- А то у мамы лишних нет.
- А как же, а как же!
Ну другой человек - куда девалась вечная готовность поскандалить? Само терпение, сама любезность. В добрый путь, во Францию, в дом под Парижем, который нелюбимой сестре Анне достался от богатой барыни Мансветовой - значит, признала все же дочку единственного сына. Какие страсти кипели, ревность, обиды, страхи, утраты - все улеглось, утихло, в прах обратилось. Все умерли - только эта вот престарелая наследница, не скрывая радости, спешит получить от жизни свою долю счастья.
В доме Лизу с Павлом ожидал еще один сюрприз: накануне Славка-татарин, вечный курортник, в местную больницу угодил. После великого скандала на бытовой почве.
- Что тут удивительного? - пожал плечами Павел, - Впервой, что ли? Кто его отметелил - пасынок, небось? Олег?
- Ну, Олег, - нахмурилась Марья Фоминична, - Велел Славке компостную яму вырыть, а тот копнул в углу сада прямо по верху - и, на тебе, корзинка гнилая, а в ней серебро столовое, с вензелями. Ну как Варвара наша притащила ложку.
Вот куда летала хитрющая птица - в угол соседского двора. Спрятал-таки верный слуга купеческое добро, зарыл в саду около того флигеля, которого давно уже нет.
- Так за что же Славке-то досталось?
- Ему бы, дураку, все сразу Олегу отдать, а он на улицу пошел, с прохожими толковать. Ложка-вилка за бутылку и все дела. Как это у него присказка...
- И Олег проведал?
- Тут же, в тот же миг. Крику было!
Лиза посмотрела на мать подозрительно: с чего это ты разволновалась? Какое нам-то дело? Пусть себе дерутся.
- Видите ли, есть одно обстоятельство, - вмешался Юрий Анатольевич со своего дивана, - Вашей матушке Слава предложил одну вещицу - ну да, за бутылку. Вот, взгляните, молодые люди.
Павел взял из его протянутой руки "вещицу" - небольшой, с ладонь, образ без оклада. Божья матерь с младенцем. Скорбный лик - напряженный взгляд прямо тебе в глаза, стиснутые узкие губы. Сохранилась иконка на удивление, краски неяркие, но живые, чистые.
- В той же корзинке лежала, в тряпицу обернутая. Вот Юрий Анатольевич говорит, отдать надо, а я не хочу. Нечестивцам этим, Славке да Олегу - они и некрещеные вовсе. Лучше себе возьми, Павлуша, и ты, Лизанька...
Павел и так бы не отдал - а тут такая поддержка. Может, и недорого стоит такой образок - иначе бы купчиха с собой увезла, но довольно ему в земле лежать и по грязным рукам ходить... Взял со стола "тряпицу", аккуратно завернул иконку и спрятал в нагрудный карман под одобрительным взглядом Лизы.
- Я же вас неоднократно просил: снимаете с полки книгу - ставьте на место. На то же самое место...
- Может, уж и почитать нельзя? Из дома не уноси, в шкаф на ту же полку, - огрызнулась красавица, - Ничего с вашими книгами не сделается, хватит на ваш век.
Полупрозрачный намек на его возраст и нездоровье - так воспринял лизин выпад Всеволод Павлович - заставил его поморщиться и потянуться за валидолом. Павел прикрикнул:
- Хватит тебе, Лиза, дайте хоть поужинать спокойно. Папа, ну что ты из-за всякой ерунды...
- Это не ерунда! - дружно откликнулись оба противника, объединившись уже против Павла.
- Ну что, в самом деле, я такого сказала?
- Прекрасно вы понимаете, дорогая, и я вас понял. А ты, Павлуша, всегда в сторонке - может, это и правильно, но не слишком разумно.
Все трое пожалели про себя, что нет за столом миротворца Конькова, опять его в Швецию унесло, к семейству. При нем перепалок меньше, байку бы рассказал из жизни сыщиков.
