Совсем другое дело, когда видишь людей, а не этих недоносков…
Васкес обернулся, окинув прощальным взглядом закатное небо и зелень долины, до которой ему так и не удалось добраться. Последнее, что он увидит в своей жизни, — это мертвые скалы каньона.
Рейнджер подвел лошадь под дерево и отошел подальше. Видно, не выдержал резкого запаха мочи и крови, который шел от повешенных. Палач тоже морщился и отворачивался, суетливо набрасывая петлю на шею Фернандо.
Глядя на него, Васкес подумал: «Сейчас ты грохнешься отсюда вместе с суком, и сам свернешь шею. Вот братцы-ирландцы обхохочутся, когда твоя душа полетит за ними вдогонку!»
Веревка скользнула по его лбу, но петля прошла мимо. Палач выругался и наклонился, обвив сук ногами. Его руки приблизились к лицу Васкеса.
«Вот сейчас! — подумал Фернандо. — Сейчас переломится! «
И вдруг, сам того не ожидав, он впился зубами в руку палача.
Тот завопил — и грохнулся на землю.
Лошадь рванулась вперед, испугавшись крика.
Фернандо припал к ее шее и укусил. Толстая соленая кожа не поддавалась зубам. Но лошадь поняла, чего он от нее хочет. И понеслась вперед, в глубь каньона. Васкес мертвой хваткой сжал ее коленями и привалился к шее. Он знал, что теперь никакая сила не вышибет его из седла. Даже пуля. Даже десять тысяч пуль.
23
В гостях у дедушки
Они остановились, едва забрезжил рассвет. Рико отыскал овражек и отвел туда лошадей — по одной, аккуратно огибая кусты, а потом замел следы, присыпав их старой листвой.
Мануэль с девчонками расположился в уютной ложбинке между двумя поваленными дубами. Все просто с ног валились от усталости, но Кардосо настоял на том, чтобы еще раз обойти вокруг и уничтожить все следы, которые стали хорошо видны в косых лучах восходящего солнца. Только после всех мер безопасности майор наконец закутался в пончо и повалился под куст, чтобы поспать ровно два часа. Он должен был сменить Илью, который вызвался первым заступить в караул.
Кирилл проснулся, когда полуденное солнце пробилось сквозь листву и принялось щекотать лицо. Увидев сидящего рядом Илью, он спросил:
— Ты что, так и не спал?
— Да повалялся, а заснуть не смог, — ответил Остерман, водя бруском по лезвию ножа. — Побродил вокруг, изучил местность. Тут такой лес, просто дебри дремучие. И вокруг одни горы. Как будем выбираться, ума не приложу.
— Да выберемся как-нибудь, — бодро сказал Кирилл.
— Я на дерево залез, чтоб осмотреться. И увидел дымок. Вон там, на том склоне. Здесь кто-то есть.
— Ну и что? И не в таких местах люди живут.
— Думаешь, нас не могли обогнать за ночь?
Кирилл плеснул из фляжки на платок, протер им лицо и глаза. Вот и все умывание.
— Это был дым костра?
— Огня не было видно. Только дымок над лесом.
— Пойдем посмотрим?
Кирилл встал, потянулся. Он был рад любому поводу, чтобы не сидеть на месте. Ночью его охватывала тоска от одной мысли, что целый день придется неподвижно сидеть в лесу, вздрагивая от каждого упавшего листка.
Илья предупредил Кардосо, что отлучится, и Друзья стали пробираться через лес, время от времени оставляя зарубки на деревьях, чтобы не заплутать на обратном пути.
Минут через десять Остерман остановился:
— Я уже не понимаю, куда мы идем.
— Спокойно, Илюха. — Кирилл показал на солнце, пробивавшееся сквозь листву. — Вот мой компас. Бьет в уголок глаза.
— Ну да, компас. А ночью? Как мы будем тут пробираться в темноте?
«Об этом надо было думать раньше», — хотел сказать Кирилл. Но промолчал.
— Не ожидал, что в Аризоне попаду в такие дебри, — жаловался Илья, продираясь через густой папоротник. — Думал, тут сплошные пески. А здесь джунгли. Где не ступала нога человека.
— Очень даже ступала.
Кирилл поднял с земли ржавую банку и насадил ее на сук — отличный ориентир.
— Стой! — Он схватил Илью за руку и прижал палец к губам. — Тихо…
«Как эта банка могла оказаться здесь? — подумал он. — Не с неба же она свалилась, Значит, совсем рядом — тропа. Кто-то шел по ней, на ходу закусывая, а потом выбросил банку в кусты. Стало быть, до тропы — несколько шагов…»
Он прошел еще немного, раздвинул гибкие резные листья — и увидел прямо перед собой лесную дорогу.
— Ничего себе, нашли укрытие, — прошептал он. — В двух шагах от дороги. Чихнешь — услышат.
— Вот и хорошо. Ночью пойдем по ней.
— И куда придем? Прямо в лапы рейнджеров.
Скрываясь за кустами и порой останавливаясь, чтобы прислушаться, они пошли вдоль дороги, которая сворачивала к противоположному склону — как раз туда, где Илья заметил дымок.
