Она не мылась уже, она всё слышала и теперь смотрела ему в лицо, стараясь разгадать загадку. Кричать бесполезно, если он прошёл сюда, то либо её предал её муж, либо он мёртв.
Он подпрыгнул и нанёс удар ей по ногам. В скользкой ванне сложно устоять; она упала. Он схватил душевую рукоять с льющейся оттуда водой, и врезал ей в глаз. От боли она закричала. Рукоять вошла в её рот, в горло. Вода лилась прямо в лёгкие, не давая дышать. Слёзы брызнули у неё из глаз, но она ничего не могла сделать. Номер сто шестьдесят.
«Надо снять девочек. Хотя, пускай ещё повисят.»
По завершении действия он снова вышел на улицу. Дальше по дороге направо был КПП с охранной будкой и шлагбаумом, а за ним была дорога через новостройки, куда он хотел направиться. Эти новые дома стали строить как продолжение города, застраивая пейзажные пустыри и свалки. Для этих целей они вырубили несколько гектар леса, всё разровняли, да и вообще осовременили территорию. Скоро на месте экологически чистого района как обычно будут магистрали и склады.
Это изменит вашу жизнь. Он зашёл в будку к охране чисто только уточнить дорогу. Его предположения оправдались, тут уже ходили автобусы. Напоследок он сунул охраннику под лопатку нож и вышел на улицу. Номер сто шестьдесят один.
Нож под лопаткой нельзя достать, нельзя закрыть как-то рану самостоятельно. В общем, человек обречён на смерть в любом случае.
–= 12:00, 12 часов назад =-
От выхода налево в километре была воинская часть, куда часто водили студентов и учащихся школ неподалёку. Автобус подошёл через минуту после некоего случая.
Остановка была открытая, поэтому сложно было заметить человека, который спрятался в кустах от дождя. Если бы не странный шорох, то он бы так и сидел до конца. Легион радостно помахал ему рукой, и тот ответил ему. Доставая из портфеля какие-то ламинированные бумаги, он бежал к нему, за что и получил в глаз.
«Добивай лежачего.»
Удар в голову, в ухо, в живот два раза, он теряет сознание. Прекрасно. Затаскивает его на остановку, кладём на скамейку спиной так, чтобы голова свешивалась вниз. Прицельный удар ногой сверху; отламываем голову. Номер сто шестьдесят два. Убираем труп в кусты.
«Oh, Canada, our home and native land!»
Подъехал автобус. Это было вообще странно, что он тут ходил, ведь это был богатый район, у каждого была машина, если не больше. Но, меж тем, здесь курировал автобус. Сейчас он сядет на заднее сиденье и проедет одну остановку, присматриваясь, а потом начнёт действовать.
Прошло три минуты; за стеклом лил дождь и стояли дома. Дождь усилился, он лил не переставая.
В автобусе сидело три человека, две из которых были пьяными бомжами. Ах, да, нужно пробить билет. Он сел позади бомжей. Мужчина и женщина. Они спали, это было точно. Не царское это дело – во сне резать, ну да ладно. Он аккуратно приставил нож острием к позвоночнику женщины, попадая между позвонками, и резко вдавил до рукояти. Номер сто шестьдесят три.
С её напарником проделываем то же самое. Номер сто шестьдесят четыре.
«Прелесть этого способа в том, что жертва, даже если не умрёт мгновенно, потеряет контроль над телом. Она может всё видеть, но не сможет ни выкрикнуть, ни вздохнуть, ни пошевелиться. При этом перерезается мозг в позвоночнике, обрезаются все нервные магистрали. Нужно приставить нож к шее сзади в место стыка позвонков, а потом сильно нажать.»
Кто-то каждый день подписывает себе смертный приговор. Кто-то сам сводит счёты с жизнью. Кто-то за деньги или власть убивает других. И всех их судят. Но тут есть ошибка – судить их не надо, нужно судить саму причину, а причина тут – смерть.
Они как будто спали, тихо уснули на местах, только головы странно болтались, да и кровища хлестала. Он подошёл к компостеру над последним пассажиром.
«Атсем ялд водилавни, цил оголижоп атсарзов и ворижассап с имьтед.»
Прижав его голову к стеклу, он прислонил нож к его горлу. Стоило ли это делать? Наверное.
Пассажир что-то глухо промычал, замотал глазами из стороны в сторону. Ты боишься? Чего ты боишься? Боли? Или её последствий? А, может, ты боишься, что боль не кончится, или наоборот кончится навсегда?
Автобус остановился, вошёл чурка хохлятского вида с сумками в заднюю дверь и плюхнулся в кресло. Он ни на что не обращал внимания.
