– Строго платонические.
– Что вы можете сказать о своей дружбе с Тэсс? Высказывала ли она когда-нибудь недовольство тем, что вам передали главную роль в «Мертвой жаре»? – поинтересовался Харм.
Ния перевернула страницу сценария, провела пальцем по краям листа, ничего не ответила, поэтому он продолжал расспрашивать: – Я хочу сказать, вы ладите с Тэсс? Не затаила ли она зла против вас?
– Вы собираетесь проводить расследование? – спросила Ния. – Я не могу вспоминать все именно сейчас, – она захлопнула сценарий и закрыла глаза. Грунтовая дорога вела от шоссе. Харм увидел целый ряд трейлеров и фургонов, выстроившихся напротив захудалого мотеля. Место съемок блокировалось полосатыми шлагбаумами и контрольно-пропускными пунктами. Харм оставил джип, не доезжая до них, среди множества других машин. На одной был калифорнийский номер и дощечка с надписью «Кино». По краям съемочной площадки шла суетливая работа. На подъемниках и тележках с катками устанавливались кинокамеры. Харм заметил Джакобса, беседующего с крупным мужчиной в спортивной вязаной шапочке.
Ния вышла из джипа и на мгновение застыла в ярком полуденном свете. Ветер свистел в пыльных ветках деревьев.
– Не отходите далеко, хорошо? – попросила Ния.
Харм кивнул и смотрел, как она повернула к мотелю и закурила еще одну сигарету, читая на ходу сценарий.
Неожиданно он осознал, что во время поездки, в какой-то момент, она вдруг переключилась, стала героиней фильма. И словно опустошила себя, он болезненно воспринял эту перемену.
– Профессор Боланд? – к нему приближался молодой человек.
Он был мускулистым и невысоким. Поверх синей футболки с надписью «Визионфильм» он набросил жилет цвета хаки с множеством карманчиков.
– Меня зовут Дэн Хоув, я – ассистент мистера Джакобса. В мои обязанности входит обеспечить вам удобство и уверенность на съемочной площадке сегодня и отвечать на вопросы, если они у вас возникнут. Итак, вы создаете учебник по техническим приемам и методам создания фильма?
Харм вытащил сумку с видеокамерой из джипа и положил в нее записную книжку. Он чувствовал себя неуверенно, не приготовил никаких реплик, совершенно ничего. Наконец он пробормотал:
– Точнее сказать, не учебник, а что-то типа научной работы. Постмодернистская импровизация в кино и ее связь с кубизмом, джазом, психотерапией – я понимаю, это звучит довольно бесцветно, – внутри у него все сжалось в тугой узел. – Почему бы не приложить все усилия, чтобы выставить себя полным болваном? Надеть трикотажную рубашку с надписью во всю спину – «самозванец».
– Где вы преподаете? – спросил Дэн.
«Спроси меня краткую автобиографию», – подумал Харм.
– В университете Минессоты. Но у меня год, свободный от лекций, – ответил он. Лучше уж оставить все в свободном состоянии, если возможно таким образом выйти из положения.
– Хотите пройтись по съемочной площадке? – Харм направился вслед за ним к небольшому мотелю. На металлических петлях под крышей была вывеска: «Горизонт. Комнаты в мотеле». Она покачивалась от ветра и поскрипывала.
– Вы собираетесь запечатлеть процесс создания фильма на видеокамеру? – спросил Хоув.
– Это лишь способ делать записи, – ответил Харм. – Может быть, я использую их на занятиях в будущем. Джакобс проявил благосклонность к сотрудничеству. Сказать по правде, мы хотели бы привлечь его на курсы повышения квалификации в нашем университете.
– Леонард Джакобс готов к сотрудничеству? – Хоув устремил взгляд к небу, словно раздумывая над фразой. – Очень великодушное высказывание с вашей стороны. Но вы почти не знакомы с ним, верно? Полагаю, мне не стоило говорить подобным образом.
Вы процитируете мои слова в своей работе, и меня уволят.
– А не желаете ли побольше поговорить на эту тему, если я пообещаю анонимность?
Молодой человек рассмеялся.
– Мне лучше вначале посоветоваться со своим адвокатом. Но, возможно, поговорю.
Хоув отправился дальше к мотелю – длинному коричневому глинобитному зданию, расположившемуся посередине двора, покрытого гравием. За мотелем простирались горы Сангре-де-Кристос во всем своем великолепии. Вид был прекрасный. Харм понял, почему они выбрали именно это место. Мотель словно и в самом деле вышел из тридцатых годов. Перед дверью одной из комнат стоял сияющий Харлей-Дэвидсон. Чуть в стороне, в тени огромного дерева на металлическом складном стуле сидела Ния. Харм поднял видеокамеру, включил ее и наблюдал в объектив за Нией, прилаживающей фату. Потом он дал панораму съемочной площадки, снял подготовку к началу работы. На площадке чувствовалась спокойная деловая суета, у каждого была коробка с видеокассетами. Возле двери мотеля киношники устанавливали прожектора и совещались с Джакобсом. Ния сидела неподвижно, ссутулившись в свадебном платье с широкой кринолиновой юбкой. Куртка из черной кожи была наброшена на плечи, одна нога была босая, на второй свисала с пальцев белая лодочка. Ния тихонько качала ногой. Она была без чулок.
Харм сделал еще один снимок Нии и придвинулся ближе. Ее глаза были полузакрыты. Она говорила ему, что не столько заучивает реплики, сколько просто опустошает себя перед сценой. Передает себя и подчиняет замыслам Леонарда. Харм подошел к зданию мотеля, заглянул в дверь. Дэн Хоув устанавливал керосиновую лампу перед открытым окном. Снова направив видеокамеру на Нию, Харм ощутил страх за нее. Не существовало средства, при котором она могла быть в полной безопасности. Ни с тайным детективом, ни даже с постоянно находящимся при ней телохранителем. Он видел ее уязвимость, заметную каждому. Она превращала Нию в цель. Он установил объектив на крупный план: дыхание Нии, ее обнаженная шея, опускается и вздымается грудь.
Харм понял двойственность ее положения. Внешняя показная сторона личности – кинозвезда, мелодичное имя, живая, нежная красота. Ребенок-актриса, у которой никогда не было постоянного дома. Хранилище неисполнившихся мечтаний ее напористой мамаши. Охраняемая женщина, которая не может быть в безопасности даже в собственном доме, подруга и коллега которой была убита. И в то же время – просто человек – умный, очаровательный, забавный, сражающийся за смысл своей жизни.
Харм наблюдал, как Джакобс подошел к Нии, взял ее за руку, повел к мотелю, нашептывая ей что-то, наклонившись над ней.
Ния кивала. Джек Дризер прислонился к мотоциклу у двери комнаты номер три, широко расставив ноги, поглаживал сверкающий «Харлей».
Наконец, прожекторы установили как надо. Леонард кратко переговорил с Дризером, взглянул в объектив кинокамеры, проверяя место съемок, приказал:
– Приготовиться. Начали.
Ния спичкой зажгла керосинку. На площадке стояла тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111