Скоро на пути стали попадаться признаки близкого жилья. На лугу паслись серые крупные козы. Чуть выше, за полосой кустарника, показались аккуратные рядки огорода. А еще дальше прямо к лесу подступало кукурузное поле, за которым виднелась покатая крыша хижины. Над ней торчала жестяная труба.
— Вот и дым, — сказал Кирилл, хотя никакого дыма над трубой не было.
Они долго лежали в кустах, наблюдая за одинокой фермой, затерянной в котловине. Извилистая тропинка, поднимавшаяся к дому от дороги, была почти незаметна. По ней явно ходили не слишком часто.
Но владелец фермы, хотя и жил отшельником, отнюдь не был аскетом и хозяйство имел вполне зажиточное. Кроме коз у него имелась и корова — черная, длиннорогая, она лежала в тени под деревом. Стайка нарядных цесарок копошилась в пыли перед распахнутой дверью. На кукурузном поле высились густые ряды разной высоты. Поближе к дому кукуруза была высокой и уже с початками, но чем дальше в поле, тем ниже и моложе были ее ряды.
— Поле какое-то странное, — сказал Кирилл.
— Наверно, тут живет совсем уж дряхлый старикан, — заявил Илья. — У него не хватает сил, чтобы засеять его разом.
— Думаешь, он тут один?
— Да в такой хибаре и одному тесно.
Ветер донес до них запах кофе, и Остерман звучно сглотнул.
— Жрать охота, Кира. Как думаешь, Рико наловит чего-нибудь в силки?
— Обещал, значит, наловит.
— Ага. Лягушек и крыс.
— Ну, для своей Луиситы он расстарается. Думаю, на ужин у нас будет зайчатина. Где поле, там и зайцы.
— А где зайцы, там и волки, — добавил Илья. — Видишь?
— Вижу.
Над макушками кукурузы плыли, покачиваясь, четыре шляпы. Всадники остановились на дороге, и шляпы скрылись. Но скоро их обладатели показались на тропинке. Двое.
— Другие остались с лошадьми, — прошептал Илья. — Можем их взять без лишнего шума. А потом встретим этих, когда пойдут обратно.
— Уймись.
— Это рейнджеры, точно. Спросят у старика, не видел ли он посторонних.
— С чего ты взял, что там старик? И потом, он ничего не видел.
— Видел, не видел — какая разница? Их надо брать.
— Почему?
— Потому что это нетрудно. Одного возьмем живым, все у него разузнаем. И жратва у них есть. Ну, Кира?
— Нет, — твердо сказал Кирилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Васкес обернулся, окинув прощальным взглядом закатное небо и зелень долины, до которой ему так и не удалось добраться. Последнее, что он увидит в своей жизни, — это мертвые скалы каньона.
Рейнджер подвел лошадь под дерево и отошел подальше. Видно, не выдержал резкого запаха мочи и крови, который шел от повешенных. Палач тоже морщился и отворачивался, суетливо набрасывая петлю на шею Фернандо.
Глядя на него, Васкес подумал: «Сейчас ты грохнешься отсюда вместе с суком, и сам свернешь шею. Вот братцы-ирландцы обхохочутся, когда твоя душа полетит за ними вдогонку!»
Веревка скользнула по его лбу, но петля прошла мимо. Палач выругался и наклонился, обвив сук ногами. Его руки приблизились к лицу Васкеса.
«Вот сейчас! — подумал Фернандо. — Сейчас переломится! «
И вдруг, сам того не ожидав, он впился зубами в руку палача.
Тот завопил — и грохнулся на землю.
Лошадь рванулась вперед, испугавшись крика.
Фернандо припал к ее шее и укусил. Толстая соленая кожа не поддавалась зубам. Но лошадь поняла, чего он от нее хочет. И понеслась вперед, в глубь каньона. Васкес мертвой хваткой сжал ее коленями и привалился к шее. Он знал, что теперь никакая сила не вышибет его из седла. Даже пуля. Даже десять тысяч пуль.
23
В гостях у дедушки
Они остановились, едва забрезжил рассвет. Рико отыскал овражек и отвел туда лошадей — по одной, аккуратно огибая кусты, а потом замел следы, присыпав их старой листвой.
Мануэль с девчонками расположился в уютной ложбинке между двумя поваленными дубами. Все просто с ног валились от усталости, но Кардосо настоял на том, чтобы еще раз обойти вокруг и уничтожить все следы, которые стали хорошо видны в косых лучах восходящего солнца. Только после всех мер безопасности майор наконец закутался в пончо и повалился под куст, чтобы поспать ровно два часа. Он должен был сменить Илью, который вызвался первым заступить в караул.
Кирилл проснулся, когда полуденное солнце пробилось сквозь листву и принялось щекотать лицо. Увидев сидящего рядом Илью, он спросил:
— Ты что, так и не спал?
— Да повалялся, а заснуть не смог, — ответил Остерман, водя бруском по лезвию ножа. — Побродил вокруг, изучил местность. Тут такой лес, просто дебри дремучие. И вокруг одни горы. Как будем выбираться, ума не приложу.