Легион схватил человека за голову сверху, ещё сильнее вдавил его в стекло, тут же шагнул назад, разрезая на отходе ему горло, вжимая его голову вниз. Что ж, у него есть шанс. Человек сидел, сжавшись, не шевелясь. Кровь не шла, ибо он сжал горло. У него было несколько минут, если повезёт.
Легион пошёл в сторону кабины. Дверь к водителю была открыта, он сунул туда десятку. Водитель взял её, потянулся за билетом. С размаху он впечатал ему в лоб кастет, остался смачный отпечаток. Водитель инстинктивно дал по тормозам, заволновался, дёрнул за дверь. Она открылась.
– Свободен, – прошипел Легион, выкидывая его из двери. На ходу тот не успел сгруппироваться, протащился головой по асфальту. Номер сто шестьдесят пять.
Он сел за руль и стал ускорять автобус. Через минуту он мчался на сотне по почти прямой дороге. Впереди стояли машины на светофоре.
Бросив всё, он выскочил в салон и зафиксировался между двумя столбами в центре. На полном ходу тяжёлая машина протаранила стоящие легковушки, однако и сама повалилась на бок. Пассажир с разрезанной шеей упал, выплёскивая на стёкла литры булькающей крови. Номер сто шестьдесят шесть.
Чурка, сидящий доселе в конце салона, кубарем скатился вниз и, ударившись головой, потерял сознание. Легион подполз к нему, взялся за голову и свернул шею. Номер сто шестьдесят семь.
При ударе он смял одну легковушку, как пустую обёртку от конфеты. Один водитель в ней погиб. Номер сто шестьдесят восемь.
Вторая была менее помята, обошлась лишь несильным ударом. Человек в ней было два: водитель и, видимо, его жена. Она была без сознания, так беспомощно валялась на заднем сидении.
А он был жив, хоть и контужен. Он всё видел и всё слышал. Он видел, как из поваленного автобуса вылез человек в плаще, как он осматривал первую легковушку, как он подошёл к нему. Что-то было знакомое в его лице, да и он, видать, узнавал в нём кого-то, только вот память отказывала. Он видел, как его достают из машины, как открывают багажник и бросают туда. Он не чувствовал совершенно, когда его голову положили на место, где багажник закрывался. Не чувствовал он также, как его били багажником по шее. Только глаза сами закрылись. Он уснул.
Номер сто шестьдесят девять.
– Просыпайся! Хватит спать! – её били по лицу. – Твой муж мёртв.
Не это заявление заставило её открыть глаза, а только холодные капли дождя. Она не понимала, что ей говорят, но она стояла на ногах. Всё плыло.
Он давно хотел опробовать этот приём.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Он подпрыгнул и нанёс удар ей по ногам. В скользкой ванне сложно устоять; она упала. Он схватил душевую рукоять с льющейся оттуда водой, и врезал ей в глаз. От боли она закричала. Рукоять вошла в её рот, в горло. Вода лилась прямо в лёгкие, не давая дышать. Слёзы брызнули у неё из глаз, но она ничего не могла сделать. Номер сто шестьдесят.
«Надо снять девочек. Хотя, пускай ещё повисят.»
По завершении действия он снова вышел на улицу. Дальше по дороге направо был КПП с охранной будкой и шлагбаумом, а за ним была дорога через новостройки, куда он хотел направиться. Эти новые дома стали строить как продолжение города, застраивая пейзажные пустыри и свалки. Для этих целей они вырубили несколько гектар леса, всё разровняли, да и вообще осовременили территорию. Скоро на месте экологически чистого района как обычно будут магистрали и склады.
Это изменит вашу жизнь. Он зашёл в будку к охране чисто только уточнить дорогу. Его предположения оправдались, тут уже ходили автобусы. Напоследок он сунул охраннику под лопатку нож и вышел на улицу. Номер сто шестьдесят один.
Нож под лопаткой нельзя достать, нельзя закрыть как-то рану самостоятельно. В общем, человек обречён на смерть в любом случае.
–= 12:00, 12 часов назад =-
От выхода налево в километре была воинская часть, куда часто водили студентов и учащихся школ неподалёку. Автобус подошёл через минуту после некоего случая.
Остановка была открытая, поэтому сложно было заметить человека, который спрятался в кустах от дождя. Если бы не странный шорох, то он бы так и сидел до конца. Легион радостно помахал ему рукой, и тот ответил ему. Доставая из портфеля какие-то ламинированные бумаги, он бежал к нему, за что и получил в глаз.
«Добивай лежачего.»
Удар в голову, в ухо, в живот два раза, он теряет сознание. Прекрасно. Затаскивает его на остановку, кладём на скамейку спиной так, чтобы голова свешивалась вниз. Прицельный удар ногой сверху; отламываем голову. Номер сто шестьдесят два. Убираем труп в кусты.
«Oh, Canada, our home and native land!»
