Не хотели воевать идти, отсиделись в лесу, а фрицы пришли, мы двинули в полицаи. Оказалось, немцы ненадолго пожаловали. Ну, куда нам дальше? В Германиях нам делать неча, остались здесь. После войны ещё погуляли. С топориком да шильцем. Когда нас поймали, посидели мы сколько положено. Попали под амнистию. Вышли. Короче, что вас утомлять зря... Все, кто здесь промышляет, платят нам вроде как налог, или пошлину. Понятно?
- Допустим, - недоумевающе сказал я. - И что дальше?
- А дальше, милые люди, вы нам расскажете, кто да что, да почему? С кем работаете и кому платите? И если не платите, то кто ваша, как сейчас говорят "крыша".
- Вы, мужики, - если что спросить хотите, то у Хлюста спрашивайте.
- Спросим, если нужно будет, - почти ласково кивнул Обух.
Шило все помалкивал.
- А пока мы спрашиваем вас. И с нами шутить не надо. Мы - старые.
В глазах его при этих словах застыла такая смертная тоска, что всякое желание ерничать у меня пропало. Я как-то сразу поверил, что мужички эти люди страшные.
- Что, боисси? - тихонько засмеялся Шило. - Смотри-ка, Обух, он боится.
- А что ж ему делать еще? Правильно поступает, - одобрил Обух. - Ну, и что вы нам расскажете? Чем душеньку успокоите?
- Работаем мы на Креста, - поспешно ответил Манхэттен.
- Не знаю такого, - равнодушно пожали плечами Обух. - Да и знал бы, мне на него - тьфу! Нам Москва - не указ. А таких-то всяких за жизнь свою я повидал. Работаете на нашей с Шилом территории, мы не против, работайте. Но - он поднял корявый, прокуренный палец, согнутый, как крючок, - платите процент, вот так.
- Мы эти вопросы не решаем, - пожал плечами Дима.
- А вы решите, милые, решите, - так же тихо хихикнул Шило.
- И лучше с этим, как его... Крестом. Или сами платите. Этот ваш Хлюст, он и есть хлюст. Вы с ним поаккуратнее, к нему воры какие-то претензии имеют, нам жаловались. Мы тут вроде суда и прокурора в таких делах. Так что смотрите, ребятишки, только побыстрее осматривайтесь.
- А почем мы знаем, что вы такие дедки лихие, что надо непременно платить вам деньги? - усомнился Манхэттен.
- А мы вам знак подадим, - успокоил его Шило, уже встающий из-за стола. - Так, что ли, Обух?
- А то как же, - кряхтя, отозвался его приятель. - Пренепременно подадим знак, чего людям сомневаться зря?
- Ну, вы пока прощевайте. Извиняйте, если что не так. Будет вам знак, будет конечно. Мы люди серьезные, мушчины степенные, нам баловство ни к чему.
И они ушли в ночь.
На другой день была пятница, мы поехали на рынок. Ходили с Димой по рядам, закупали товар и относили к машине, где сидел Степа. Подходя в очередной раз со шкурками, мы увидели, что Степан горячо что-то обсуждает с тремя молодыми ребятами, явно братками. В кожаных куртках, несмотря на жару, в шароварах, белых кроссовках, коротко стриженные, они не оставляли тени сомнения в роде своей деятельности.
Мы ускорили шаг, но братки уже отошли. С другой стороны к месту событий уже бежал Хлюст с тремя здоровяками.
Мы сошлись возле Степана почти одновременно.
- Чего они хотели? - спросил запыхавшийся Хлюст, кивая вслед медленно, вразвалочку уходящим браткам.
- Того же, чего и ты, - буркнул Степа. - Денег хотели. Требовали платы для каких-то фрайеров Обуха и Шила. Ты таких не знаешь?
Судя по изменившемуся лицу Хлюста, он знал их. И они его обеспокоили.
