Как только в деревне затихла стрельба и последний всадник скрылся за стеной пыли, уносясь к спасительным скалам, на площадь вышел Рохас. Он держал в руках свой винчестер, крепко прижимая его к груди, словно ребенка, и изумленно оглядывался по сторонам.
Вокруг него лежали в пыли окровавленные тела тех, кто еще недавно с презрительным спокойствием въезжал в его деревню и по-хозяйски вытаскивал из тайников припрятанные мешки с мукой. Сегодня вместо муки им достался свинец. И этим свинцом накормил их он, Рохас.
Доброе круглое лицо фермера светилось радостью, словно он любовался урожаем.
Из своих укрытий на площадь осторожно выходили его односельчане. Робко приближались они к трупам бандитов, не решаясь прикоснуться к ним. Даже мертвые грабители наводили ужас на жителей деревни.
Преодолевая страх и отвращение, крестьяне стаскивали с убитых патронные ленты, пояса и сапоги. Осмелев, они уже не брезговали и одеждой. Потом, перевалив раздетый труп на кусок холста, они вшестером уносили его в сторону кладбища. Трофеи пока не растаскивали. Их складывали в кучу перед лавкой Сотеро, чтобы потом разделить по справедливости.
Справедливость каждый понимает по-своему. И крестьянское понимание отличается от понимания лавочника. Чтобы как-то сгладить эти различия и достичь торжества справедливости, не нарушая при этом ничьих интересов, Сотеро выставил огромный кувшин текилы из своих подвалов.
И пока победители, дивясь неслыханной щедрости лавочника, радостно опустошали кувшин, Сотеро аккуратно рассортировал трофеи, отобрав то, что крестьянам наверняка не понадобится. А потом, вполне удовлетворенный результатами сортировки, присоединился к пирующим.
Могучее, освежающее и бодрящее действие текилы на человеческую память хорошо известно еще с древних времен. Каждому из жителей деревни было что вспомнить за праздничным столом, причем независимо от того, где он находился во время боя. Скоро выяснилось, что в этом величайшем сражении не принимал участие только дон Аугусто Алавес, царство ему небесное.
– Тебе-то что, ты дома сидел, – бил себя кулаками в грудь один человек в белом, обращаясь к другому. – А на меня они налетели прямо на улице! Вдесятером на одного!
– Ты же только что говорил, что их пятеро было? – напомнили ему с другого конца стола под одобрительный хохот компании.
– Быстро же они у тебя плодятся, прямо кролики какие-то!
– Ну, сделай скидку, зачем же сразу десять, сойдемся на восьми!
– Да какая разница? Главное, что мы им врезали как следует! Будут знать! Пускай только попробуют сунуться, с грязью смешаем!
Лавочник Сотеро ликовал вместе со всеми, и у него были для этого веские причины. Он уже поставил в свою конюшню шесть лошадей. Не забыл он и вытряхнуть кошельки их покойных хозяев. Освободительная война начинала приносить ему весьма ощутимый доход, даже с учетом разбитой посуды и выпитой текилы. Он заметил Криса и торжественно провозгласил:
– Друзья! Внимание, амигос! У меня тост! Я хочу выпить за наших освободителей!
– Сеньор Крис! Сеньор Крис, просим вас выпить с нами! – люди в белом восторженно поднимали свои глиняные кружки. – За вас и ваших людей!
Сотеро протянул Крису кружку с текилой и прочувствование сказал:
– Друзья! Сеньор Крис и его люди, вот кто настоящие герои. Они пришли к нам в трудную минуту. Они дали нам оружие. И они сражались рядом с нами так, словно здесь их родной дом! Пусть же их обратный путь будет легким и счастливым! А мы никогда их не забудем.
– Никогда! Вива!
– В добрый путь, амигос! – с пафосом провозгласил Сотеро.
Торжественный момент внезапно был испорчен звоном разбитой посуды. Осколки кувшина разлетелись во все стороны, и в повисшей тишине грохнул далекий выстрел.
Доблестные герои застыли с кружками в руках. Второй выстрел сбил со стола миску.
Крестьяне попадали на пол, прикрывая голову руками, и Сотеро, скорчившись под прилавком, пробормотал:
– Неужели все сначала?
С улицы донесся женский крик:
– Убили! Убили! Роситу убили, девочку мою!
Крис осторожно выглянул в окно. У фонтана на опустевшей площади лежала на земле, раскинув тонкие руки, девчушка в длинной зеленой юбке и белой блузке, на которой расплывалось красное пятно. Рядом стояла на коленях, закрыв лицо ладонями и раскачиваясь, женщина в темном платье.
Что-то громко щелкнуло, и от сухого дерева за фонтаном отлетела щепка. Раскатистый звук далекого выстрела донесся чуть позже.
Крис оглянулся. На полу комнаты лежали люди в белом, прикрывая головы красными натруженными руками. В дверном проеме было видно, что и на веранде залегли те, кто только что так бурно веселился.
Женщина у фонтана продолжала причитать, раскачиваясь над телом убитой. Крис дождался еще одного выстрела, который высек сноп известковой крошки из бортика фонтана, и выбежал на площадь.
Пригибаясь, он подбежал к женщине, обхватил ее под мышками и, не говоря ни слова, поволок ее за угол ближайшего дома. Она не сопротивлялась, всхлипывая и вытирая мокрое лицо концами шали. Ее ноги безвольно вытянулись и оставляли в пыли две полоски, сандалии слетели с ног и остались на площади.
Крис осторожно усадил ее на землю за углом в тот самый момент, когда новая пуля гулко шлепнула по глинобитной стенке.
– Моя Росита… там… – проговорила женщина, поднимая к нему свое темное блестящее от слез лицо.
– Туда нельзя, – сказал Крис. – Пока нельзя.
– Лучше бы мы оставались в лесу, – сказала женщина. – Моя девочка…
Она сказала это без укора, но Крису больно было слышать ее слова. Женщин и детей нельзя было оставлять в лесу. Бандиты после боя на площади могли бы их там найти, и тогда… Но что он мог сказать женщине, которая только что потеряла девочку из-за того, что не осталась в лесу?
Крис выпрямился и вышел на площадь. Он Шел к лежащему в пыли ребенку, глядя прямо на далекий зеленый лесистый склон горы, выше которого стояла серо-бурая стена безжизненных скал.
Невидимый стрелок засел где-то там, в лесу. Сейчас он наверняка видел оттуда одинокую черную фигуру на площади. Почему же не стреляет? Наверно, слишком тщательно целится, понял Крис. На таком расстоянии попасть можно только случайно. И одной случайной смерти на сегодня хватит.
Сразу две пули ударились о бортик фонтана и с визгом отскочили, вертясь в пыли.
Крис опустился на колено, бережно поднял безвольно обмякшее тело и отнес его за угол, к матери.
– Спасибо, сеньор, – прошептала несчастная женщина. Лицо ее было уже сухим, и она не причитала больше. Изогнутым гребнем принялась она вычесывать запылившиеся волосы девочки.
– Никуда не выходите отсюда, – попросил ее Крис. – Сейчас мы с ними разберемся, вы только никуда отсюда не выходите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64