нянек в яслях, топающих в огромных войлочных тапочках, то требующих от тебя размахивать флажком, кружа за всеми детьми по кругу, то садиться, пардон на горшок, когда ты не хочешь - я помню себя с рождения. Помню запах из-под их подолов, чужеродное плотское тепло их мягких тел, когда они, усадив меня на колени, одевали в какую-то неудобную, душную одежду, а их груди - что вымя, в которых можно утонуть, как они душно обволакивали меня! После них я с детства ненавидела, когда меня обнимают этакими всепоглощающими, удушающими объятиями, даже мама. Я чувствовала всегда в такие моменты, что растворяюсь и исчезаю, задыхаюсь и борюсь за то, чтобы вырвать свое "Я" из небытия.
- Понял намек. Понял. - Закивал Вадим. - Я был удушающе теплым, когда предложил тебе лечь рядом?
- Вы?.. - Она рассеяно отмахнулась и, встав из-за стола, отошла к окну. Вадиму показалось, что теперь он понял, почему она так часто всматривается в окно - не верит новым декорациям своей жизни. А она продолжала, говоря в пол оборота: - Коровы всегда были символом животного, глушащего человеческие, эстетические начала материнства. Я с детства ненавидела молоко, которым меня поили насильно, а от парного меня рвало. Вот видите, какая я патологичная.
- А в этом что-то есть. - Закивал Вадим, - Кажется апостол Павел, сказал, что настоящих мужчин нельзя кормить молоком - настоящего мужчину кормят мясом.
- Я вроде бы женщина, - бросила Виктория с укоризной.
- Зато настоящая.
- Вы меня перебили. Я потеряла внутренний темп.
- Коровы вызвали у тебя знакомое чувство, потому что все вокруг тебя было столь другое, что ты не могла понять как на что реагировать. Напомнил он.
- Да. Вот, видите, какой вы тонкий психолог. Даже не поверишь, что вы могли вот так запросто залезть в постель к малознакомой женщине.
- Но, прости, дурака! Ты уже немало... Ты уже для меня очень много чего!.. С первого взгляда!
- С первого взгляда? А я вам не верю. В первый же момент вы пошли на обман.
- Но каким образом я ещё мог к тебе подойти поближе! Ведь я влюбился в тебя с первого взгляда.
- Нет, нет... - замотала она головой, словно испугалась. - Нет! Есть одна сила, с которой тигр бросается и на кролика, и на буйвола, и вообще себя чувствует тигром - это сила искренности. Так говорят на востоке! воскликнула она и добавила твердо, - Там, где я жила. По-настоящему. Без и этой силы ничего настоящего не может быть! А ты поступил неискренне, ища предлог, прикинувшись кем-то...
- Но так получилось! Я не виноват, это Иван! Он даже ничего толком и не знает о тебе. А я почувствовал - больше!..
- Что больше? Чем что? Не стройте иллюзий. - она снова перешла на "вы", - Я человек малоинтересный, потому что не умею развлекаться, отдыхать. Впрочем, вся моя жизнь последние годы - сплошной отдых, потому, что мне нравился каждый мой день. С того самого момента, когда я очнулась, я вдруг четко поняла, что я живу, что я живая... Я - есть! Все остальное как река протекающая мимо. Я ловлю воду этой реки времени и выжимаю из неё камень - так пишутся у меня картины.
Я и сама стала цельной как камень, и ничто не могло уже разболтать меня словно какую-то взвесь в сосуде.
- Скажи... - наклонился к ней через стол, ухватив за запястье проплывающей мимо руки с дымящейся сигаретой, - Скажи мне только, кто я?
- Ты?.. - она отшатнулась.
- Да я. Ну... по этим, по древним египтянам.
- По разделению египетских жрецов?
- Да. Земли? Или все же...
- Да не зацикливайся. Древнего Египта уже нет.
- Но все-таки?
- Ты - фифти-фифти.
- То есть как?
- Так. Просто. В тебе борются два начала. Когда-нибудь одно победит.
- Какое?!
- Трудно сказать. Но для того чтобы победило одно не надо прикладывать никаких усилий. Больше я тебе ничего не скажу.
- Я понял. Но там, в Африке, там также делился мир людей для тебя?
- И да, и нет. Там были другие точки отсчета. Там мир людей делился на эмоционирующих инстинктивных деструкторов и конструкторов-инструкторов. И те, и другие были далеки от меня. Люди жили в моей жизни, но я не жила среди них! Их жизнь была там, за забором, а на воротах этого забора был нарисован пистолет. Это расшифровывалось просто: "Любое проникновение стреляю стразу". Конечно, я не собиралась стрелять. Эта табличка весела всегда. Такова местная традиция белых. Отсюда и начинался мир, в нюансы которого мне не хотелось вникать, хотя приходилось знать о происходящем. Там каждый день было происшествие, каждый день было кого, и чем позабавить. Был повод для разговоров, обсуждений и даже нервотрепки. По телевизору шли телесериалы мелодраматического жанра, а на улицах то - громкие конвульсии очередной Кармен, то - натуральные боевики. И когда я спрашивала, о том, что там, то мне моя негритянка, Нага, отвечала коротко: "Эбони".
"Эбони, так эбани" - соглашалась я, не думая о смысле этого слова, которое чуть искажала, заменив "о" на "а". Таким образом, звучание его становилось столь сходно с нашим матерным словом, которым можно охарактеризовать фактически всех - от дурака, до гения, от простого труженика до президента, что я удовлетворялась её кратким объяснением. Чтобы не происходило на улице, базаре, в телепередачах про ежедневный криминал, если кто-то кричал вдалеке - все было: эбани. Так и стало для меня называться все этим словом. А потом я узнала, что на слово "негр", "блэк", да хоть "вайт" - местные обижаются. Но эбони - это как бы не цвет, хотя тоже означает черный - помнишь, "черное дерево" - эбонитовое дерево. Мое же "эбани" стало нечто большее - это мир, в который лучше не заглядывать. Нага вырвалась из него и очень гордилась этим. Ты понимаешь, на какую букву я про себя заменяла букву "Э"?
- На "Е"?.. - Совершенно обалдело, произнес Вадим, чувствуя себя первоклассником, говорящим о запретном. Он даже испытал детское чувство гордости от того, что она, вновь забывшись, сказала ему "Ты". И слушал её заворожено:
- Все страсти за моим забором - независимо от цвета кожи артистов человеческой комедии - были для меня миром эбани - их бред был не способен волновать меня. Мне всегда казалось, что они его выдумывают специально как бы натворить нечто такое, чтобы ничего не создать, лишь бы рушить, а не созидать. Но это не люди земли или те, что с божественным вдохновением. Нет - среди них могут быть и те, и другие, но суть любого их действия разрушение. Они специалисты - рушить все и вся. Рушить сексуальностью души; рушить амбициями порядок; рушить, крушить порядком творчество и вдохновение. Творчеством и вдохновением защитное поле табу. О! Вы даже не представляете, сколько способов разрушения существует в этом мире животным началом рушат любовь, любовью к женщине - материнские начала... Разнузданным материнством - взрослость. А межнациональные или внутриплеменные разборки! И так без конца!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109