Но дело двигалось медленно, аккумуляторы садились, лампы перегорали. А ещё Евтимов мерз...
* * *
Наконец и администратор рискнул спуститься в пещеру. Рассказы о посещении загадочного подземного грота могли существенно поднять авторитет вечного абитуриента в богемных кругах.
Внизу он вскоре почувствовал себя лишним и хотел было вылезать наверх, но решил, что не мешает ещё поднабраться впечатлений. Оглядываясь на лампы, администратор мелкими шажками, почему-то стараясь ступать на носочки, осторожно, сдерживая дыхание, двинулся вдоль стены, подсвечивая фонариком. Плотный воздух словно обкладывал его со всех сторон комками отсыревшей ваты. Отсутствие всяких звуков угнетало. Бледное пятно света мекдленно ощупывало слякоть под ногами и белесую испарину стены. Ничего интересного не появилось, хотя вроде бы прошли целые часы. Тускловатое сияние киноламп казалось близким и одновременно далеким. По обычным меркам близко, шагов, может, от силы сто, а по подземным - далеко. Следовало возвращаться. Хилый луч скользнул по мокрому камню, пополз по клейкой неровной глине...
Узкия язык тонкого светлого песка вытекал из вертикального проема стены. Когда-то подземный ручей вынес из недр карста чистые, тщательно отмытые крупицы кварца и аккуратно уложил поверх разжиженной охры. Не мешало заглянуть напоследок в этот ход.
В первое мгновение он не понял, что возникло в рассеянном круге света. Наверное, глинистый, влажный вид шероховатой кожи, обтягивающей череп, не позволили сразу осознать, что перед ним не камень. Серые жесткие волосы двумя взлохмаченными крылами охватывали мертвую голову, переливаясь в толстые бугристые косы, сползающие на грудь. Страшнее всего были не зубы, крепко стиснутые, изжелченные, торчащие чуть вперед из почернелых десен, с присохшими к ним, словно сплющенные пиявки, губами; не острый бугорок переносья с треугольным провалом под ним, перечеркнутым тонкой перегородкой, а глаза, точнее, два шарика, лежащие на дне глазниц, прикрытые мелко сморщенными замшевыми веками.
Он не мог выдохнуть. Слабость поразила тело. Пульс тяжкими ускоряющимися ударами обрушился в уши, глухим эхом отдаваясь в мозгу. Наконец удалось сглотнуть вязкий ком, заперший горло. С трудом передвигая ломкие неосязаемые ноги, попятился, держа в расширяющемся, меркнущем пятне электрического света мертвое тело, вертикально стиснутое скальной расселиной. "Только не моргнуть, только бы не моргнуть", - вспыхивало где-то на самом дне сознания. Он снова был маленьким ребенком, увидевшим страшное: моргнешь, в тот же миг из темноты страшное бросится, а тогда... Нет, надо смотреть - пока их видят, они неподвижны... Только бы не моргнуть...
Фигура утрачивала черты, растворялась в сыром мраке. Вот она исчезла совсем, слилась с непроглядным фоном. Только тогда он закричал и побежал. Ноги не держали, несколько раз администратор упал. Фонарь вылетел из руки и погас. Ладони, лицо, одежду заляпала глина. Он бежал на тусклый отсвет ламп, пронзительно крича. Крик перешел в визг, а слабое подлое эхо накатывало на мокрую спину шуршащим сипением, словно огромное пещерное чудовище гналось следом на неслышных лапах - только ледяное дыхание и горловой хрип вырывались из невидимой пасти. Он повис на узкой лесенке, забыв, что ноги надо ставить по разные стороны и держать её перед собой боком. Евтимов подхватил его под мышки, крепко встряхнул пару раз. Администратор рыдал, вцепившись в штормовку режиссера, перепачкав её глиной.
Всхлипывающего по-бабьи мужика обвязали страховкой и отправили на поверхность. Потом покурили, наблюдая, как выслаивается дым в свете стеариновых свечей - лампы включали только на съемку, берегли аккумуляторы. Позлословили, грубо посмеялись над "трусливой истеричкой", пошли не спеша посмотреть, что страшного могло привидеться в дальнем конце грота. Евтимов, вообще-то, осматривал пещеру, но так, на скорую рук, фонариком повертел вправо-влево, а в боковые ходы и щели не заглядывал.
Вначале они отшатнули, но тут же засмеялись - все трое, пересиливая, отгоняя инстинктивный страх. Евтимов сплюнул:
- Мумия, мужики. Самое то, что надо. Давайте всю технику сюда. Сейчас ещё свечки к стене прилепим - вот такие забойные кадры выйдут!
Мумию отсняли с нескольких точек, меняя объективы и освещение. К несчастью, одежда и косы покойницу оказались в засохшей глине. Под бурой коркой на груди угадывались низанки бус и амулеты. Вот если это все расчистить, да ещё бы амулеты оказались золотыми...
