Тот, который услышал эту весть по телефону, не промолвил ни слова. Он положил трубку и молча прошёл мимо своих двух коллег («Безликих») к щиту, занимавшему целиком одну стену. Там на сложной схеме, отображавшей взаимосвязь всех отделов безопасности, значились фамилии их руководителей. «Безликий» зачеркнул фамилию сэра Генри и вернулся на свое место. Двое остальных кивком головы дали понять, что им все ясно, и заседание продолжалось.
Бакстер Лавлейс получил сообщение о смерти своего шефа по прямому проводу, соединявшему его элегантную квартиру с Управлением безопасности. Лавлейс не смог уехать за город на эти дни, а сидеть в воскресенье в Лондоне ему было обидно, поэтому он пребывал в дурном расположении духа. Чтобы как–то отвлечься, он лепил фигурку из пластилина, отрабатывая каждую деталь.
— Ну конечно. В этом весь сэр Генри. Нарочно выкинул такой номер в воскресенье, чтобы не дать людям спокойно отдохнуть. Ладно, сейчас я приеду.
Он повесил трубку и вернулся к своему занятию. Фигурка была дюймов в девять высотой и сильно смахивала на Бойкотта.
Бакстер Лавлейс отыскал на письменном столе огромную булавку и с силой воткнул ее фигурке под ложечку…
— Ох! — простонал Бойкотт, отрываясь от мощного телескопа, направленного на открытую балконную дверь дома Кромески.
— Что случилось, сэр? — спросил полицейский инспектор, вошедший с каким–то донесением в руках.
— Не иначе, как язву заработал, — горделиво объявил Бойкотт, схватившись за живот. Язва, по его мнению, была болезнь достойная, полностью в духе века электроники.
— Вот, только что получено для вас, сэр.
Бойкотт решил, что труды его увенчались долгожданным успехом. Он нетерпеливо вырвал у инспектора бумажку. Оказалось, что это всего–навсего сообщение о трагической смерти сэра Генри. Бойкотт смял сообщение в комок и отшвырнул прочь.
— Кому это интересно! — пробормотал он в раздражении, возвращаясь к телескопу. Командор Солт тоже наблюдал через окно за внешним миром, но при посредстве огромного морского бинокля.
— Что за унылая картина вокруг! — заметил он мрачно.
— Унылая картина сейчас на Уайт–Холле — старик Спрингбек повесился у себя в кабинете, — с присущим ему остроумием сообщил лейтенант Игар, подавая шефу рапорт,
— Та–а–а–к, — протянул бравый командор, вставил в глаз монокль и принялся за чтение. — Пожалуй, это сигнал опасности. Давай–ка, приятель, свернем на некоторое время все дела. Надо выждать.
— Ничего удивительного, — констатировал бригадир Радкинс. — У бедняги Спрингбека кишка была тонка для такой работы. Но все–таки это уж чересчур. Старый дурак.
— Сибилла! — позвал жену старик Кроум. — Достань–ка мне черный галстук. Только что трагически скончался мой бывший шеф.
Он узнал о смерти сэра Генри из шестичасового выпуска последних известий и огорчился до глубины души.
— Но я уже упаковала все галстуки, Эдвин.
— Прости, дорогая, я тебе доставляю столько хлопот, но сама понимаешь… Завязывая галстук в спальне перед зеркрлом, он сказал дрогнувшим голосом:
— Это конец целой эпохи. Он и я, пусть на разных ступенях служебной лестницы, были последние — я в этом убежден — самые последние хранители старых традиций государственной службы.
У старого честного труженика навернулись слезы на глаза, а жена посмотрела на него растроганным взглядом.
Но тяжелее всех воспринял печальную новость Хаббард–Джонс. Он попросту впал в неистовство.
— Черт побери! — вопил он. — Проклятье! Безмозглый осел! Да как он посмел! Хаббард–Джонс метался по своей роскошной новой квартире, швыряя на пол и опрокидывая все подряд и изрыгая проклятия:
— Черт! Черт побери! Черт их всех побери!
10. Операция «Жмурки»
Стоял холодный ясный вечер, какие бывают в пору первых заморозков. В небе висела полная луна, круглая и белая, словно тарелка. Безлюдные воскресные улицы в ярком лунном свете казались театральными декорациями. Фургон «Акционерного общества Футлус» с головокружительной скоростью несся по Кэмден–Хилл.
На крыше фургона под брезентом распростерся мертвецки пьяный Хаббард–Джонс, загримированный под Черного менестреля.
За рулем сидел Джок Мак–Ниш. Ему было невдомек, что смерть толстухи Розы, случившаяся по его вине, послужила толчком для операции «Жмурки».
Сидя рядом с Мак–Нишем, Рональд Бейтс размышлял об удивительных событиях последних часов, из–за которых он попал теперь в эту историю.
Началось все с того, что Рональда срочно вызвали на службу. Факт сам по себе невероятный, ибо в обычное время Хаббард–Джонс скорее пустился бы вплавь через Ла–Манш, чем согласился работать в воскресенье. Вместо приветствия шеф торжественно объявил:
— Бейтс, сегодня вечером мы должны проникнуть в «Роковой дом». Начинаем операцию «Жмурки».
— Какую операцию?
— А вы что, черт возьми, не соображаете? Я вам сто раз о ней говорил. — В действительности мысль об операции «Жмурки» пришла ему в голову полчаса назад. — Это вторая часть «Плана Х. — Дж.», дубина вы эдакая.
Находясь в подпитии, Хаббард–Джонс снова и снова возвращался к идее о блистательном маневре, который раскроет тайну «Рокового дома». Но до сего дня все это оставалось заманчивой мечтой, не влекущей за собой решительных действий. Однако теперь над Хаббард–Джонсом нависла страшная угроза — место сэра Генри займет Бакстер Лавлейс, и тогда прости–прощай его привилегии, которых он только что добился. Наступало время укрепить свои позиции, доказать на деле, что его отдел — боевой отряд контрразведки. И доказать незамедлительно.
— Так вот, — продолжал он. — Массированный рейд. Как можно больше людей. Вооруженных до зубов. — Тут даже он понял, что хватил через край, и несколько сбавил тон. — То есть, не поднимая особого шума, кто–то один из нас должен пробраться в дом.
— Вот оно что, — сказал Рональд. И добавил: — И кто же? Хаббард–Джонс притворился, будто не слышит. Некоторое время он шагал взад и вперед по комнате, погруженный в раздумье. Наконец как ни в чем не бывало он объявил:
— Бейтс, как только мы туда приедем, вы перелезаете через забор, и после этого вам следует…
— Ни за что, — прервал Рональд с твердостью, неожиданной для самого себя.
— Вы отказываетесь выполнить приказ, Бейтс?
— Да.
Они молча уставились друг на друга. Трудно было сказать, кто из них удивлен больше. И сейчас в уютной и теплой кабине Рональд вспоминал с некоторым даже удовольствием, как он впервые в жизни выказал неподчинение. Правда, Хаббард–Джонс сразу насел на него, пустив в ход весь набор приемов, которым располагает уязвленное начальство, и Рональд чуть было не утратил свой бунтарский дух. Еще немного — и он бы уступил, но тут нечто неожиданное и трогательное вновь придало ему мужество:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34