Повод для поездки, отец ученика, исчез бы, словно в тумане. «У Лоранс так много знакомых в Нью-Йорке», – скажет мама. Кому? Кому бы она говорила обо мне… Особенно нечем хвастаться, имея в моем лице единственного потомка. Мне нравилось это слово семейной беспристрастностью. Что бы ни случилось с моими родителями, я буду по праву их ребенком от «первого брака». Парижский призрак, по выражению мамы, уступил место реальному действующему лицу, Грегори. Я бы что-нибудь сочинила. Всегда, когда была приперта к стене, я импровизировала. Во времена моего ужасного детства с редкой наивностью папа и мама меня считали вруньей. Для них воображение было преступлением.
Как раз перед отъездом в сопровождении Грегори, которым так часто восхищались продавщицы, я купила бикини. Чем меньше, тем дороже. Доллары, истраченные на эти гениальные лоскутки, даже десятидолларовые купюры покрыли бы большую поверхность моего тела, чем приобретенная ткань.
Лимузин с шофером леденящей вежливости провез нас через роскошные джунгли и доставил в частный аэропорт. У Нью-Йорка, когда на него смотришь из автомобиля с кондиционером, совсем другой вид. Я мурлыкала, я понимала счастливых кошек, которые позволяют себя любить, не делая ни малейшего усилия, чтобы ответить взаимностью.
Грегори окружил меня вниманием. Иногда он был серьезным, иногда веселым. Увязнув в психоанализе, я ему придумывала историю его жизни, он меня слушал с наслаждением. Моя привычка говорить с людьми и их слушать, курсы психологии и бесконечные обзоры избитых, но нетленных теорий Фрейда помогли мне осуществить это любопытное мероприятие: попытаться привести в равновесие богатого старого холостяка, Грегори.
Как только я заводила разговор о том моменте, когда он меня остановил, Грегори ловко его обходил.
Черный лимузин остановился возле маленького реактивного самолета, у подножия небольшого трапа нас ждал стюард, чтобы нас поприветствовать. Рассеянно я протянула ему руку, мне хотелось выглядеть загадочной, у меня, по-видимому, был застывший взгляд парижского задохнувшегося голубя. Я чуть не разбила нос, споткнувшись о первую ступеньку. В миллионеров не играют каждую неделю. Бедные люди смотрят прямо перед собой, чтобы убедиться, куда они ставят ноги. У богатых – другие рефлексы, они знают, что кто-нибудь их подхватит. Я важно вошла в кабину пилота. Шесть вертящихся кресел придавали ей вид конференц-зала. Грегори представил мне второго пилота, который предложил нам напитки. Я оказалась пристегнутой ремнем к креслу с чашкой горячего кофе в руке. Сколько томных красавиц с хриплым голосом и отяжелевшим от страсти взглядом, более манерных, чем я, выглядели бы намного лучше на моем месте! Я смотрела на свои ноги в дорогих сандалиях, ногти, покрытые ярко-красным лаком наконец были ухожены, не ломались. Я дотронулась до руки Грегори.
– Ты не торгуешь живым товаром?
– Нет. Почему ты так подумала?
– Ты не собираешься меня продать, Грегори…
– Нет, я не собираюсь тебя продавать.
Он вынужден был поставить свою чашку, так он смеялся. Он смеялся. В смехе человека с серьезными глазами есть всегда что-то удручающее. Грегори смеялся, как другие плачут. У него была грустная радость. Затем, глотая слова, он начал меня расспрашивать. Он засыпал меня вопросами, чтобы узнать о моих нью-йоркских впечатлениях десятилетней давности. Я рассказала ему довольно складную историю. «Господи, как бы я хотела написать роман, – подумала я, – вместо того, чтобы быть говорящей кассетой для этого типа».
– Меня интересует все, что касается тебя, – сказал он.
Я опьянела от самолета. Это было большой радостью для меня. Я упивалась новыми впечатлениями от полета самолета и собственной фантазии.
Через четыре часа мы прибыли в частный аэропорт республики Доминго. Там нас встретил шофер в черных очках и с усами внушительных размеров. Он провез нас по автостраде, окаймленной пальмовыми деревьями, в столицу острова Санто-Доминго.
– Остановимся в гостинице, нам придется подождать немного, – сказал Грегори. – Несколько часов или несколько дней. Ты не будешь скучать, я тебе обещаю.