Евтимов почуял, что поймал за хвост жар-птицу, даже ладони зажгло, и он с удовольствием потер их одну о другую. Он сделает главный фильм своей жизни - короткометражку, зато сенсационную. Потом будут призы фестивалей, второй фильм, полнометражный, на этом же месте, но с гудящим "лихтвагеном", от которого поползут вниз толстые шланги электрических кабелей, вспыхнут ярким солнечным светом дуговые прожекторы, высвечивая все закоулки холодного грота, делая его нестрашным, сияющим, похожим на отлично сработанную декорацию. А первооткрыватель-то он! Пещерная система Евтимова - звучит!
Почесав начинающую седеть бородку, досоображал ценную мысль и распорядился:
- Слушай сюда, мужики. Володя, ты бери камеру, пакуй в кофр - и наверх. Там у меня под палаткой, со стороны входа, засунут кусок полиэтилена, метра три на полтора, сложен таким, знаешь, конвертом. А в палатке стоит красный рюкзак, там в боковом кармане парашютный строп, метров пять. Берешь их, кидаешь сюда, а сам сидишь наверху и через блок принимаешь аппаратуру. Под землей съемки кончаем, усек? А мы пока с Лехой попробуем эту Синильгу из щели выворотить. Если не рассыплется, то вытаскиваем наружу, наводим ей макияж и снимаем уже при нормальном божьем свете. Давай, мужики, за дело и в темпе.
- Рыжий осветитель повел плечом, подвигал небритой челюстью:
- Палыч, а, может, того, ну её на фиг, пусть стоит себе. Как-то оно, покойников таскать...
- Да ты что, Леша, покойников боишься? Не бойся, не укусит, а и укусит, так несильно. Видел, какая тощая?
- А вдруг укусит? За палец. Или ухо схряпает. Куда потом? - рыжий принял шутку.
- А ты варежки надень брезентовые, капюшон накинь и цепляй её под микитки.
* * *
Машка заверещала. Зачем, мол, мертвеца к костру тащат, она теперь спать не будет. Но Евтимов похлопал её по гладко обтянутому джинсами заду, успокоил, что обеспечит ей здоровый трудовой сон. После чего, осмелев, она приблизилась к полиэтиленовому свертку. Пленку развернули. При дневном свете мумия выглядела куда эффектней, хотя Машка фыркнула: "Фу, гадость", и убежала прочь. Администратор вообще не показывался. Евтимов щепочкой поскреб шершавую корку глины, покрывавшую кожаные одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
* * *
Наконец и администратор рискнул спуститься в пещеру. Рассказы о посещении загадочного подземного грота могли существенно поднять авторитет вечного абитуриента в богемных кругах.
Внизу он вскоре почувствовал себя лишним и хотел было вылезать наверх, но решил, что не мешает ещё поднабраться впечатлений. Оглядываясь на лампы, администратор мелкими шажками, почему-то стараясь ступать на носочки, осторожно, сдерживая дыхание, двинулся вдоль стены, подсвечивая фонариком. Плотный воздух словно обкладывал его со всех сторон комками отсыревшей ваты. Отсутствие всяких звуков угнетало. Бледное пятно света мекдленно ощупывало слякоть под ногами и белесую испарину стены. Ничего интересного не появилось, хотя вроде бы прошли целые часы. Тускловатое сияние киноламп казалось близким и одновременно далеким. По обычным меркам близко, шагов, может, от силы сто, а по подземным - далеко. Следовало возвращаться. Хилый луч скользнул по мокрому камню, пополз по клейкой неровной глине...
Узкия язык тонкого светлого песка вытекал из вертикального проема стены. Когда-то подземный ручей вынес из недр карста чистые, тщательно отмытые крупицы кварца и аккуратно уложил поверх разжиженной охры. Не мешало заглянуть напоследок в этот ход.
В первое мгновение он не понял, что возникло в рассеянном круге света. Наверное, глинистый, влажный вид шероховатой кожи, обтягивающей череп, не позволили сразу осознать, что перед ним не камень. Серые жесткие волосы двумя взлохмаченными крылами охватывали мертвую голову, переливаясь в толстые бугристые косы, сползающие на грудь. Страшнее всего были не зубы, крепко стиснутые, изжелченные, торчащие чуть вперед из почернелых десен, с присохшими к ним, словно сплющенные пиявки, губами; не острый бугорок переносья с треугольным провалом под ним, перечеркнутым тонкой перегородкой, а глаза, точнее, два шарика, лежащие на дне глазниц, прикрытые мелко сморщенными замшевыми веками.