Подъехал автобус. Это было вообще странно, что он тут ходил, ведь это был богатый район, у каждого была машина, если не больше. Но, меж тем, здесь курировал автобус. Сейчас он сядет на заднее сиденье и проедет одну остановку, присматриваясь, а потом начнёт действовать.
Прошло три минуты; за стеклом лил дождь и стояли дома. Дождь усилился, он лил не переставая.
В автобусе сидело три человека, две из которых были пьяными бомжами. Ах, да, нужно пробить билет. Он сел позади бомжей. Мужчина и женщина. Они спали, это было точно. Не царское это дело – во сне резать, ну да ладно. Он аккуратно приставил нож острием к позвоночнику женщины, попадая между позвонками, и резко вдавил до рукояти. Номер сто шестьдесят три.
С её напарником проделываем то же самое. Номер сто шестьдесят четыре.
«Прелесть этого способа в том, что жертва, даже если не умрёт мгновенно, потеряет контроль над телом. Она может всё видеть, но не сможет ни выкрикнуть, ни вздохнуть, ни пошевелиться. При этом перерезается мозг в позвоночнике, обрезаются все нервные магистрали. Нужно приставить нож к шее сзади в место стыка позвонков, а потом сильно нажать.»
Кто-то каждый день подписывает себе смертный приговор. Кто-то сам сводит счёты с жизнью. Кто-то за деньги или власть убивает других. И всех их судят. Но тут есть ошибка – судить их не надо, нужно судить саму причину, а причина тут – смерть.
Они как будто спали, тихо уснули на местах, только головы странно болтались, да и кровища хлестала. Он подошёл к компостеру над последним пассажиром.
«Атсем ялд водилавни, цил оголижоп атсарзов и ворижассап с имьтед.»
Прижав его голову к стеклу, он прислонил нож к его горлу. Стоило ли это делать? Наверное.
Пассажир что-то глухо промычал, замотал глазами из стороны в сторону. Ты боишься? Чего ты боишься? Боли? Или её последствий? А, может, ты боишься, что боль не кончится, или наоборот кончится навсегда?
Автобус остановился, вошёл чурка хохлятского вида с сумками в заднюю дверь и плюхнулся в кресло. Он ни на что не обращал внимания.
Легион схватил человека за голову сверху, ещё сильнее вдавил его в стекло, тут же шагнул назад, разрезая на отходе ему горло, вжимая его голову вниз. Что ж, у него есть шанс. Человек сидел, сжавшись, не шевелясь. Кровь не шла, ибо он сжал горло. У него было несколько минут, если повезёт.
Легион пошёл в сторону кабины. Дверь к водителю была открыта, он сунул туда десятку. Водитель взял её, потянулся за билетом. С размаху он впечатал ему в лоб кастет, остался смачный отпечаток. Водитель инстинктивно дал по тормозам, заволновался, дёрнул за дверь. Она открылась.
– Свободен, – прошипел Легион, выкидывая его из двери. На ходу тот не успел сгруппироваться, протащился головой по асфальту. Номер сто шестьдесят пять.
Он сел за руль и стал ускорять автобус. Через минуту он мчался на сотне по почти прямой дороге. Впереди стояли машины на светофоре.
Бросив всё, он выскочил в салон и зафиксировался между двумя столбами в центре. На полном ходу тяжёлая машина протаранила стоящие легковушки, однако и сама повалилась на бок. Пассажир с разрезанной шеей упал, выплёскивая на стёкла литры булькающей крови. Номер сто шестьдесят шесть.
Чурка, сидящий доселе в конце салона, кубарем скатился вниз и, ударившись головой, потерял сознание. Легион подполз к нему, взялся за голову и свернул шею. Номер сто шестьдесят семь.
При ударе он смял одну легковушку, как пустую обёртку от конфеты. Один водитель в ней погиб. Номер сто шестьдесят восемь.
Вторая была менее помята, обошлась лишь несильным ударом. Человек в ней было два: водитель и, видимо, его жена. Она была без сознания, так беспомощно валялась на заднем сидении.
А он был жив, хоть и контужен. Он всё видел и всё слышал. Он видел, как из поваленного автобуса вылез человек в плаще, как он осматривал первую легковушку, как он подошёл к нему. Что-то было знакомое в его лице, да и он, видать, узнавал в нём кого-то, только вот память отказывала. Он видел, как его достают из машины, как открывают багажник и бросают туда. Он не чувствовал совершенно, когда его голову положили на место, где багажник закрывался. Не чувствовал он также, как его били багажником по шее. Только глаза сами закрылись. Он уснул.
Номер сто шестьдесят девять.
– Просыпайся! Хватит спать! – её били по лицу. – Твой муж мёртв.
Не это заявление заставило её открыть глаза, а только холодные капли дождя. Она не понимала, что ей говорят, но она стояла на ногах. Всё плыло.
Он давно хотел опробовать этот приём.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37