48. ЗА ВЫСОКИМ ЗАБОРОМ
Следующий день Вороновский начал с рыбалки. В клубящемся тумане его лодка-казанка с немецким подвесным мотором "Форель-6" отошла от базы ДСО "Рыболов-спортсмен" в пять утра и вернулась к берегу три часа спустя с довольно-таки неплохим результатом - у издавна облюбованной им каменной гряды Вороновский поймал на поплавковую удочку десятка полтора крупных окуней, а на обратном пути пустил за кормой дорожку с блесной, на которую попался двухкилограммовый пучеглазый судак.
- Знатный улов,- одобрил Алексей Алексеевич, отворяя перед Вороновским калитку, откуда с лаем ему навстречу выбежал соскучившийся эрдельтерьер. Виктор Александрович, поздравляю!
- Отведаем рыбацкой ухи, - весело отозвался Вороновский. - Милости прошу отобедать со мной ровно в четырнадцать часов... Яков, будь добр, оставь меня в покое.
Эрдельтерьера не брали на рыбалку, потому что в море пса укачивало, а теперь он безостановочно кружил возле ног хозяина, бодал под коленку и всячески демонстрировал свою собачью преданность.
После завтрака Вороновский несколько раз звонил по междугородной, позднее бегло просматривал свежие газеты, а в половине одиннадцатого, вооружившись перьевой ручкой и бумагой для заметок, засел за досье Тизенгауза. Обвинительное заключение, оба судебных определения и приговор Вороновский читал, что называется, по диагонали, поскольку они содержали уже известные ему факты. С кассационной жалобой старого адвоката он ознакомился более подробно, улыбаясь по ходу чтения, а акты экспертизы изучил досконально, выписав из них некоторые выдержки. Когда же дошла очередь до протоколов обысков в квартире Тизенгауза, в глазах Вороновского отразился неподдельный интерес. Описывая имущество, подлежащее выемке, работники УБХСС применили оригинальный, прежде не встречавшийся ему прием: они честь по чести занесли в протоколы габаритные размеры и подробнейшую характеристику внешнего вида коробок, куда паковались экспонаты, ни словом не упомянув ни количества, ни качества изъятых предметов. Мало того, хотя обыски производились в разные дни, в амплуа понятых выступали одни и те же лица из числа народных дружинников. Словом, Тизенгауза нагло облапошили профессионалы: выставили лакомую приманку, чтобы заманить клиента в мышеловку, а как только капкан сработал, обчистили прямо-таки до нитки.
В самом низу папочки Вороновский обнаружил судебный очерк "Вымогатели", опубликованный газетой "Ленинградский комсомолец" в апреле прошлого года. Очерк как будто не имел отношения к делу Тизенгауза, и Вороновский собрался было отложить ксерокопию в сторону, но его удержала мысль, что едва ли Тизенгауз приложил бы к досье совершенно посторонний материал. Просматривая очерк с пятого на десятое, он цепко вычленил из текста фамилию Холмогорова, не раз мелькавшую в изученных ранее документах, и с сожалением опознал в нем того молодого человека, который десять лет назад был его ассистентом, а теперь, словно двуликий Янус, попеременно функционировал в ипостасях то наводчика, то коллекционера финифти. Сопоставление обстоятельств, в новом свете представлявших С. К. Холмогорова образца 1988 года, тотчас подсказало Вороновскому, что ныне возмужавший и даже заматеревший мальчик из толстовского дома на улице Рубинштейна пользуется покровительством милиции и, по-видимому, служит ей без зазрения совести. Не в ту степь шагнул инфантильный Сережа, впору заказать по нем панихиду...
Часом позже, во время сеанса массажа, Вороновский мысленно вернулся к проблеме Тизенгауза и признал, что участие Сергея Холмогорова придало его миссии дополнительный импульс. Для того, чтобы помочь Тизенгаузу легально выбраться из петли, Вороновскому было вполне достаточно просьбы Иосифа Крестовоздвиженского, а теперь к этому добавилось желание помериться силами с когортой ловкачей в милицейских погонах.
"Что когда-то говаривал мне старый стервятник Баронов? Без дела теряешь интерес к жизни, - с улыбкой припомнил Вороновский. - Покойный маэстро был прав, против его тезиса трудно возразить. Дело у меня есть, однако, по правде говоря, чего-то все же недостает. Быть может, спортивного азарта борьбы? Не пора ли мне восполнить пробел?.."
За обедом Вороновский беседовал с Алексеем Алексеевичем только на гастрономические темы. Мастерски приготовленную Ларисой уху оба сочли харчем богов, судак фри с жареным картофелем и салатом из огурцов и помидоров не уступал ухе, а завершил трапезу астраханский арбуз столь отменного вкуса, что Алексею Алексеевичу не хватило слов, чтобы выразить восторг.
После сытного обеда тянуло на боковую, но Вороновский не позволял себе терять форму и вывел из гаража белые "жигули" девятой модели, чтобы съездить за грибами. Был четверг, 24 августа, разгар грибной поры, и вдобавок лучший день недели - в выходные, когда в лесу больше людей, нежели деревьев, все выбиралось подчистую, а за четверо суток что-то должно было подрасти. То, что за грибами обычно ходят по утрам, Вороновский вообще не принимал в расчет ему почему-то нравилось собирать их ближе к закату.
За рулем Вороновский получал огромное удовольствие. Он любил скорость, однако долгое время водил машину изредка, потому что в силу сложившихся обстоятельств скрывал от знакомых наличие загородного дома и машин, которые менял не реже, чем раз в три года. Об этой стороне его жизни в ту пору знали только двое наиболее близких ему людей - Иосиф Прекрасный в Ленинграде и Женя Скворцов в Москве. Ну и, разумеется, Алиса, поскольку на том этапе она считалась номинальной владелицей как дома, так и машин. По неукоснительно соблюдавшимся правилам, при оформлении купчей на сгоревший дом требовалось, чтобы лицо, собиравшееся там поселиться, было надлежащим образом прописано по новому адресу и внесено в домовую книгу, для чего Вороновскому пришлось десантировать сюда Алису из Астрахани, где он познакомился с нею во время деловой поездки по заданию маэстро Баронова.
Выдающимся качеством Алисы была слепая преданность, сродни той, что питал к нему эрдельтерьер Яков. Ей можно было безбоязненно довериться, на что Вороновский и сделал тогда крупную ставку. Если не принимать во внимание навязчивых претензий на брак, Алиса всецело оправдала доверие, получив в награду его старую квартиру на улице Петра Лаврова. После известных неприятностей в 1979 году он, скажем так, предпринял длинную рокировку, совершив с Алисой обмен квартиры на дом в Комарове, а вслед за обменом, снабдив ее приданым, выдал замуж за подполковника медицинской службы, флагманского врача дивизии крейсеров Северного флота. Алиса родила подполковнику девочку, назвав ее Викторией, и регулярно поздравляла Вороновского с праздниками, тем самым подтверждая, что не перевелись на свете благодарные люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192