- Не вздумайте никому ничего платить, - велел Хлюст. - Я сам разберусь. Если что - присылайте ко мне.
- А может, нам на Креста сослаться? - спросил Дима.
- Да кто здесь вашего Креста знает? - почти возмутился Хлюст. - Он здесь тьфу! Здесь я для вас все. А вы, дурни, носы воротите. Мы бы могли такие "бабки" зашибить... А что, у вас уже были от Обуха и Шила? Чего вдруг они денег потребовали?
- Откуда я знаю! - распахнул глаза Степан. - Подошли и говорят: мы от Обуха и Шила, платите деньги. Я им говорю, что мы на Хлюста работаем, а они, мол, видали мы вашего Хлюста. Он, говорят, пройдоха и жулик. Сказали, ты в какую-то кассу лазил.
Хлюст краснел, бледнел, сопел, и было видно, что все, сказанное Степой, ему крайне неприятно.
- Ладно, поговорили и будет, - остановил он. - Не забудьте, что я сказал. И с мужиками этими, если появятся, ну, с
Обухом и Шилом, вы того, поаккуратнее, повежливее. Я сам разберусь...
Он кивнул своим сопровождающим и ушел в рынок, в его глубины, где торговали инструментами, запчастями и прочими полезными в домашнем хозяйстве железками.
Мы ещё покрутились и решили уезжать. Как-то сегодня не очень у нас клеилось. То ли настроения не было, то ли отойти от последних событий никак не удавалось.
Мы сидели дома, пили чай, лениво думали, как поставить в известность Креста, и вдруг на улице послышался крик:
- Убили! Убили!..
Мы выскочили за ворота, там уже суетились соседи. Крикнув Алику, чтобы оставался дома, мы бросились к толпе.
Народ собрался около дома нашего консультанта - деда Андрея. Калитка ворот была открыта, да и заборчик у деда был хиленький, низкий, не по здешним меркам сделанный. Возле ворот стоял уже милиционер, никого не пуская. Но и отсюда было видно тело деда, лежащее лицом вниз, головой он был повернут к крыльцу, значит, гости шли за ним следом. На затылке у него зияла черная и большая рана, под телом натекла черная лужа крови. Рядом валялся топор, на обухе его тоже запеклась кровь.
Мы молча переглянулись. Вот он, тот самый сигнал, на который намекал Обух.
- Вот сволочь! - прошипел мне на ухо Димка. - Даже подпись, гад, оставил. Видал обушок топора?
Я кивнул, мол, вижу. В это время подъехала "скорая помощь" и милиция. Следом машина с собакой и экспертами. Быстро стали разгонять зевак, попросив остаться тех, кто обнаружил труп и что-то видел. Все стали потихоньку расходиться.
Осталась только соседка деда, толстая баба Дуся, которая почти вопила на молоденького следователя в милицейской форме:
- А че я знаю? Че я знаю-то? Ну видала, ну и че? Так я че видала-то? Как он уже мертвый лежит. Вышла курей кормить, а он лежит мертвый, отседа видно, через забор, так я даже и не заходила туда. Я по телефону зараз участковому позвонила, он и прибег.
- Врет, чертова баба! - сказала женщина, которая уже уходила в компании ещё нескольких товарок. - Все она видела, от окна не отлипает. Да милиция и сама знает, что это дело рук Обуха и Шила, или их дружков-приятелей.
- А почему все молчат? - возмутился Степан.
- А кому жить надоело? - ответили ему сзади.
Мы оглянулись и увидели трех мужчин, которые шли за нами, мы и раньше встречали их в этом районе. Они жили на соседней, кажется, улице.
- Но ведь если кто-то видел, надо сообщить, - продолжал недоумевать Степа.
- А ты будто сам не знаш, кто убил, - хитро и немного зло прищурился мужичок.
- Да не замай ты ребят, Гриш, - попробовал оттянуть его приятель.
- А чего они дурачков из себя корчат, - обиженно дернул плечом Гриша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53