И он был готов бескорыстно преподать ей хороший урок…
И пусть он и не ощущал в течение некоторого времени тех утонченных мук, которые дарит мужчине затянувшееся вожделение, он еще не забыл, что это такое. Напряжение в кабине достигло такой интенсивности, что ему даже казалось странным, что окружающая атмосфера еще не заполнилась дымом и серой.
– Я жду ответа. Будем считать, что это наш первый урок.
– Чего? – выдохнула Калли, с такой чувственной хрипотцой, что у него мурашки побежали по телу.
Доминик подался вперед, стянул с ее ноги туфельку и провел указательным пальцем по середине ступни. Калли содрогнулась, охнула и, стиснув пальцами его запястье, шумно и часто задышала.
– Того, как внушить мужчине желание исполнять все ваши прихоти, – севшим голосом ответил наконец он.
Глава 4
После таких его слов у Калли перехватило горло. То ли там прочно застрял язык, который она проглотила, как только Доминик до нее дотронулся, то ли в глотке располагалась наиболее чувствительная эрогенная зона, которая моментально возбудилась и перекрыла ей кислород, так что нельзя было ни вдохнуть, ни выдохнуть от распиравшей ее похоти. Так или иначе, но ответить ему у нее не было никакой возможности.
Боже, подумалось ей, неужели это не глюки? Неужели он и в самом деле готов стать подопытным мужчиной? Его рука все еще лежала на ее лодыжке. Она потерла ладонями свои плечи и сжала бедра, отказываясь этому поверить…
– Ответь же мне наконец-то, Калли, – сурово и требовательно произнес Доминик из темноты, – чего тебе хочется больше всего на свете!
Она непроизвольно шире раскрыла рот, но слова упорно не выходили наружу, потому что никак не рождались у нее в голове. Внутренний голос ехидно обозвал ее жалкой трусихой, рассудок резонно возразил ему, что признавать необходимость риска совсем то же самое, что прыгнуть головой вперед в геенну огненную.
– Что тебя смущает? – спросил Доминик, поглаживая кончиками пальцев внутреннюю сторону ее лодыжки. – Сама идея заняться сексом в лифте или же страх оказаться в неловкой ситуации?
Калли дважды прочистила горло и наконец ответила:
– Вообще-то я не любительница эксгибиционизма, от этого я не возбуждаюсь.
– Потому что им увлекался твой бывший муженек, – уверенно добавил он.
Калли подумала, что не помешает получше объяснить ему свою неприязнь к раздеванию на публике, и сказала:
– Вряд ли бы я решилась на такую авантюру. Ведь опасение, что тебя застигнут врасплох, когда у тебя спущены трусы, вселяет панику, а не вожделение.
– Следовательно, отдаться мужчине на заднем сиденье такси ты бы тоже не решилась?
– Да, такое тоже вряд ли пришло бы мне в голову.
– Тогда какие же фантазии там рождаются?
У Калли снова перехватило дух. Она остро ощутила всю нелепость происходящего. И как ее угораздило влипнуть в такую фантасмагорическую историю – очутиться в темноте наедине с Домиником Колберном и делиться с ним своими тайными желаниями!
– Ну же, смелее, Калли! Назови мне хотя бы одну из своих фантазий! – настаивал он, перейдя на вкрадчивый тон.
– Признаться, они не отличаются особой оригинальностью, – сдавленно пролепетала она, цепенея.
Рука Доминика сдавила ее щиколотку чуточку сильнее.
– Означает ли это, что, входя в кабину лифта, ты даже не помышляла о том, что я замечу заинтересованность в твоем украдкой брошенном взгляде и попытаюсь ею воспользоваться?
Калли закусила губу, боясь выдать себя вздохом или резким телодвижением, и постаралась внушить себе, что они обсуждают гипотетическую, а не реальную ситуацию, поэтому не надо волноваться.
– Но ведь вы даже не смотрели в мою сторону! И все мои возможные ужимки были заведомо обречены на неудачу. Я в этом почти уверена! – наконец сказала она.
– А вот я – нет! – возразил Доминик.
Яснее, пожалуй, он и сказать не мог. Как не сумела Калли сдержать легкий стон, едва лишь ладонь погладила ее стопу. Сглотнув подступивший ком, она сдавленно спросила:
– Мы сейчас играем в какую-то новую игру?
– Я бы так не сказал, – пробасил Доминик.
И Калли бросило в жар.
– Я… я лишь хотела… – пролепетала она и задохнулась, охваченная новым шквалом ярких ощущений от прикосновения его пальцев к ее ступне.
– Надеюсь, тебя не раздражает этот легкий массаж? – спросил он и в ответ услышал ее томный вздох. – Я не понял, – не унимался он, продолжая ласкать ее ногу, – тебе приятно или нет?