Ужин был омрачен - такое случалось нередко. Всеволод Павлович демонстративно удалился к себе. Нет, телевизор он смотреть не будет. И не собирался, ничего хорошего, от стрелялок и слюнявых мелодрам его тошнит. Кино для недоумков.
Та-ак, выстрел по домочадцам сразу из обоих стволов. Тоже привычное дело. Но в одном отец прав: смотреть сегодня нечего...
Где-то около полуночи Паша проснулся от тихого смеха.
- Ты чего, Лизок?
- Вот послушай, это про нас.
Водрузила себе на живот толстенный том. Черный кожаный переплет, золотой обрез, факсимильный портрет автора - толстяка с умным, недобрым лицом - "Сочинения А.Н.Апухтина" - это из-за них за ужином перепалка была:
"КУМУШКАМ
- Иванъ Иванычъ фанъ-деръ-Флитъ
Женат на тетке Воронцова,
-Из нихъ который-то убитъ
В отряде славного Слепцова.
-Иванъ Иванычъ фанъ-деръ-Флитъ
Был только раненъ - я то знаю
А Воронцовъ? - Тотъ былъ убитъ...
Ахъ, нетъ! Не то! Припоминаю:
Ни Воронцовъ, ни фанъ-деръ-Флитъ,
Из нихъ никто не былъ убитъ,
Ни даже тетка Воронцова...
Одно известно: люди эти
И вовсе не были на свете,
И даже, кажется, наврядъ
Была и тетка Воронцова?
Но былъ действительно отрядъ,
Да только вовсе не Слепцова...
- Затем пронесся слухъ таковъ,
Что вовсе не было отряда,
А былъ поручикъ Пироговъ...
- Да былъ ли? Справиться бы надо.
И справками, в конце концовъ,
Одна лишь истина добыта:
Иванъ Иванычъ Воронцовъ
Женат на тетке фанъ-деръ-Флита. "
- Ну точно, это про нас, - согласился Павел, - Классика не умирает. А теперь спать давай, цитата ты моя любознательная.
К О Н Е Ц
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
- А как же, а как же!
Ну другой человек - куда девалась вечная готовность поскандалить? Само терпение, сама любезность. В добрый путь, во Францию, в дом под Парижем, который нелюбимой сестре Анне достался от богатой барыни Мансветовой - значит, признала все же дочку единственного сына. Какие страсти кипели, ревность, обиды, страхи, утраты - все улеглось, утихло, в прах обратилось. Все умерли - только эта вот престарелая наследница, не скрывая радости, спешит получить от жизни свою долю счастья.
В доме Лизу с Павлом ожидал еще один сюрприз: накануне Славка-татарин, вечный курортник, в местную больницу угодил. После великого скандала на бытовой почве.
- Что тут удивительного? - пожал плечами Павел, - Впервой, что ли? Кто его отметелил - пасынок, небось? Олег?
- Ну, Олег, - нахмурилась Марья Фоминична, - Велел Славке компостную яму вырыть, а тот копнул в углу сада прямо по верху - и, на тебе, корзинка гнилая, а в ней серебро столовое, с вензелями. Ну как Варвара наша притащила ложку.
Вот куда летала хитрющая птица - в угол соседского двора. Спрятал-таки верный слуга купеческое добро, зарыл в саду около того флигеля, которого давно уже нет.
- Так за что же Славке-то досталось?
- Ему бы, дураку, все сразу Олегу отдать, а он на улицу пошел, с прохожими толковать. Ложка-вилка за бутылку и все дела. Как это у него присказка...
- И Олег проведал?
- Тут же, в тот же миг. Крику было!
Лиза посмотрела на мать подозрительно: с чего это ты разволновалась? Какое нам-то дело? Пусть себе дерутся.
- Видите ли, есть одно обстоятельство, - вмешался Юрий Анатольевич со своего дивана, - Вашей матушке Слава предложил одну вещицу - ну да, за бутылку. Вот, взгляните, молодые люди.
