Конечно, Вэйну хотелось взять пса с собой. Но здесь следовало учесть массу и аппетит животного.
(Старая дружба. Привычка размышлять вслух, беседуя с собакой о непостижимом. Благодаря изменениям в мозгу Ворчун научился понимать его слова, желания и мысли. «Мы многое потеряем, расставшись друг с другом. Но тогда зачем расставаться? Пусть он полетит как талисман — как талисман, приносящий счастье».)
Среди просевших снежных проталин бежали ручьи, на темной земле сияли лужи, покрытые мелкой рябью и кусочками льда. Холодный ветер срывался с вершин и разносил по всей округе тревожные крики возвращавшихся птиц.
— Установка прошла испытание на все сто процентов. Не думаю, что у нас возникнут с ней какие-то проблемы, но на всякий случай проверьте таймер номер три.
— Будет сделано, мистер Аракелян. Мы скоро перейдем на следующий блок.
— Вызывает Джонни Кривоножка. Алекс, укладывай свою сумку и иди сюда… Добрый день, мистер Вэйн. Да-да, все хорошо.
«Я мог бы называть их по именам, но меня останавливает какой-то внутренний страх. Кто знает, как они отнесутся к этому? Пока я веду себя с ними официально, они вынуждены отвечать мне тем же. Хотя в формальных отношениях есть доля безопасности. Это как хорошая маска».
Первую ступень ракетоносителя покрасили в ярко-зеленый цвет — цвет весны, который оживил и украсил голые темные сопла.
— Вот и все, Ал. Завтра старт.
— Да, господин президент. Завтра в полночь.
— Если вы не вернетесь в течение года, мы отправим поисковую группу.
Старик волновался. Иначе он не говорил бы об этом снова.
— Я думаю, до такого не дойдет. Но нам может потребоваться несколько дополнительных месяцев. Не волнуйтесь. Если мы выбьемся из графика, отклонение будет небольшим, и я без труда рассчитаю новую орбиту.
— Знаешь, мне иногда кажется, что ты хочешь там остаться.
— А что? Марс имеет свои преимущества.
Прошел день, и наступил долгожданный час. Вспугнув ночную темноту, на поле засияли прожектора и фары. Стофутовая колонна корабля тянулась вверх — к невидимым звездам. Машины ревели, скрежетали тросы, вокруг разносились крики людей. Секундная стрелка описывала круги, минутная — все ближе подползала к полуночи. Желанный миг настал. «Отныне мы всегда будем жить настоящим. Это трудно понять пространственным умом. Но я обречен пробираться к истине на ощупь — слишком долго меня воспитывали люди с иной конфигурацией психики». Последнее рукопожатие. Слова президента:
— Я не буду произносить прощальные речи. Вы и сами знаете, как мы к вам относимся, парни.
Двери с шипением закрылись. Атомный двигатель взвыл, разогревая реактор. Защелкали реле. Металл замкнул их в себе, как громадная холодная утроба.
— Раз, два, три! Проверка! Проверка! Раз, два, три! Энергетические ячейки создали потенциальные поля, те замкнулись на единую матрицу Вселенной, выделив в континууме пространства короткую дугу орбиты. Расчет уравнений подтвердил ее соответствие. Но пространство и время — относительные концепции. Энергетическая связь корабля и Вселенной включала в себя Солнце, Землю и Марс. Она могла измениться в любую секунду.
— Пост номер один готов.
— Пост номер два готов.
— Пост номер три готов.
— Общая готовность. Все управление на ключ… Ну, парни, держитесь. Четыре секунды до старта, три, две…
«Спокойно, Ворчун, спокойно. Прижмись ко мне, и пусть гигантская лапа придавит тебя к подушке амортизатора. Просто лежи и жди».
— Старт!
Рев, грохот, пронзительный визг, а потом давление и тьма, взметнувшаяся клочьями перед глазами… и сердце, готовое выскочить из груди.
Энергетическая потребность равна интегралу гравитационной функции, взятой в интервале от уровня Земли до бесконечности.
Глава 8
За обзорными экранами повисла ночь, и холодную тьму до самого края вечности заполнили колючие сверкающие звезды. Почувствовав нервную дрожь. Колли отвернулся и тяжело вздохнул. Иногда в горах, морозными зимними ночами, он смотрел на яркое, усыпанное звездами небо, но оно никогда не было таким холодным и безжалостным, как теперь. Отныне все казалось другим. Корабль превратился в скорлупку из металла и пластика, пространство стало бездной между двумя мирами, а Земля и Луна уменьшились до двойной звезды — янтарной и голубой. Высокие горы и широкие равнины, великие моря и бушевавшие океаны сократились до крохотных светлых точек.