Она задышала громче и взволнованнее, но снова не проронила ни слова, охваченная странной истомой. Голос Доминика и его прикосновения медленно сковывали ее тело и волю, подобно удаву, душащему кролика в своих объятиях. Что он собирается с ней сделать в темноте? Зачем парализует ее своей мощной аурой? И почему все кружится у нее в голове?
– Тебе нравится ощущать прикосновение моих пальцев, – проникновенно промолвил он, словно бы внушая ей положительный ответ.
– Очень, – прошептала она и затаила дыхание в ожидании следующего вопроса-утверждения.
– Итак, прикосновение моих пальцев доставляет тебе удовольствие, – удовлетворенно промурлыкал Доминик. – Тогда подскажи, какие еще места мне надо погладить. И я исполню любое желание! – Он подсел к ней поближе, о чем она догадалась по шуршанию его одежды и волне аромата лосьона, обдавшей ее, и сказал ей в ухо: – Ты возбуждаешь меня, Калли! Своим дыханием, молчанием и даже мыслями…
Сердце в ее груди забилось в темпе стремительного танго, а по спине поползли мурашки.
– Но я не хотела этого… Я не думала, что вы так отреагируете, – проговорила она срывающимся голосом.
Он усмехнулся, она вздрогнула, как от укола иголки, и затаилась.
– Тогда не лучше ли мне вернуться в свой угол? – язвительно спросил Доминик, почти касаясь губами ее уха. Она отшатнулась, ощутив звон в ушах, и Доминик повторил: – Так прикажи мне отодвинуться! Запрети мне прикасаться к тебе. Вели мне оставить тебя в покое – и я тотчас же все это прекращу.
Охваченная странным ощущением, близким к блаженству, от его жаркого дыхания и вкрадчивого полушепота, Калли поежилась и пискнула:
– Я… – Слова застряли у нее в горле, она пришла в смятение и уже не понимала, как ей дальше вести себя и что говорить. Доминик прикусил ей мочку уха, и сладостная дрожь вынудила Калли издать утробный стон. Однако тот, кто с такой поразительной точностью определял во мраке местонахождение ее чувствительных точек, сохранил поразительное спокойствие и не стал ощупывать прочие ее интимные местечки, ограничившись прикосновением кончиком пальца к ее губам.
– Вы меня видите? – спросила Калли, поскольку ее глаза так и не привыкли к непроницаемой темноте.
– Я чувствую ваш запах, – промурлыкал он в ответ.
Калли бросило в крупную дрожь, а мышцы ее таза и низа живота свело судорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
И пусть он и не ощущал в течение некоторого времени тех утонченных мук, которые дарит мужчине затянувшееся вожделение, он еще не забыл, что это такое. Напряжение в кабине достигло такой интенсивности, что ему даже казалось странным, что окружающая атмосфера еще не заполнилась дымом и серой.
– Я жду ответа. Будем считать, что это наш первый урок.
– Чего? – выдохнула Калли, с такой чувственной хрипотцой, что у него мурашки побежали по телу.
Доминик подался вперед, стянул с ее ноги туфельку и провел указательным пальцем по середине ступни. Калли содрогнулась, охнула и, стиснув пальцами его запястье, шумно и часто задышала.
– Того, как внушить мужчине желание исполнять все ваши прихоти, – севшим голосом ответил наконец он.
Глава 4
После таких его слов у Калли перехватило горло. То ли там прочно застрял язык, который она проглотила, как только Доминик до нее дотронулся, то ли в глотке располагалась наиболее чувствительная эрогенная зона, которая моментально возбудилась и перекрыла ей кислород, так что нельзя было ни вдохнуть, ни выдохнуть от распиравшей ее похоти. Так или иначе, но ответить ему у нее не было никакой возможности.
Боже, подумалось ей, неужели это не глюки? Неужели он и в самом деле готов стать подопытным мужчиной? Его рука все еще лежала на ее лодыжке. Она потерла ладонями свои плечи и сжала бедра, отказываясь этому поверить…
– Ответь же мне наконец-то, Калли, – сурово и требовательно произнес Доминик из темноты, – чего тебе хочется больше всего на свете!
Она непроизвольно шире раскрыла рот, но слова упорно не выходили наружу, потому что никак не рождались у нее в голове. Внутренний голос ехидно обозвал ее жалкой трусихой, рассудок резонно возразил ему, что признавать необходимость риска совсем то же самое, что прыгнуть головой вперед в геенну огненную.
– Что тебя смущает? – спросил Доминик, поглаживая кончиками пальцев внутреннюю сторону ее лодыжки. – Сама идея заняться сексом в лифте или же страх оказаться в неловкой ситуации?
Калли дважды прочистила горло и наконец ответила:
– Вообще-то я не любительница эксгибиционизма, от этого я не возбуждаюсь.
– Потому что им увлекался твой бывший муженек, – уверенно добавил он.
