- Все это почти невероятно, - говорит посол. - Такое могло случиться только здесь, у вас. Операция под названием "Вызревание" продолжается.
Лимузин, резко срывается с места и вскоре теряется в потоке машин.
*
Здание аэропорта. У входа наши старые друзья - неразлучная четверка. Они кого-то высматривают.
К аэровокзалу подъезжает длинный черный автомобиль с иностранными номерами, это автомобиль посла. Почти на ходу открывается дверь, и из нее выскакивает Митя. На нем новый костюм, галстук, легкий светлый плащ. Кажется, поначалу друзья даже не узнали его. Митя искренне обнимает и целует всех. Те же стоят, как вкопанные, боясь притронуться к незнакомому Мите, словно только что сошедшему со страниц красочного и дорогого журнала мод. У машины стоит седой господин. Кажется, в глазах его радость и, в то же время, непроходящее удивление извечного познания непонятных людей непонятной страны.
Лишь понемногу друзья оттаивают, приобретая уверенность. Почти у всех на глазах слезы. Первым очухивается Шиш.
- Мить, ты где такой костюм оторвал? А?! - орет он и, вытаращив глаза, ощупывает Митю.
- Помолчите, Шиш, и не лапайте грязными руками вещи, - успокаивает Шиша Зиновий Гердович. - Мне очень приятно видеть вас, Митенька, в достойной вас одежде. Вам бы сейчас на сцену академического... - со светлой печалью говорит он.
Митя нескрываемо счастлив.
- Вы не представляете, как я рад всех вас видеть. Я так соскучился по вам...
- Мить, ты хоть письмо напиши, - грустно говорит Кутя, - как там? Как жить станешь?
- И куда ж он тебе его напишет? - смекает Шиш. - На пляж, лежак номер шесть?
- Ну почему? Можно на почтамт. До востребования.
- У тебя хоть паспорт есть? - не унимается Шиш.
Митя обнимает обоих.
- Я обязательно напишу вам. Обязательно. Все будет хорошо и у меня, и у вас. Потерпите немного, все изменится к лучшему. Обещаю вам.
- Это правда. Ведь все меняется и непременно к лучшему.
К ним подходит седой господин с тростью.
- Знакомьтесь, это господин Коллинз. А это мои друзья, - волнуясь, говорит Митя.
Седой господин пожимает руку Зиновию Гердовичу, Куте, Шишу. Затем Люське.
- Весьма рад снова видеть вас, - почтительно говорит он и, наклонившись, целует ей руку.
Люськино лицо заливает краска, но, переборов волнение, она с особой гордостью бросает взгляд на своих мужчин. У Шиша непроизвольно отвисла челюсть. Кажется, сам Зиновий Гердович позавидовал сейчас неотразимой галантности иностранца. Митя подмигивает Люське.
Звучит голос в динамиках: "Пассажиров, вылетающих рейсом триста шестнадцать в Лондон, просим пройти к месту регистрации билетов. Регистрация проходит в секторе номер семь".
Митя смотрит на седого господина. Тот смотрит на часы.
- С вами должен лететь еще один человек. Он будет с минуты на минуту. Вот вам адреса и номера телефонов. В Лондоне вас встретят, - говорит посол.
А за его спиной уже, визжа тормозами, останавливается знакомый автомобиль. Все настороженно смотрят в его сторону, ведь это автомобиль главврача. Открывается дверь, и из него с небольшой сумочкой в руках выскакивает Лика.
- А вот и человек, который должен лететь вместе с вами, - говорит посол.
Митя и Лика бегут навстречу друг другу. На них смотрят такие разные глаза, с такими разными чувствами, каждый со своим отношением к происходящему.
Звучит повторное объявление о регистрации билетов.
Шум турбин.
Митя и Лика поднимаются по трапу в большой белоснежный лайнер. Прощаясь, машут руками.
*
Прошел год.
Компания старых друзей, неразлучная четверка, прогуливалась ночным городом. В большой светящейся стеклянной витрине шикарного супермаркета фирмы "Филлипс" включены экраны телевизоров с множеством программ.
- Смотрите, Митька!- неожиданно орет Шиш.
Все устремляются к витрине. На экране одного из телевизоров идет трансляция пресс-конференции. Митя, окруженный множеством микрофонов, отвечает на вопросы иностранных журналистов.
- Не слышно ни хрена! - кричит взволнованный Шиш.
- Давайте зайдем, - предлагает Кутя.
Компания направляется в магазин. Но у входа им преграждает дорогу милиционер.
- Куда? В чем дело? Сюда нельзя! А ну, отошли от витрины! Быстренько! Гуляйте, гуляйте. Нечего здесь заглядывать. Это не для вас. Не положено!
Милиционер отгоняет компанию нищих от дорогостоящей витрины, а за ней остается Митя.
Друзья бредут ночным городом, невесело опустив головы.
- Как ему там, в Америке? - спрашивает Кутя.
- В Англии... - поправляет Зиновий Гердович.
- Какая разница? - раздраженно замечает Люська.
- Небось, окурки не собирает. Теперь к нам за десять шагов не подойдет, - бормочет Шиш.
- Дурак ты, Шиш. Дураком был, дураком и остался, - безнадежно машет рукой Люська.
Идут пляжем, мимо пирса с маленьким летним кафе. Неприветливый ветер накатывает на пирс темные волны. Люська смотрит в сторону кафе.
- Постой! - останавливает она Кутю.
Все останавливаются.
Кафе пустынно и лишь за одним из столиков, кажется, за тем, где были когда-то Митя с Ликой, сидит одинокий посетитель. Лицо его давно не брито, запавшие темные глаза, провалившиеся щеки. Перед ним бутылка водки. Он, не мигая, смотрит на бьющиеся о пирс холодные волны.
- Снова здесь...
- Кто это? - спрашивает Кутя.
- Не узнаешь? - почему-то грустно говорит Люська. - Главврач психушки... Спился... Дом заложил... Все промотал... Поил здесь всех подряд все лето... С работы уволили. В доме другие люди живут...
- Скоро к нам примкнет, - грустно шутит Шиш.
- Да-а... Судьба человека непредсказуема, - рассуждает Зиновий Гердович, - она ведет его по жизненным дорогам, чтобы возвысить одних и бросить на дно других. И все же, в конце концов, какова бы она ни была, она прекрасна... Чудная... Великолепная... Неповторимая вещь, черт возьми!
*
Тихий солнечный осенний день. Необыкновенно белое солнце. Кричат воробьи.
Наша компания в полном безделье молча скучает на бульваре, на том самом месте, где когда-то, год назад, вместе с Митей, они меняли на водку его картины. Непостижимо длинная, шикарная, с открытым верхом машина едет бульваром. За рулем восседает какой-то эмиратский миллиардер в индусской чалме, с большой черной бородой и горбатым носом, рядом женщина в парандже.
- Шейн какой-то, - говорит Шиш. - Им все позволено, по бульвару едет, а ведь движение запрещено, знак, вон, стоит. С жиру бесится, сволочь, нефтью дома обожрался, теперь сюда поблевать приехал.
- Вы хотели сказать: "шейх", - непроизвольно поправляет его Зиновий Гердович. - А впрочем, какая разница?..
Притормозив, белая машина медленно останавливается напротив компании. Шейх поднимается на ноги, смотрит в их сторону и вдруг орет на весь бульвар фразу из "Родины":
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17