Пахло морем со всех сторон, это была свобода. Мне хотелось бы побегать по площади, либо походить, либо посидеть, но только не быть в помещении. Мне хотелось к морю. Меня раздражала перспектива оказаться снова наедине с жадно слушавшим, ловившим каждое слово Грегори.
– Я не хочу больше оставаться взаперти, Грегори. Мне хочется дышать, видеть людей. Познакомиться с этим городом.
– Мы прогуляемся вечером.
Чтобы меня успокоить, укротить мое нетерпение, в этот вечер в Санто-Доминго ему хотелось дать мне все. Хотел ли он проявить радушие или задобрить меня? Живой декор города меня ошеломил. С момента прибытия вокруг меня было море улыбок и веселья. Первое знакомство с гостеприимством и любезностью здешних жителей останется неизгладимым в моей памяти. Мы отправились из гостиницы на машине. Грегори общался с водителем по-испански. Я испытывала головокружение от ярко расцвеченной столицы после уединения вдвоем. Каждое мгновение вспыхивало фейерверком. Минуты превращались в краски… Город праздновал саму жизнь. Была суббота. Я понимала, как мне повезло, но интерес, который Грегори проявлял ко мне, меня удивлял. Я никогда не видела столько красоты, как здесь. Девушки, как орхидеи, прогуливались по улице. У них были глаза как бездна, губы как у младенца, подчеркнутые красной помадой. Некоторые из них были белые, как снег на вершине горы, другие – метисы, ошеломляли своем великолепием. Временами они превращались в ослепительный черный бриллиант.
Большой бульвар Малекон в своем неистовом волнении напоминал ярмарку. Этот проспект, протянувшийся вдоль моря, был местом встречи для доминиканцев. За скалами, ограничивающими прогулку, я угадывала море, черное и глубокое. Меня принимали как свою. Я не была ни белой, ни иностранкой, ни посторонней, меня останавливали, чтобы со мной поговорить. На улице располагались целыми семьями, расставляя маленькие столики для кемпинга и стулья. Автомобили, продвигавшиеся со скоростью 20 км в час, постепенно прилипали друг к другу и застывали. В каждой машине была своя музыка. Автоприемники ревели. В этой неистовой какофонии некоторые люди устраивались на крыше остановившихся автомобилей.
– Каждую субботу вечером люди встречаются здесь, – сказал Грегори. – Это праздник Я часто бывал здесь.
Я воскликнула:
– Тебе везет.
– Везет?
Я не допускала, чтобы этот привереда испортил мне настроение. Я влилась в эту плавно двигавшуюся толпу. Довольно высокий мужчина подхватил меня за талию и под звуки радио своей машины начал танцевать со мной, говоря мне что-то по-испански.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Как раз перед отъездом в сопровождении Грегори, которым так часто восхищались продавщицы, я купила бикини. Чем меньше, тем дороже. Доллары, истраченные на эти гениальные лоскутки, даже десятидолларовые купюры покрыли бы большую поверхность моего тела, чем приобретенная ткань.
Лимузин с шофером леденящей вежливости провез нас через роскошные джунгли и доставил в частный аэропорт. У Нью-Йорка, когда на него смотришь из автомобиля с кондиционером, совсем другой вид. Я мурлыкала, я понимала счастливых кошек, которые позволяют себя любить, не делая ни малейшего усилия, чтобы ответить взаимностью.
Грегори окружил меня вниманием. Иногда он был серьезным, иногда веселым. Увязнув в психоанализе, я ему придумывала историю его жизни, он меня слушал с наслаждением. Моя привычка говорить с людьми и их слушать, курсы психологии и бесконечные обзоры избитых, но нетленных теорий Фрейда помогли мне осуществить это любопытное мероприятие: попытаться привести в равновесие богатого старого холостяка, Грегори.
Как только я заводила разговор о том моменте, когда он меня остановил, Грегори ловко его обходил.
Черный лимузин остановился возле маленького реактивного самолета, у подножия небольшого трапа нас ждал стюард, чтобы нас поприветствовать. Рассеянно я протянула ему руку, мне хотелось выглядеть загадочной, у меня, по-видимому, был застывший взгляд парижского задохнувшегося голубя. Я чуть не разбила нос, споткнувшись о первую ступеньку. В миллионеров не играют каждую неделю. Бедные люди смотрят прямо перед собой, чтобы убедиться, куда они ставят ноги. У богатых – другие рефлексы, они знают, что кто-нибудь их подхватит. Я важно вошла в кабину пилота. Шесть вертящихся кресел придавали ей вид конференц-зала. Грегори представил мне второго пилота, который предложил нам напитки. Я оказалась пристегнутой ремнем к креслу с чашкой горячего кофе в руке. Сколько томных красавиц с хриплым голосом и отяжелевшим от страсти взглядом, более манерных, чем я, выглядели бы намного лучше на моем месте! Я смотрела на свои ноги в дорогих сандалиях, ногти, покрытые ярко-красным лаком наконец были ухожены, не ломались. Я дотронулась до руки Грегори.
