Поднося стакан к губам, Иозеф сильно запрокинул голову, потерял рав-
новесие и упал с чурбака. Но обычного злорадного смеха не последовало.
Впрочем, кое-кто все же поморщился: "Опять этот Иозеф!"
Все уставились на следующего. Пили по очереди. Последним был Старик.
Вдруг Томас натянуто рассмеялся: - Тьфу, черт! Совсем забыли о наших
трупах, надо было о них позаботиться.
Никто не отреагировал. Только Иозеф как-то странно, глуповато улыб-
нулся.
- Пустяки! - пробормотал Старик, и все повернулись к нему. - Перво-
бытные островитяне тоже не церемонились с покойниками, оставляли их где
попало... - Он выпрямился и сказал почти весело: - Выпьем-ка еще. Упьем-
ся, как говорится, вусмерть.
Все заулыбались, потянулись к Михаэлю, а тот, звякая горлышком бу-
тылки о бокалы, лил щедро, до краев.
Пили с удовольствием, но продолжали молчать. Чувствовалось напряжен-
ное ожидание, хотя ждать было особенно нечего. Как объяснил Старик, пе-
ред глазами опустится черный занавес.
Старик поглядел сквозь бокал на огонь, вино заискрилось. Он был до-
волен и даже счастлив. Пришли все до единого. Никто ни с кем не ссорил-
ся, его терпеливо выслушали и ответили, что согласны. Даже Иозеф. "Вот в
чем все-таки преимущество, - подумал Старик. - Не нужно много слов, что-
бы понять друг друга. Каждый чувствует то же, что и другой, разделяет
его помыслы, потому что они ничем не отличаются от собственных".
Все получилось, как он задумал. Никто не захотел отрываться от ос-
тальных. А теперь уже и не мог. Еще четверть часа и...
"Поразительное единодушие! - Старик улыбнулся. - Хотя мы чертовски
надоели друг другу за эти годы. Вечное однообразие лиц и жестов, пережи-
ваний и мыслей. Штамп, шаблон... Собственно, Иозеф должен бы радовать-
ся".
Старик украдкой взглянул на него. Иозеф с отсутствующим видом поти-
рал искалеченную ногу. "Видно, ноет. Наверно, муссон в этом году задует
раньше обычного. Он до сих пор не простил мне, что я не уберег его от
скатившегося со скалы валуна. Вас было семеро ровесников, Иозеф; за каж-
дым не углядишь. Тебе исполнилось восемь лет, когда это произошло. Но
ведь тебе повезло, мой мальчик, ты стал отличаться от нас, рос непохожим
на остальных. Твой физический изъян поначалу был лишь внешним отличием.
Да, ты был неуклюж. Тебя дразнили. Ты не мог соперничать с другими, ког-
да они резвились. Ты замкнулся, ушел в себя, отгородился книгами, сде-
лался угрюмым. А теперь ты умнее их, умнее нас, мудрее. И все - благода-
ря только самому себе. Я мог бы гордиться тобой".
Старик взглянул на часы. "Пора запаливать!"- подумал он.
- Пора запаливать! - крикнул Рольф. - Давай, Старик!
Поджечь порох предоставили ему, старшему. Он хотел сам, своими рука-
ми уничтожить раз и навсегда то, с чего начались их беды. И все - по его
вине.
"Жаль, но недоумки из Всемирного научного совета оказались правы. -
Старик вытащил из костра головню, чтобы поджечь порох. - Впрочем, не та-
кие уж они недоумки. - Старик усмехнулся. - Я поддался навязчивой идее,
не слушал никаких доводов. Хорошо бы сообщить им, что их пророчества
сбылись. У клонов нет шансов для саморазвития. Пожалуй, именно это име-
лось в виду, когда мне говорили об антигуманности эксперимента. А вооб-
ще-то, ребята получились что надо. - Старик скривил губы. - Если б толь-
ко не наша беда".
Он посмотрел на них. Они беспечно пили вино, только слишком спешили
и были молчаливей обычного. Или это ему только казалось?
Старик встретился взглядом с Иозефом, в лице которого ему почудилась
насмешка. Впрочем, игра теней могла обмануть.
Головня едва тлела. Старик медлил. У него было такое чувство, будто
он согласился на трудную и опасную хирургическую операцию и теперь ему
предстоит лишиться какой-то важной части собственного тела... Старик пе-
рехватил пристальный взгляд Марселя и поднес головню к бороздке, которая
была сложена из согнутых полосок бумаги и заполнена самодельным порохом.
Бороздку они делали очень тщательно, словно боролись за свою жизнь, а не
наоборот. "И вообще, - опять усмехнулся Старик, вспоминая последние ча-
сы, - это походило на религиозный ритуал. Они готовились уничтожить себя
и свою мать-машину, будто это было нашим спасением".
- Так оно и есть! - сказал Старик вслух и сунул головню в бороздку.
Она зашипела, дымя и разбрызгивая искры. Бумага обугливалась, желтело
натриевое пламя. Огненная дорожка поползла к кустарнику, в темноту, ок-
руженная расплывчатым синеватым ореолом. Будто куколка, спеленатая дым-
ным коконом, превращалась в светящуюся гусеницу.
Все замерли, съежились в ожидании взрыва. Только двое сидели выпря-
мившись, как бы прислушиваясь к чему-то: Старик и Иозеф.
Старик напрягся. Три минуты понадобятся бегущему огню, чтобы доб-
раться до здания, где стоят бочки с порохом. Три минуты, чтобы преодо-
леть шестьдесят метров. Наверное, огонь уже проник за ограду...
Никто не пошевелился. Только Иозеф взял сук и поворошил костер.
"Сейчас!" - подумал Старик и так стиснул зубы, что на скулах просту-
пили желваки.
Старик взглянул на часы, хотя это было бессмысленно, так как он не
заметил время, когда поджег порох. И все же он продолжал смотреть на ци-
ферблат.
Прошла еще минута, и Старик понял, что огонь не достиг цели.
Фигуры задвигались. На Старика заворчали. "Все как прежде, - подумал
он удовлетворенно, - только сделанное необратимо. Они выпили свою чашу.
Им осталось минут десять, не больше..." Ворчание умолкло. Видно, все по-
думали о том же. - Пойду поглядеть, в чем дело! - Старик решительно
встал. - На всякий случай давайте попрощаемся. - Он улыбнулся. - Прости-
те меня, я никому не хотел зла. Я знаю, что вы способны понять даже мои
заблуждения. Это был единственный выход. Он взял фонарик.
- Погоди, я с тобой! - крикнул Иозеф. Старик на ходу пожал плечами,
а Иозеф рванулся за ним в темноту со своим костылем. Усохшая нога болта-
лась, словно маятник.
Старик шел быстро, освещая фонариком черный, еще дымящийся след. Он
прибавил шагу, поскольку поведение Йозефа внезапно показалось ему подоз-
рительным. Тот тяжело дышал рядом, стараясь обогнать Старика и выйти к
зданию первым.
- Осторожно, Иозеф! - крикнул Старик. - Еще может рвануть!
Он имел в виду несколько минут жизни после взрыва. Ведь они могут
оказаться мучительными и долгими.
В ответ послышался нечленораздельный возглас, затем смех. Пока Ста-
рик продирался сквозь живую изгородь, Иозеф уже очутился у входа. В
тусклом свете луны его силуэт возник на фоне тяжелой, темной двери. -
Что это значит? - рявкнул Старик. - Припадок?
1 2