— Да выберемся как-нибудь, — бодро сказал Кирилл.
— Я на дерево залез, чтоб осмотреться. И увидел дымок. Вон там, на том склоне. Здесь кто-то есть.
— Ну и что? И не в таких местах люди живут.
— Думаешь, нас не могли обогнать за ночь?
Кирилл плеснул из фляжки на платок, протер им лицо и глаза. Вот и все умывание.
— Это был дым костра?
— Огня не было видно. Только дымок над лесом.
— Пойдем посмотрим?
Кирилл встал, потянулся. Он был рад любому поводу, чтобы не сидеть на месте. Ночью его охватывала тоска от одной мысли, что целый день придется неподвижно сидеть в лесу, вздрагивая от каждого упавшего листка.
Илья предупредил Кардосо, что отлучится, и Друзья стали пробираться через лес, время от времени оставляя зарубки на деревьях, чтобы не заплутать на обратном пути.
Минут через десять Остерман остановился:
— Я уже не понимаю, куда мы идем.
— Спокойно, Илюха. — Кирилл показал на солнце, пробивавшееся сквозь листву. — Вот мой компас. Бьет в уголок глаза.
— Ну да, компас. А ночью? Как мы будем тут пробираться в темноте?
«Об этом надо было думать раньше», — хотел сказать Кирилл. Но промолчал.
— Не ожидал, что в Аризоне попаду в такие дебри, — жаловался Илья, продираясь через густой папоротник. — Думал, тут сплошные пески. А здесь джунгли. Где не ступала нога человека.
— Очень даже ступала.
Кирилл поднял с земли ржавую банку и насадил ее на сук — отличный ориентир.
— Стой! — Он схватил Илью за руку и прижал палец к губам. — Тихо…
«Как эта банка могла оказаться здесь? — подумал он. — Не с неба же она свалилась, Значит, совсем рядом — тропа. Кто-то шел по ней, на ходу закусывая, а потом выбросил банку в кусты. Стало быть, до тропы — несколько шагов…»
Он прошел еще немного, раздвинул гибкие резные листья — и увидел прямо перед собой лесную дорогу.
— Ничего себе, нашли укрытие, — прошептал он. — В двух шагах от дороги. Чихнешь — услышат.
— Вот и хорошо. Ночью пойдем по ней.
— И куда придем? Прямо в лапы рейнджеров.
Скрываясь за кустами и порой останавливаясь, чтобы прислушаться, они пошли вдоль дороги, которая сворачивала к противоположному склону — как раз туда, где Илья заметил дымок.
Скоро на пути стали попадаться признаки близкого жилья. На лугу паслись серые крупные козы. Чуть выше, за полосой кустарника, показались аккуратные рядки огорода. А еще дальше прямо к лесу подступало кукурузное поле, за которым виднелась покатая крыша хижины. Над ней торчала жестяная труба.
— Вот и дым, — сказал Кирилл, хотя никакого дыма над трубой не было.
Они долго лежали в кустах, наблюдая за одинокой фермой, затерянной в котловине. Извилистая тропинка, поднимавшаяся к дому от дороги, была почти незаметна. По ней явно ходили не слишком часто.
Но владелец фермы, хотя и жил отшельником, отнюдь не был аскетом и хозяйство имел вполне зажиточное. Кроме коз у него имелась и корова — черная, длиннорогая, она лежала в тени под деревом. Стайка нарядных цесарок копошилась в пыли перед распахнутой дверью. На кукурузном поле высились густые ряды разной высоты. Поближе к дому кукуруза была высокой и уже с початками, но чем дальше в поле, тем ниже и моложе были ее ряды.
— Поле какое-то странное, — сказал Кирилл.
— Наверно, тут живет совсем уж дряхлый старикан, — заявил Илья. — У него не хватает сил, чтобы засеять его разом.
— Думаешь, он тут один?
— Да в такой хибаре и одному тесно.
Ветер донес до них запах кофе, и Остерман звучно сглотнул.
— Жрать охота, Кира. Как думаешь, Рико наловит чего-нибудь в силки?
— Обещал, значит, наловит.
— Ага. Лягушек и крыс.
— Ну, для своей Луиситы он расстарается. Думаю, на ужин у нас будет зайчатина. Где поле, там и зайцы.
— А где зайцы, там и волки, — добавил Илья. — Видишь?
— Вижу.
Над макушками кукурузы плыли, покачиваясь, четыре шляпы. Всадники остановились на дороге, и шляпы скрылись. Но скоро их обладатели показались на тропинке. Двое.
— Другие остались с лошадьми, — прошептал Илья. — Можем их взять без лишнего шума. А потом встретим этих, когда пойдут обратно.
— Уймись.
— Это рейнджеры, точно. Спросят у старика, не видел ли он посторонних.
— С чего ты взял, что там старик? И потом, он ничего не видел.
— Видел, не видел — какая разница? Их надо брать.
— Почему?
— Потому что это нетрудно. Одного возьмем живым, все у него разузнаем. И жратва у них есть. Ну, Кира?
— Нет, — твердо сказал Кирилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82