И он душою потрясенной...
Но к делу! К делу! Время нам сказать И вот!
Глава тринадцатая
И вот на разговории закрытом
Довольно сипло (он болел когда-то мытом)
Хранитель Синей Глины вдруг спросил:
- Когда же, господа, прибегнем к примененью сил?
Когда же грохнем шоковым копытом
По мерзким рожам сих хохочущих верзил?
Иль так и будем ждать в бездействии,
Чтоб гром их поразил?!
В ответ послышалось:
- Чего?
- Куда?!
- Кому?!!
- Погромче повтори, осел, да пояснее!!!
Когда на разговории так страстно просят пояснений,
Понять уже не трудно, что к чему.
И свой вопрос не повторил спросивший.
Всей силой ужаса, всем страхом естества
Он понял вдруг, какие брякнул дикие слова.
У каждого есть родственник вкусивший.
А у Бол-Вана даже целых два.
- Ну все! - подумалось, - теперь загонят в гроб.
И слыша голоса:
- Да повтори же, остолоп!
Он стал багровым, вытер потный лоб
Наждачною газетой, побледнел,
- Прошу прощенья! - молвил. - Это шутка.
И засмеялся вдруг, но дико так и жутко,
Что было видно, он плоды не ел.
Поочередно то пунцов, то бел
Бедняга бился в судорогах, квакал,
Снимал зачет-то сапоги, терял сознанье, плакал,
Пытался кляпом рот заткнуть себе и на глазах худел.
Так с хохотом метался он секреций пять иль семь
И этот страшный смех вдруг передался всем.
Родится в муках все и юмор в том числе.
Ревнители Заветов Старины, Держатели Стрижалей,
Ногами дергая, катались по земле
И словно кони тонущие ржали.
Бол-Ван смеялся так, что старый свищ в паху
Не просто вытек, вышел вместе с корнем.
От хохота на ставнях раскалились шкворни,
А мантия его на горностаевом меху
Дала такой сильнейший электрический разряд,
Что превратилась в молнию и с неба хлынул град.
Тот град шел восемь суток не стихая.
И восемь суток на планете Зет
Бродил от дома к дому, полыхая,
Какой-то жуткий, нестерпимый свет.
Так рухнул мир, что здесь я описал,
Так во вселенной Зета прежнего не стало.
Поднявши сотни лиц к тревожным небесам,
Планета Несмеянна хохотала.
А что же на Земле?
У Колли в астрозале
Творилась дикая белиберда.
Культуры в колбах герметических скисали,
Все стрелки на приборах шейк плясали
А самописцы осциллографов писали
Слова, что пишут на заборах иногда.
- Что делать? - думал Колли. - Это Дерево Веселья!
Что делать, как порядок навести?
Он подключился к щекотистке-травести
И дрожь такую ощутил в ее тщедушном теле,
Что содрогнулся сам и прошептал:
- Прости!
Смятение умов и слабых душ
Уж обернулось катастрофой первой.
Великий Тети и с горя обожрался груш
И умер хохоча от заворота нервов.
Самоубийство признак слабости,
Не так ли?
Но как перенести такой провал?!
Не просто в щекодень, а в день его спектакля
Огромный щекотарий пустовал!..
Страдал ли ты, читатель дорогой,
Как чтец, певец иль кто-нибудь другой?
Не приходилось? Ну, тогда послушай.
Ты в парке на эстраде. Взмах рукой.
Сейчас ты душу изольешь. Да и не только душу!
Ты изольешься весь, как личность, как художник.
Сейчас, сейчас... Но теплый летний дождик
Успел излиться раньше. И все зрители, увы,
Бегут, спасая сухость головы.
И вот, чтоб в сердце не возникло яда,
В который часто превращаются мечты,
Читаешь иль поешь пустым скамейкам ты,
Ограде низенькой, да мокрым кленам сада,
Да пареньку, забредшему в кусты,
Которому приспичило, как говорится,
Под излияния твои и самому излиться.
Короче, Колли пушкой мориторной
Из всех дерев Веселья выбил зерна.
И в пять секреций с небольшим они
Вдруг превратились в бледные огни,
Вспорхнули разом, атмосферы не касаясь,
И высоко над Зетом в Млечный Путь вписались.
Глава четырнадцатая
Вот так-то, Литий Фтор, и без мазута обошлось.
Два смеха на планете родилось,
Два юмора высокого накала,
Две крайних точки, два потенциала.
И очень сложно рядом им жилось.
Смех у вкусивших лился как поток,
Являясь функцией двойных смеяльных нервов.
Смех невкусивших возникал от первого,
Как возникает индуктивный ток
В огромной солиноидной катушке,
Когда ее случайно выстрелят из пушки. *
Два смеха породили разный быт
И даже две религии как будто.
* Простите мне научные детали,
А я прощу вам все, к чему б вы слабость ни питали!
Пророком у одних был Зверий Незабыкх,
Пророком у других - Растений Незабудда.
Казалось бы, звучанье - чепуха.
Но даже здесь различья отмечались.
- Ха-ха! Хи-хи! - вкусившие смеялись,
А невкусившие смеялись:
- Хи! Ха-ха!
Еще деталь, у невкусивших хохотантов
Все головы, а у иных и грудь,
Покрылись шишками мыслительных талантов.
Что впрочем их не портило ничуть.
А я сказал бы, даже украшало.
Поскольку в личной жизни не мешало,
А в деле открывало новый путь.
Так, например, их брали в мастера
Разумных дум и трезвого расчета.
И так планетою ценилась их работа,
Что в день им полагалось троекратное ура,
По десять дублов и по два ковра
Из тех, что делал гобеленный клуб Веселая игра.
Ах эти игры! невкусившие шутя,
Вступив с Веселою игрою в поединок,
Коврами как-то до того заполонили рынок,
Что клуб сгорел в два дня, похныкал, как дитя,
Со счетами в руках оплакал все утраты
И слился с клубом Сувенирной Ваты,
Производя половики и маты
С узором и доставкою домой
Под жалобным девизом Боже мой!.
А дальше больше. Невкусивший Сант Анатом
С ланцетом стоя над вкусившим братом,
Чуть не отсек ему, уж и не помню что,
Не вымыв руки спиртом и не сняв пальто.
И это где? В больнице! В храме состраданья!
Короче, стычки, свары и рыданья.
Те и другие лишь своих любили,
Те и другие сук чужой рубили.
Как видно разглядеть им было недосуг,
Что это, в сущности, один и тот же сук.
И лишь Бол-Ван был в ослеплении недолго,
Поскольку у него в отличии от всех
Не резвость мозга вызвал индуктивный смех,
А нечто большее с уклоном в чувство долга.
И первое, что сделал сей колосс:
Собрав писантов невкусивших стаю,
Он задал сам себе волнующий вопрос
И сам ответил так:
- Коль говорить всерьез,
Вкусивших я больными не считаю.
Пора взглянуть на свет, довольно жить во мраке.
Для розни не причина разный смех.
Прошу оповестить через писанья всех:
Я запрещаю стычки все и драки
И отменяю свой запрет на смешанные браки.
Вот все. Теперь ступайте. Хи! Ха-ха!
Затем Бол-Ван вошел в светлицу внука
И так сказал:
- Мне все понятно. Ну ка,
Снимай наследный перстень и меха.
Хотя теперь преград особых нету,
Но я тебя не возведу на трон.
Тебе не совладать с подобною планетой,
Лови форель или стреляй ворон.
Или женись.
- Но я могу?
- Да, можешь!
Я смешанные браки разрешил.
- Ты разрешил! - воскликнул принц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9