- Сашка! - истошно завыл он. - Тащи, Сашка!
Они покатились в грот, веревка резко натянулась, выворотив голову мертвеца вбок. В то же мгновение Славка сквозь дикую боль в горле почувствовал, как хрустнул кадык.
- Я не хочу! - отчаянно выкрикнул он из последних сил. Но ему это только показалось - на самом деле заклокотала в раздавленном горле кровь, выплеснулась изо рта и ноздрей горячей алой пеной...
* * *
Холодная морось перешла в частое накрапывание, а потом в мелкий противный дождь, похоже, зарядивший надолго. Сашка Елькин сбегал в сторону палаток, приволок ранее замеченный широкий кусок полиэтилена, сел на рюкзаки, накрылся пленкой и заскучал. Он мог подолгу валять дурака, заниматься ерундой, чирикать с девчонками и творить массу иных бесполезных дел, но просто быть один на один с самим собой и своими мыслями не умел. Вот прихватили бы магнитофон или приемник, включил бы музыку и слушал. А так?.. Поэтому он курил. Не спеша, пуская колечки и струйки дыма, следя, как они смешиваются под пленочным куполом в синий клубящийся туманец. Изредка поглядывал на часы и удивлялся, что минутная стрелка прошла всего ничего, а он уж истомился, словно сидит, закутанный в мокрую пленку, уже полдня.
Сашка высунул из-под захрустевшего покрывала загорелое квадратное лицо. Дождевые капли побежали по лбу и щекам, как по лопате. С отвращением оглядел ближние кусты, бурые скорченные папоротники, осклизлые валежины. Внезапно заныло, засосало в животе, наверное, следовало пожевать чего-нибудь, лучше сладкого. Но это не было голодом, потому что захолодило промеж лопаток, стало знобить. Передернув плечами, поежившись, встал и осмотрелся. Тревожное чувство близкой опасности нарастало. Ему показалось, что кто-то глядит в спину - пристально и зло. Резко обернулся - никого; все те же мокрые голые ветки, туманное сеево, заполняющее пространство. Мучительное ощущение нарастало, и вдруг сделалось слышно, как часто и звонко забилось сердце, накачивая кровью отяжелевшие ноги и руки, так что закололо в кончиках пальцев.
Поспешно, путаясь в ремнях и завязках, он распечатал рюкзак, вытащил топорик. Теперь, вооружась, почувствовал себя уверенней, и сердце сразу утихомирилось.
Теперь злило, что Славка надолго застрял под землей. Для облегчения страха Сашка срубил ближнюю березку и принялся сосредоточенно очищать от веток, остругивая лезвием топора, превращая в удобную дубинку. Изредка поглядывал по сторонам и на шахту пещерного входа. Ему чудилось, будто некто невидимый, скрывающийся, снова смотрит в спину, но пойти в кусты, поглядеть - Сашка так и не решился, убеждая себя, что это просто пригрезилось от холода, одиночества и тоскливой местности.
Славкин крик донесся слабым, размазанным о стенки колодца неразборчивым эхом. Капроновая страховка, частично выбранная, лежала на скользком бревне. Елькин врубил фонарь, посветил вдоль веревки, прислушался, сам крикнул: "Эй!"
Ему показалось - на дне что-то шевелится. Потом рывок снизу сдернул в колодец запас веревки, она натянулась так, что скрипнул узел на бревне. Донесся явственный крик:
- Сашка, тащи, Сашка!
Елькин, раскорячась на бревенчатом мостике, кряхтя, дотянулся до веревки. Она не подавалась, и, несколько раз нетерпеливо дернув, Сашка рявкнул в стылую пустоту:
- Ну, скоро там?
Козулин что-то волынил, веревка оставалась натянутой, и Сашка снова крикнул, как в глухую трубу:
- Что нашел? Вылезай давай!
Но напарник молчал, и, немного обождав, Сашка потянул веревку на себя. Та стала подаваться.
- Эй! - загорланил Сашка. - Давай шустрей в натуре! Чего молчишь? Ответа опять не последовало, и он вполголоса бросил: - У, козел...
Веревка вдруг ослабла. Елькин ещё несколько раз крикнул, но приятель внизу молчал. Упершись ногами в бревно, Сашка сел у кромки провала и принялся потихоньку выбирать веревку.
Тонкое поскрипывание отягощаемых ступенек оповестило о приближении Славки. Следовало помочь ему выбраться на мостки и переползти на твердую землю. Елькин запутался в полиэтилене, а когда освободился, стал коленом на бревно, наклонился, готовый подать руку...
Он ещё машинально подтягивал веревку, хотя в пустой груди уже лопнула какая-то нить и горячая волна побежала в самый низ живота и дальше в ноги. Из сумрака пещеры медленно поднимался коричневый череп, желтозубый, с проваленными сухими хрящами на месте носа; лимонные, будто подернутые пылью, белки выпуклых глаз с кровавыми точками глядели в упор; войлочный пласт волос, стянутых назад, походил на грубо нахлобученный театральный парик. Череп косо сидел на тонкой, не толще запястья, шее, захлестнутой веревкой.
- С-скотина, - прохрипел Елькин, подразумевая Козулина с его шуточками: привязал, гад, мертвяка поганого, чтоб его, Сашку, попугать.
Но запавшие, выпукло-округлые, желтые глаза разом поворотились в темных гнездах, исподлобья прицелясь остекленелыми кровавыми зрачками. Костлявая рука, далеко высовываясь из грязного смятого рукава, медленно легла на бревно, крепко впившись в дерево крючковатыми ястребиными когтями.
Сашка взвизгнул, с размаха ударил страшную голову фонарем. Пластиковое кольцо на отражателе лопнуло, звонко брызнуло стекло, вылетел блестящий конус с лампочкой, звякнул о вбитый крюк и исчез внизу. Лоскут измятой кожи свесился на глаз, обнажив треугольник серо-желтой височной кости. Скелет замер, но тут же ухватился за бревно второй когтистой лапой. Сашка, обезумев, визжа по-бабьи, занес полуразбитый фонарь для второго удара. За спиной захрустела сминаемая полиэтиленовая пленка. Инстинктивно защищаясь от нападения сзади, он метнулся в сторону, стараясь развернуться лицом к опасности, шаря левой рукой в поисках топора.
Второй скелет с такими же играющими красным огнем глазами, с плоским лицом в коростах свежезапекшейся крови в этот миг дотянулся и вонзил твердые когти в Сашкины скулы. Захлебываясь воем, Елькин вцепился в тощие, но удивительно сильные руки мумии, пытаясь оторвать их от своего лица.
Изогнутый серпом ноготь вошел под бровь, погружаясь все глубже, прожигая нестерпимой болью. И Сашка словно увидел свой глаз изнутри, поддетый, пронзенный, заливающийся алой мутью. В истерическом, животном порыве он оторвался от страшных когтей, оттолкнул от себя бурую ощеренную морду и длинные руки со скрюченными пальцами, в которых перетекал розово-белый сплющенный глаз. Лишившись всех чувств, кроме боли и беспредельного ужаса, дергая руками и ногами, Сашка вперед спиной пытался отползти подальше. Он не видел и не понимал, в какую сторону движется, и через несколько секунд опрокинулся спиной в колодец. Ледяной воздух ворвался в легкие, подавив отчаянный вой. Несколько раз кувыркнувшись, он вошел ломающимися ногами в упругий склон насыпи, по инерции складываясь пополам, и, отброшенный ниже, шлепнулся спиной в сырую глину возле мертвого Козулина, мелко подрагивая всеми конечностями в долгой агонии - позвоночник его был сломан в двух местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9