Эдуард Леонидович принимал посильное участие в "производственных" совещаниях, но дел у него было невпроворот, и он не мог подолгу сидеть с членами команды по созданию будущей знаменитости.
Нечаев доверял рекламщикам и не вмешивался в процесс - каждый должен заниматься своим делом. Леснянский и Соколов профессионалы, зачем им мешать дилетантскими пожеланиями?! Он просил лишь держать его в курсе, какие подвижки в отношении имиджа писательницы, как она себя ведет, не собирается ли взбрыкнуть.
Яков Борисович Корн стал своеобразным посредником между пиарщиками и издателем, навещал приятеля почти ежедневно, отчитывался, как прошел день.
Мадам Бобкова ещё не раз взбрыкивала - она принадлежала к категории людей, которые по-хорошему не понимают, на них можно воздействовать лишь с позиции силы, и только тогда они приходят в чувство.
Эдуарду Леонидовичу, образно говоря, приходилось использовать кнут, когда рекламщики в отчаянии взывали к нему: опять эта истеричная стерва отчудила фокус, от неё уже голова кругом, сил нет с ней бороться! Нечаев вмешивался и сурово отчитывал её, ещё раз напомнив, что в скорейшем издании книг заинтересована она, а не "Кондор".
Издатель набрал новых редакторов, дал им задание править опусы Валентины Вениаминовны максимуму, но просвета в этом тоннеле под названием "писательница Меншикова" что-то не виделось.
"Потерзались и будет", - сказала себе Алла и тут же продемонстрировала, что чувства - чувствами, а дело - делом:
- С тобой хорошо, но давай все же вернемся к нашей проблеме.
Сергей мыслями был так далек от реальности, что даже не расслышал её слов, и переспросил:
- Извини, я задумался. Что ты сказала?
- Что пора отвлечься от лирики и вернуться к прозе жизни.
- Может, не надо... - неуверенно произнес он.
- Надо, - твердо сказала она.
- А я и в самом деле поверил, что ты стала другой...
- Я тебя разочаровала?
- Нет, но...
- Я всегда старалась держать эмоции в узде.
- И дальше так же будет?
- Нет, Серж, не думаю. Наверное, будет по-другому.
По его глазам Алла прочла, что он очень на это надеется. Да и сама этого хотела. А чтобы придать себе нужный деловой настрой, прибегла к привычной манере и мысленно произнесла: "Не сложно быть любимой, сложно любить". Тем самым временно поставив точку на этом этапе их отношений, она сказала уже другим, серьезным тоном:
- Ты не против, если я тебя кое о чем спрошу?
- Давай не сегодня. - Сергей опять попытался её обнять, но Алла ловко вывернулась. - Правда, Аленка, оставим это на потом.
- Кроме тебя и отца, никто не называл меня Аленкой... - тихо сказала она, сразу погрустнев.
- Почему ты опечалилась?
- Папа умер два месяца назад.
- Прости, я не знал.
- Давай о чем-нибудь другом. Тяжелая тема.
- Я больше не буду тебя так называть, чтобы не бередить душу.
- Нет уж, и раньше я тебе это позволяла, и сейчас позволю. Хотя не так давно гневно вскинулась, когда меня так назвал человек, далеко мне не безразличный31. Но тебе можно то, чего нельзя другим.
Он не стал ничего отвечать. Да и зачем отвечать?..
...Узнав, что в очередной раз придется менять фамилию авторессы на обложке, - мадам Бобкова опять капризничала, что ей не нравится псевдоним "Меншикова", - Эдуард Леонидович простонал:
- Как же эта стерва мне надоела! Убил бы!
- Я бы тоже, - согласно кивнул его приятель Яша Корн. - Но убивать не умею и не собираюсь этому учиться.
- Да уж, друг мой, от последствий общения с ней только черным юмором и спасаться.
- Вот и спасаюсь. Альтернативы-то нет.
- Сочувствую, Яша. Я-то, к счастью, вижусь с ней редко, только для того, чтобы вправить ей мозги, а тебе приходится общаться ежедневно. Поделись секретом - как тебе удается с ладить с этой психопаткой?
- Тренинг, Эдик. А куда деваться? Послать ее? А дальше что? Вернуться в журналистику? Мои коллеги в своем большинстве еле сводят концы с концами, а Бобкова, по крайней мере, хорошо платит, хоть мне и приходится отрабатывать зарплату до кровохарканья. Опять стать литагентом тоже вариант не из лучших. Кормился я только за счет "Кондора", но ведь у тебя пока тоже дела идут не так как хотелось бы. Большинство издателей относится к литагенту подозрительно - мол, его задача продать, вот он и всучивает всякую муру, чтобы поиметь с гонорара писателя свой процент. В моем списке было две сотни авторов, а издавались единицы. Мне полагалось двадцать процентов от их гонорара, но они получали сущие копейки, и двадцать процентов от их копеек - это совсем мизер. Сам ведь знаешь, в нашей стране писательским трудом не проживешь. Сами авторы в своем большинстве имеют другую работу, это и позволяет им существовать, а мне что прикажешь делать? В бытность литагентом я ежедневно утюжил столичные издательства, таская тяжеленный портфель с их рукописями, и нажил лишь сколиоз. А больших денег - увы, не нажил. Да и не очень больших тоже. Ходишь, уговариваешь, расхваливаешь произведения своих подопечных и все равно невостребованных авторов тьма-тьмущая. Более-менее зарабатывают лишь знаменитые, а где их взять-то? В нашей стране наберется от силы десятка три прилично оплачиваемых писателей. Многие из звезд наотрез отказываются работать с литагентом - если автор и так популярен, зачем ему делиться со мной?! Задача агента - пристроить рукопись в издательство, правильно оформить договор и отследить его исполнение. А знаменитости все эти премудрости уже освоили. Так что известных авторов в моем списке не было и не предвиделось. Ты как издатель можешь сам вырастить звезду, у тебя есть средства, которые можно вложить, а я должен кланяться издателям, чтобы они опубликовали книгу моего подопечного. Когда ещё он станет известным... Да и станет ли? Некоторые, слегка приподнявшись, сразу отказываются от услуг литагента - не хотят платить процент.
- Ты же заключал с ними договор.
- А что толку, Эдик? Неужели бы я подал в суд иск, что автор не платит мне и отказывается от моих услуг? Я человек мирный, судиться не хочу. Так что возвращаться в литагенты мне нет никакого резону - я зарабатывал болезни, а не деньги. Сам знаешь, Сонечка уже невеста, не сегодня-завтра замуж выйдет, а мне даже не на что справить любимой дочери свадьбу. Сейчас хоть появилась возможность откладывать, так что моя Сонечка будет не хуже других. Ради неё я готов терпеть даже десяток Бобковых.
- Ты останешься у меня?
- Я даже боялся спросить...
"Как хорошо, что Олег сегодня дежурит, - подумала она. - А завтра?.."
Но думать об этом не хотелось. Сегодня хорошо, а завтра будет завтра.
- Мы никогда не проводили вместе ночь...
- Надеюсь, не последнюю.
- Я тоже на это надеюсь. Я люблю тебя, Аленка.
Она колебалась всего секунду.
- Я тоже тебя люблю, мой Сержик. И уже никому не отдам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116