипывание кресел в партере, кто-то сдавленно каш-
лянул.
- А что случилось с твоей матерью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
всех вас люблю.
- Хоть правда глаза колет, но Абдуллаев прав, - сказал Соловьев.
Почти что всех присутствующих кольнула речь Абдуллаева, но никто не
осмелился высказаться против.
Алексей вышел к рампе с балалайкой, запел:
В огне труда и в пламени сражений Сердца героев Сталин закалил. Как
светлый луч, его могучий гений Нам в коммунизм дорогу осветил...
- Да... Россия не может жить умом, - вздохнул Александр Сергеевич.
- Мы живем только мышцами. Поэтому генералы просят увеличить бюджет.
Коли нет мозгов, то нужны танки. Вы посмотрите на наш генералитет! Ту-
пые, колхозные физиономии! Что от них можно ждать? Ровным счетом ниче-
го, кроме требований: дайте, дайте, дайте...
- А мы им больше давать не будем, - сказал Абдуллаев. - Мы их пос-
тепенно научим подчиняться и работать.
- Я всегда старался изображать генералов умными, - сказал Александр
Сергеевич и состроил умудренную опытом физиономию полководца.
- Вы прекрасный, изумительный актер! - похвалил Абдуллаев.
- По системе Станиславского работал, - сказал Александр Сергеевич.
Алексей вновь ударил по струнам балалайки, пропел:
Мы строим счастье волей непреклонной, Дорога нам указана вождем.
Подняв высоко красные знамена, Мы в коммунизм за Сталиным идем...
Ильинская подошла к Алексею, положила руку ему на плечо и не своим
голосом воскликнула:
- "Люди, львы, орлы и куропатки... Тела живых существ исчезли в
прахе, и вечная материя обратила их в камни..."
Наступило молчание. Свет погас. Взвизгнула скрипка и тут же смолк-
ла. Резкий луч прожектора выхватил лицо Абдуллаева, профиль отразился
на белом экране, где недавно Соловьев показывал слайды, профиль в бе-
лом диске, похожем на полную луну.
Миша, сложив руки на груди, подошел к Абдуллаеву и сказал:
- Вы критикуете Россию с истинно российских позиций. Вся наша ин-
теллигенция только тем и занимается что самобичеванием. Вы, однако, не
учитываете одну поразительно загадочную вещь: иностранец, приезжающий
в Россию с целью покорить ее изнутри или научить ее чему-то, сам прев-
ращается против собственной воли в русского. Это доказано веками. За
примерами далеко ходить не приходится, стоит вспомнить Лермунтов, Ган-
нибалов... Россия - это космическое болото, зашедшему в него - возвра-
та нет, он заболачивается, то есть, как я уже сказал, становится русс-
ким. У нас и Пастернак - русский, и Мандельштам - русский, и Ландау -
русский, и Хачатурян - русский! Вот в чем дело. И не вы, господин Аб-
дуллаев, нас покоряете, а мы вас! И делаем это с потрясающей хитростью
и непревзойденным умом.
Абдуллаев пораженно смотрел на Мишу, который между тем продолжал:
- В этом и есть загадка России. Посудите, вы же говорите на русском
языке и думаете, наверное, на русском. Согласно Далю, человек, думаю-
щий на русском языке, считается русским. Так что поздравляю вас с тем,
что вы русский!
- История нас рассудит, - нашелся Абдуллаев.
Ильинская предложила Александру Сергеевичу прогуляться к реке. Ког-
да они подошли к тихой заводи, Ильинская сказала:
- Я не терплю этих кавказцев, но отдаю себе отчет в том, что они
очень ловкие.
Из кустов выскочил мальчишка с рыжей крупной собакой и тут же швыр-
нул палку в воду, за которой опрометью, с громким лаем бросилась соба-
ка и поплыла. Она плыла и повизгивала от предвкушения удовольствия ов-
ладеть палкой.
- Я тоже не очень счастлив их видеть, - сказал Александр Сергеевич.
- Но что делать? Если бы не шефство над нами Абдуллаева, мы бы грызли
сухари с водой от безденежья. Хо-хо, - вздохнул он.
Собака с палкой выскочила на берег и, улыбаясь, не выпуская из зу-
бов палки, принялась отряхиваться от воды. Брызги долетели до Ильинс-
кой с Александром Сергеевичем, так что им пришлось довольно-таки резво
отойти от берега.
- А Миша дельно ему возразил, - сказал Александр Сергеевич.
Из кустов послышался голос хромого Алексея:
- А-а... Вот вы где!
- Да вот смотрим на реку. Чудесный вид! - воскликнула Ильинская.
- Давайте прогуляемся по берегу к Благовещенью, - предложил Алек-
сей. - А то как-то разморило меня, надо встряхнуться!
- Вам не тяжело будет? - спросил Александр Сергеевич.
- Нет. Я привык. На работе всегда на ногах. В нашей реанимации не
посидишь. То один умирает, то второй. Одного сдашь в морг, нового ве-
зут.
- Вы об этом говорите так, как будто на складе товар передвигаете!
- слегка возмутилась Ильинская.
- А мы и есть товар, - сказал с долей шутки Алексей и похромал впе-
реди по тропинке вдоль реки.
С неба послышалось тяжелое гудение. Все подняли головы. То летел
пассажирский самолет, мигая бортовыми огнями.
- Иной раз режешь человека и забываешь, что режешь себя. Отложишь
скальпель, подойдешь к столу в другой комнате, колбаски отрежешь, по-
ешь. Пьем, едим и режем. Все рядом. Ко всему привыкли. Я и на себе ис-
пытания проводил для космонавтов. Зонд на шнуре по сосудам мне в серд-
це загоняли. Заплатили хорошо. Тогда я машину купил, потом развелся и
машину продал, так и не поездив. Наше дело врачебное - самое потусто-
роннее. Для меня что свинья, что человек. И там и там органы пищеваре-
ния, дыхания, кровообращения. Все очень просто. Сконструировано по од-
ной мерке. Только наш мозг душу генерирует и передает информацию, а
свиньи информацию не передают, ну, ту, которую мы считаем информацией.
Радио там, телевидение и прочие человеческие премудрости.
- А теперь вы на Абдуллаева работаете? - спросила Ильинская.
- Чего ж не работать? Благодать. На всем готовом. Квартиру мне но-
вую купил. Ту я дочери оставил.
- Для каких целей он вас держит? - спросила Ильинская.
- На всякий случай, говорит. Чтоб врач под рукой был. Медикаменты,
оборудование - все есть. Да он всем этим, наряду с другими делами,
торгует оптом. Склады огромные, раньше там книги складывали, забиты
германским и прочим товаром медицинским. Талантливый человек, одним
словом!
С колосников опустился второй задник и закрыл реку. На сцене появи-
лась Маша все в тех же черных джинсах и черной водолазке. Следом вышел
Миша.
- Когда я увижу тебя в юбке? - спросил он.
- Увидишь.
- Зимой я видел из окна, как ворона схватила оброненную девочкой
сушку, взлетела на крышу, села на край трубы, положила сушку на теплые
кирпичи и стала ждать, пока сушка согреется. Из трубы шел дымок, печь
топилась.
- Вороны способны к сложным формам поведения, - сказала Маша.
Миша смущенно вздохнул и посмотрел в зрительный зал. Наступила пау-
за. Было слышно поскрипывание кресел в партере, кто-то сдавленно каш-
лянул.
- А что случилось с твоей матерью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11