Он не мог выдохнуть. Слабость поразила тело. Пульс тяжкими ускоряющимися ударами обрушился в уши, глухим эхом отдаваясь в мозгу. Наконец удалось сглотнуть вязкий ком, заперший горло. С трудом передвигая ломкие неосязаемые ноги, попятился, держа в расширяющемся, меркнущем пятне электрического света мертвое тело, вертикально стиснутое скальной расселиной. "Только не моргнуть, только бы не моргнуть", - вспыхивало где-то на самом дне сознания. Он снова был маленьким ребенком, увидевшим страшное: моргнешь, в тот же миг из темноты страшное бросится, а тогда... Нет, надо смотреть - пока их видят, они неподвижны... Только бы не моргнуть...
Фигура утрачивала черты, растворялась в сыром мраке. Вот она исчезла совсем, слилась с непроглядным фоном. Только тогда он закричал и побежал. Ноги не держали, несколько раз администратор упал. Фонарь вылетел из руки и погас. Ладони, лицо, одежду заляпала глина. Он бежал на тусклый отсвет ламп, пронзительно крича. Крик перешел в визг, а слабое подлое эхо накатывало на мокрую спину шуршащим сипением, словно огромное пещерное чудовище гналось следом на неслышных лапах - только ледяное дыхание и горловой хрип вырывались из невидимой пасти. Он повис на узкой лесенке, забыв, что ноги надо ставить по разные стороны и держать её перед собой боком. Евтимов подхватил его под мышки, крепко встряхнул пару раз. Администратор рыдал, вцепившись в штормовку режиссера, перепачкав её глиной.
Всхлипывающего по-бабьи мужика обвязали страховкой и отправили на поверхность. Потом покурили, наблюдая, как выслаивается дым в свете стеариновых свечей - лампы включали только на съемку, берегли аккумуляторы. Позлословили, грубо посмеялись над "трусливой истеричкой", пошли не спеша посмотреть, что страшного могло привидеться в дальнем конце грота. Евтимов, вообще-то, осматривал пещеру, но так, на скорую рук, фонариком повертел вправо-влево, а в боковые ходы и щели не заглядывал.
Вначале они отшатнули, но тут же засмеялись - все трое, пересиливая, отгоняя инстинктивный страх. Евтимов сплюнул:
- Мумия, мужики. Самое то, что надо. Давайте всю технику сюда. Сейчас ещё свечки к стене прилепим - вот такие забойные кадры выйдут!
Мумию отсняли с нескольких точек, меняя объективы и освещение. К несчастью, одежда и косы покойницу оказались в засохшей глине. Под бурой коркой на груди угадывались низанки бус и амулеты. Вот если это все расчистить, да ещё бы амулеты оказались золотыми...
Евтимов почуял, что поймал за хвост жар-птицу, даже ладони зажгло, и он с удовольствием потер их одну о другую. Он сделает главный фильм своей жизни - короткометражку, зато сенсационную. Потом будут призы фестивалей, второй фильм, полнометражный, на этом же месте, но с гудящим "лихтвагеном", от которого поползут вниз толстые шланги электрических кабелей, вспыхнут ярким солнечным светом дуговые прожекторы, высвечивая все закоулки холодного грота, делая его нестрашным, сияющим, похожим на отлично сработанную декорацию. А первооткрыватель-то он! Пещерная система Евтимова - звучит!
Почесав начинающую седеть бородку, досоображал ценную мысль и распорядился:
- Слушай сюда, мужики. Володя, ты бери камеру, пакуй в кофр - и наверх. Там у меня под палаткой, со стороны входа, засунут кусок полиэтилена, метра три на полтора, сложен таким, знаешь, конвертом. А в палатке стоит красный рюкзак, там в боковом кармане парашютный строп, метров пять. Берешь их, кидаешь сюда, а сам сидишь наверху и через блок принимаешь аппаратуру. Под землей съемки кончаем, усек? А мы пока с Лехой попробуем эту Синильгу из щели выворотить. Если не рассыплется, то вытаскиваем наружу, наводим ей макияж и снимаем уже при нормальном божьем свете. Давай, мужики, за дело и в темпе.
- Рыжий осветитель повел плечом, подвигал небритой челюстью:
- Палыч, а, может, того, ну её на фиг, пусть стоит себе. Как-то оно, покойников таскать...
- Да ты что, Леша, покойников боишься? Не бойся, не укусит, а и укусит, так несильно. Видел, какая тощая?
- А вдруг укусит? За палец. Или ухо схряпает. Куда потом? - рыжий принял шутку.
- А ты варежки надень брезентовые, капюшон накинь и цепляй её под микитки.
* * *
Машка заверещала. Зачем, мол, мертвеца к костру тащат, она теперь спать не будет. Но Евтимов похлопал её по гладко обтянутому джинсами заду, успокоил, что обеспечит ей здоровый трудовой сон. После чего, осмелев, она приблизилась к полиэтиленовому свертку. Пленку развернули. При дневном свете мумия выглядела куда эффектней, хотя Машка фыркнула: "Фу, гадость", и убежала прочь. Администратор вообще не показывался. Евтимов щепочкой поскреб шершавую корку глины, покрывавшую кожаные одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9