– Ты не торгуешь живым товаром?
– Нет. Почему ты так подумала?
– Ты не собираешься меня продать, Грегори…
– Нет, я не собираюсь тебя продавать.
Он вынужден был поставить свою чашку, так он смеялся. Он смеялся. В смехе человека с серьезными глазами есть всегда что-то удручающее. Грегори смеялся, как другие плачут. У него была грустная радость. Затем, глотая слова, он начал меня расспрашивать. Он засыпал меня вопросами, чтобы узнать о моих нью-йоркских впечатлениях десятилетней давности. Я рассказала ему довольно складную историю. «Господи, как бы я хотела написать роман, – подумала я, – вместо того, чтобы быть говорящей кассетой для этого типа».
– Меня интересует все, что касается тебя, – сказал он.
Я опьянела от самолета. Это было большой радостью для меня. Я упивалась новыми впечатлениями от полета самолета и собственной фантазии.
Через четыре часа мы прибыли в частный аэропорт республики Доминго. Там нас встретил шофер в черных очках и с усами внушительных размеров. Он провез нас по автостраде, окаймленной пальмовыми деревьями, в столицу острова Санто-Доминго.
– Остановимся в гостинице, нам придется подождать немного, – сказал Грегори. – Несколько часов или несколько дней. Ты не будешь скучать, я тебе обещаю.
Пахло морем со всех сторон, это была свобода. Мне хотелось бы побегать по площади, либо походить, либо посидеть, но только не быть в помещении. Мне хотелось к морю. Меня раздражала перспектива оказаться снова наедине с жадно слушавшим, ловившим каждое слово Грегори.
– Я не хочу больше оставаться взаперти, Грегори. Мне хочется дышать, видеть людей. Познакомиться с этим городом.
– Мы прогуляемся вечером.
Чтобы меня успокоить, укротить мое нетерпение, в этот вечер в Санто-Доминго ему хотелось дать мне все. Хотел ли он проявить радушие или задобрить меня? Живой декор города меня ошеломил. С момента прибытия вокруг меня было море улыбок и веселья. Первое знакомство с гостеприимством и любезностью здешних жителей останется неизгладимым в моей памяти. Мы отправились из гостиницы на машине. Грегори общался с водителем по-испански. Я испытывала головокружение от ярко расцвеченной столицы после уединения вдвоем. Каждое мгновение вспыхивало фейерверком. Минуты превращались в краски… Город праздновал саму жизнь. Была суббота. Я понимала, как мне повезло, но интерес, который Грегори проявлял ко мне, меня удивлял. Я никогда не видела столько красоты, как здесь. Девушки, как орхидеи, прогуливались по улице. У них были глаза как бездна, губы как у младенца, подчеркнутые красной помадой. Некоторые из них были белые, как снег на вершине горы, другие – метисы, ошеломляли своем великолепием. Временами они превращались в ослепительный черный бриллиант.
Большой бульвар Малекон в своем неистовом волнении напоминал ярмарку. Этот проспект, протянувшийся вдоль моря, был местом встречи для доминиканцев. За скалами, ограничивающими прогулку, я угадывала море, черное и глубокое. Меня принимали как свою. Я не была ни белой, ни иностранкой, ни посторонней, меня останавливали, чтобы со мной поговорить. На улице располагались целыми семьями, расставляя маленькие столики для кемпинга и стулья. Автомобили, продвигавшиеся со скоростью 20 км в час, постепенно прилипали друг к другу и застывали. В каждой машине была своя музыка. Автоприемники ревели. В этой неистовой какофонии некоторые люди устраивались на крыше остановившихся автомобилей.
– Каждую субботу вечером люди встречаются здесь, – сказал Грегори. – Это праздник Я часто бывал здесь.
Я воскликнула:
– Тебе везет.
– Везет?
Я не допускала, чтобы этот привереда испортил мне настроение. Я влилась в эту плавно двигавшуюся толпу. Довольно высокий мужчина подхватил меня за талию и под звуки радио своей машины начал танцевать со мной, говоря мне что-то по-испански.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71