Павел взял из его протянутой руки "вещицу" - небольшой, с ладонь, образ без оклада. Божья матерь с младенцем. Скорбный лик - напряженный взгляд прямо тебе в глаза, стиснутые узкие губы. Сохранилась иконка на удивление, краски неяркие, но живые, чистые.
- В той же корзинке лежала, в тряпицу обернутая. Вот Юрий Анатольевич говорит, отдать надо, а я не хочу. Нечестивцам этим, Славке да Олегу - они и некрещеные вовсе. Лучше себе возьми, Павлуша, и ты, Лизанька...
Павел и так бы не отдал - а тут такая поддержка. Может, и недорого стоит такой образок - иначе бы купчиха с собой увезла, но довольно ему в земле лежать и по грязным рукам ходить... Взял со стола "тряпицу", аккуратно завернул иконку и спрятал в нагрудный карман под одобрительным взглядом Лизы.
- Я же вас неоднократно просил: снимаете с полки книгу - ставьте на место. На то же самое место...
- Может, уж и почитать нельзя? Из дома не уноси, в шкаф на ту же полку, - огрызнулась красавица, - Ничего с вашими книгами не сделается, хватит на ваш век.
Полупрозрачный намек на его возраст и нездоровье - так воспринял лизин выпад Всеволод Павлович - заставил его поморщиться и потянуться за валидолом. Павел прикрикнул:
- Хватит тебе, Лиза, дайте хоть поужинать спокойно. Папа, ну что ты из-за всякой ерунды...
- Это не ерунда! - дружно откликнулись оба противника, объединившись уже против Павла.
- Ну что, в самом деле, я такого сказала?
- Прекрасно вы понимаете, дорогая, и я вас понял. А ты, Павлуша, всегда в сторонке - может, это и правильно, но не слишком разумно.
Все трое пожалели про себя, что нет за столом миротворца Конькова, опять его в Швецию унесло, к семейству. При нем перепалок меньше, байку бы рассказал из жизни сыщиков.
Ужин был омрачен - такое случалось нередко. Всеволод Павлович демонстративно удалился к себе. Нет, телевизор он смотреть не будет. И не собирался, ничего хорошего, от стрелялок и слюнявых мелодрам его тошнит. Кино для недоумков.
Та-ак, выстрел по домочадцам сразу из обоих стволов. Тоже привычное дело. Но в одном отец прав: смотреть сегодня нечего...
Где-то около полуночи Паша проснулся от тихого смеха.
- Ты чего, Лизок?
- Вот послушай, это про нас.
Водрузила себе на живот толстенный том. Черный кожаный переплет, золотой обрез, факсимильный портрет автора - толстяка с умным, недобрым лицом - "Сочинения А.Н.Апухтина" - это из-за них за ужином перепалка была:
"КУМУШКАМ
- Иванъ Иванычъ фанъ-деръ-Флитъ
Женат на тетке Воронцова,
-Из нихъ который-то убитъ
В отряде славного Слепцова.
-Иванъ Иванычъ фанъ-деръ-Флитъ
Был только раненъ - я то знаю
А Воронцовъ? - Тотъ былъ убитъ...
Ахъ, нетъ! Не то! Припоминаю:
Ни Воронцовъ, ни фанъ-деръ-Флитъ,
Из нихъ никто не былъ убитъ,
Ни даже тетка Воронцова...
Одно известно: люди эти
И вовсе не были на свете,
И даже, кажется, наврядъ
Была и тетка Воронцова?
Но былъ действительно отрядъ,
Да только вовсе не Слепцова...
- Затем пронесся слухъ таковъ,
Что вовсе не было отряда,
А былъ поручикъ Пироговъ...
- Да былъ ли? Справиться бы надо.
И справками, в конце концовъ,
Одна лишь истина добыта:
Иванъ Иванычъ Воронцовъ
Женат на тетке фанъ-деръ-Флита. "
- Ну точно, это про нас, - согласился Павел, - Классика не умирает. А теперь спать давай, цитата ты моя любознательная.
К О Н Е Ц
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19