Калли подумала, что не помешает получше объяснить ему свою неприязнь к раздеванию на публике, и сказала:
– Вряд ли бы я решилась на такую авантюру. Ведь опасение, что тебя застигнут врасплох, когда у тебя спущены трусы, вселяет панику, а не вожделение.
– Следовательно, отдаться мужчине на заднем сиденье такси ты бы тоже не решилась?
– Да, такое тоже вряд ли пришло бы мне в голову.
– Тогда какие же фантазии там рождаются?
У Калли снова перехватило дух. Она остро ощутила всю нелепость происходящего. И как ее угораздило влипнуть в такую фантасмагорическую историю – очутиться в темноте наедине с Домиником Колберном и делиться с ним своими тайными желаниями!
– Ну же, смелее, Калли! Назови мне хотя бы одну из своих фантазий! – настаивал он, перейдя на вкрадчивый тон.
– Признаться, они не отличаются особой оригинальностью, – сдавленно пролепетала она, цепенея.
Рука Доминика сдавила ее щиколотку чуточку сильнее.
– Означает ли это, что, входя в кабину лифта, ты даже не помышляла о том, что я замечу заинтересованность в твоем украдкой брошенном взгляде и попытаюсь ею воспользоваться?
Калли закусила губу, боясь выдать себя вздохом или резким телодвижением, и постаралась внушить себе, что они обсуждают гипотетическую, а не реальную ситуацию, поэтому не надо волноваться.
– Но ведь вы даже не смотрели в мою сторону! И все мои возможные ужимки были заведомо обречены на неудачу. Я в этом почти уверена! – наконец сказала она.
– А вот я – нет! – возразил Доминик.
Яснее, пожалуй, он и сказать не мог. Как не сумела Калли сдержать легкий стон, едва лишь ладонь погладила ее стопу. Сглотнув подступивший ком, она сдавленно спросила:
– Мы сейчас играем в какую-то новую игру?
– Я бы так не сказал, – пробасил Доминик.
И Калли бросило в жар.
– Я… я лишь хотела… – пролепетала она и задохнулась, охваченная новым шквалом ярких ощущений от прикосновения его пальцев к ее ступне.
– Надеюсь, тебя не раздражает этот легкий массаж? – спросил он и в ответ услышал ее томный вздох. – Я не понял, – не унимался он, продолжая ласкать ее ногу, – тебе приятно или нет?
Она задышала громче и взволнованнее, но снова не проронила ни слова, охваченная странной истомой. Голос Доминика и его прикосновения медленно сковывали ее тело и волю, подобно удаву, душащему кролика в своих объятиях. Что он собирается с ней сделать в темноте? Зачем парализует ее своей мощной аурой? И почему все кружится у нее в голове?
– Тебе нравится ощущать прикосновение моих пальцев, – проникновенно промолвил он, словно бы внушая ей положительный ответ.
– Очень, – прошептала она и затаила дыхание в ожидании следующего вопроса-утверждения.
– Итак, прикосновение моих пальцев доставляет тебе удовольствие, – удовлетворенно промурлыкал Доминик. – Тогда подскажи, какие еще места мне надо погладить. И я исполню любое желание! – Он подсел к ней поближе, о чем она догадалась по шуршанию его одежды и волне аромата лосьона, обдавшей ее, и сказал ей в ухо: – Ты возбуждаешь меня, Калли! Своим дыханием, молчанием и даже мыслями…
Сердце в ее груди забилось в темпе стремительного танго, а по спине поползли мурашки.
– Но я не хотела этого… Я не думала, что вы так отреагируете, – проговорила она срывающимся голосом.
Он усмехнулся, она вздрогнула, как от укола иголки, и затаилась.
– Тогда не лучше ли мне вернуться в свой угол? – язвительно спросил Доминик, почти касаясь губами ее уха. Она отшатнулась, ощутив звон в ушах, и Доминик повторил: – Так прикажи мне отодвинуться! Запрети мне прикасаться к тебе. Вели мне оставить тебя в покое – и я тотчас же все это прекращу.
Охваченная странным ощущением, близким к блаженству, от его жаркого дыхания и вкрадчивого полушепота, Калли поежилась и пискнула:
– Я… – Слова застряли у нее в горле, она пришла в смятение и уже не понимала, как ей дальше вести себя и что говорить. Доминик прикусил ей мочку уха, и сладостная дрожь вынудила Калли издать утробный стон. Однако тот, кто с такой поразительной точностью определял во мраке местонахождение ее чувствительных точек, сохранил поразительное спокойствие и не стал ощупывать прочие ее интимные местечки, ограничившись прикосновением кончиком пальца к ее губам.
– Вы меня видите? – спросила Калли, поскольку ее глаза так и не привыкли к непроницаемой темноте.
– Я чувствую ваш запах, – промурлыкал он в ответ.
Калли бросило в крупную дрожь, а мышцы ее таза и низа живота свело судорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26