Субботний день на Балтийском море. Ветер, дождь, пять градусов выше нуля, а кажется, что все минус восемьдесят по Цельсию.
— Скажи, почему ты мечтала попасть в Данию?
— Ну, из-за Михеля из Ленебурга…
Ильдирим, смеясь, села на стул.
— Там действие происходит в Швеции.
— Правда? — Бабетта удивленно глядела на нее с высоты.
— Надо купить что-нибудь из еды, — решительно заявила мать. — Насколько мне известно, датчане готовят почти так же вкусно, как англичане, так что лучше уж мы позаботимся о себе сами. В твоем потрясающем информационном листке что-нибудь говорится на этот счет?
— «Крупнейший супермаркет острова находится в Марстале, самом „морском“ городке Дании, где все наполнено романтикой дальних странствий».
— Как это измерили? — вздохнула Ильдирим. — Номер такси сохранился в моем мобильном.
— Тут дорого, да? — Они вытаращили глаза на упаковку чипсов, которая могла конкурировать по стоимости с полноценным готовым блюдом в Гейдельберге.
— Наплевать, — решила отчаявшаяся прокурор. — Мне важно, что мы тут с тобой. Давай поторопимся, такси нас ждет.
Просто удивительно, как скандинавы финансировали свое непомерное потребление алкоголя! Французских сигарет, конечно, в ассортименте не оказалось, но тем не менее все было замечательно. Бабетта скользила по проходам супермаркета и забавлялась, разглядывая огненно-красные колбаски, датские надписи над витринами и лавину рыбных консервов.
— Что мы приготовим? Эй, Бабетта, скажи. Я умираю с голоду.
— Знаешь что? — Девочка подбежала к Ильдирим. — Сегодня готовлю я!
— Ты умеешь?
— Да, умею. Вот видишь, ты многого обо мне не знаешь.
— О том, что у тебя полно тайн, можешь и не напоминать.
Во второй половине дня небо прояснилось, ветер утих. Обе туристки бродили по Эрёскёбингу, окончательно наплевав на деньги. Ильдирим невольно ловила себя на том, что тут ей нравится. В самом деле, городок был очаровательный, словно сошел с картинки, а при виде старых парусников в гавани, по-скандинавски разноцветных складов и контор сердце грозного прокурора учащенно билось и жаждало приключений, словно в него вселился дух отважного капитана Клабаутера.
Субботним вечером, когда нормальные люди отдыхают, все ребята, не сговариваясь, позвонили поочередно Тойеру. Штерн первым. В трубке слышалась громкая арабская поп-музыка.
— Что это ты слушаешь?
— Это жена, — уныло вздохнул молодой комиссар, — пригласила подружек на восточный ужин. Я просто жду, когда выйдут мои родители и поднимут скандал из-за шума. Тогда я смоюсь…
По предложению Лейдига они позвали и нахального Зенфа. Возможно, им удастся сравнить детали различных поджогов. Толстяк с улыбкой прошелся по квартире и бесстыдно проинспектировал постельное белье в шкафу.
— Мило, мило! Но вообще-то это студенческая конура, а? Притом что вы нигде не учились, или как?
— Разумеется, нет, как и вы сами! — Тойер не знал, злиться ему или нет.
— Еще как учился-то! — радостно воскликнул Зенф и сделал вид, будто хочет сдернуть штаны с онемевшего от возмущения Лейдига. — Химии, но совсем недолго…
— Тогда ты, может, просветишь нас насчет поджогов? Добавишь что-нибудь новенькое? — Штерн очень медленно приходил в себя после домашней нервотрепки.
— Нет-нет, — перебил его хозяин, бросив взгляд на часы. — Сначала займемся другим вопросом, сейчас явится один персонаж…
Едва он успел сообщить про нового подозреваемого — причем его много раз прерывали самодовольные тирады Хафнера, — как домофон ожил.
Переводчик, энергичный и непринужденный, поднялся по лестнице.
Последнее судно прибывало в Эрёскёбинг около 21 часа. После ужина — в самом деле удавшегося — Бабетта прочла об этом в путеводителе и упросила приемную мать прогуляться перед сном еще раз.
Они жались друг к другу, борясь с ледяным ветром. Девочке хотелось увидеть прибытие судна, поскольку, по ее словам, она лишь тогда могла бы себе представить, как переселенцы в давние времена сходили на берег в Нью-Йорке. Да, время под названием «половое созревание» — когда к еще сохранившимся детским фантазиям добавляются томление внизу живота, бешеные мечты о самостоятельности и прыщавая физия — нелегкое время. Ильдирим с ужасом вспоминала себя тогдашнюю.
Парочка автомобилей, пара пешеходов. Вот и все. Поздний вечер в Эре.
Туффенцамер сломался довольно быстро. Еще бы: Хафнер, дыша ему в лицо, осыпал его на удивление структурированными фразами — комиссар стремился восстановить свой покачнувшийся авторитет:
— Тебе все мало, да? Позавидовал Пильцу? Захотелось тоже побаловаться с молодой девчонкой?
— Ему все завидовали, — ныл гость. — Да, признаюсь, я был болезненно похотливым, вот только ничего подобного никогда бы не совершил…
— Дан говорит, что вы совсем не общались. Тогда у кого же ты был в Гейдельберге?
— Господи… я тут был один раз дома… я был в отеле, все включено, пять дней…
— Так вы знали больше, чем сообщили мне в Базеле! — вскричал Тойер. — Пильц вам больше рассказал!
— По его словам, он начал поиски Сары. Девушка, которая помогала ему в этом, была убита. Убийцы начали охотиться и за ним… Так он считал…
— Почему вы умолчали об этом?
— Чтобы избежать того, что происходит сейчас…
— А что происходит? — коварно поинтересовался Зенф.
— То, что вы взяли меня в тиски. Ясно, в плане секса у меня не все нормально, а тут это надругательство, Конрад ведь мне подробно… вот я и подумал, чтовы все это сопоставите… то есть… Кроме того, Роня вовсе не мой тип, даже лоб не такой…
Тойер поднял в воздух съежившегося гостя:
— Так ты знал ее? Знал?
— А кого подозревал Пильц? — успел спросить Штерн.
— На какой вопрос прикажете мне отвечать? Я должен принять лекарство… я…
— Ясно, хочешь словить кайф, — засмеялся Хафнер не без понимания. — Но всему свое время. Так ты знал ее?
Туффенцамер опустил глаза:
— Я виделся с ней. Эта Роня изображала из себя детектива, беседовала с разными людьми, которые в те времена что-то значили. Нашла и меня, из-за моей идиотской фамилии… Она позвонила мне, и мы встретились. Тридцатого, об этом никто не знал, даже Пильц. Ее отец, Дан, тоже… Мои лекарства…
— Теперь мой вопрос, — проговорил Штерн с необычным упорством.
Тойер рассердился. Ему хотелось, не теряя времени, покруче выжать этого слабака.
— Ах, сущий бред. Он считал, что, может, пастор…
— Что еще за паста? — переспросил Хафнер, борясь с немилосердным приступом кашля.
— Нет, пастор… Сначала Пильц решил, что пастор к этому причастен, однако тот слишком стар. Кроме того, Конрад сказал, что тип, позвонивший ему, говорил совсем другим голосом. Кажется, они тогда встречались однажды — Пильц-Шустер и господин Денцлингер…
Тойер яростно замахал рукой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57