Дюзы гудели, их вибрация отдавалась тупой непрерывной дрожью в каждой частичке тела. Колли закрыл глаза, и назойливый гул понес его к Солнцу, которое им скоро предстоит обогнуть. Его швырнуло в море беспокойных снов. Огромные волны из пустоты и звезд ревели и вздыхали, рассказывая о вечном одиночестве. Нет, человеку здесь не выжить, шептали они. Это место не для него.
Он проснулся и увидел Луис, стоявшую в узком проходе между сектором жилых кают и машинным отделением. Она смотрела на обзорный экран, но думала о другом — скорее всего о Земле, — и звезды напрасно подмигивали ей озорными огоньками.
— Привет, — смущенно сказал Колли.
— А-а, это ты, — обернувшись, ответила она. — Как дела? Глупый вопрос, когда живешь бок о бок, когда на виду у одних и тех же людей ты дышишь, ешь, спишь и работаешь, а когда ты начинаешь забывать, что означает слово «уединение», этот вопрос вызывает раздражение и гнев. В первую неделю полета произошло несколько ссор, но они не вызвали серьезных последствий. Колли мало общался с другими членами экипажа. Во время разговоров он робел и замыкался в себе.
— Как мои дела? Нормально, — ответил он, пытаясь улыбнуться. — А я смотрю, ты тоже не жалуешься. Хотя тяжело, наверное — одна среди семи мужиков.
— Конечно, нелегко, — согласилась она, — и с каждым днем все труднее и труднее. Мне кажется, я сделала ошибку, когда согласилась на этот полет.
— Неужели капитан Вэйн не подумал о таких вещах…
— Вэйн!
Очевидно, Колли задел ее больное место. Она даже затопала ногами от возмущения.
— Только и слышишь — Вэйн, Вэйн, непогрешимый Вэйн. Ах, Вэйн — супермутант! Ах, Вэйн — непревзойденный гений. Но почему никто не замечает, что он просто слепой идиот? Стоит с ним поговорить, и тут же становится ясно, что он совершенно не разбирается в людях. Неужели вы не понимаете, что он взял в полет только тех, кто соответствовал его кораблю? Ему плевать на наши чувства. Он видит в нас только винтики и болты для своих механизмов!
Словно защищаясь от потока ее слов, Колли поднял руку к лицу. На миг он почувствовал отголосок той страсти, которая бушевала в ней.
— Успокойся, — прошептал он. — Прошу тебя, Луис. Успокойся.
Она умолкла, прислонившись к стене, и потупила взор.
— Прости меня, Колли.
— Тебе надо отдохнуть. Ты выглядишь очень усталой.
— Какой тут отдых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
(Старая дружба. Привычка размышлять вслух, беседуя с собакой о непостижимом. Благодаря изменениям в мозгу Ворчун научился понимать его слова, желания и мысли. «Мы многое потеряем, расставшись друг с другом. Но тогда зачем расставаться? Пусть он полетит как талисман — как талисман, приносящий счастье».)
Среди просевших снежных проталин бежали ручьи, на темной земле сияли лужи, покрытые мелкой рябью и кусочками льда. Холодный ветер срывался с вершин и разносил по всей округе тревожные крики возвращавшихся птиц.
— Установка прошла испытание на все сто процентов. Не думаю, что у нас возникнут с ней какие-то проблемы, но на всякий случай проверьте таймер номер три.
— Будет сделано, мистер Аракелян. Мы скоро перейдем на следующий блок.
— Вызывает Джонни Кривоножка. Алекс, укладывай свою сумку и иди сюда… Добрый день, мистер Вэйн. Да-да, все хорошо.
«Я мог бы называть их по именам, но меня останавливает какой-то внутренний страх. Кто знает, как они отнесутся к этому? Пока я веду себя с ними официально, они вынуждены отвечать мне тем же. Хотя в формальных отношениях есть доля безопасности. Это как хорошая маска».
Первую ступень ракетоносителя покрасили в ярко-зеленый цвет — цвет весны, который оживил и украсил голые темные сопла.
— Вот и все, Ал. Завтра старт.
— Да, господин президент. Завтра в полночь.
— Если вы не вернетесь в течение года, мы отправим поисковую группу.
Старик волновался. Иначе он не говорил бы об этом снова.
— Я думаю, до такого не дойдет. Но нам может потребоваться несколько дополнительных месяцев. Не волнуйтесь. Если мы выбьемся из графика, отклонение будет небольшим, и я без труда рассчитаю новую орбиту.
— Знаешь, мне иногда кажется, что ты хочешь там остаться.
— А что? Марс имеет свои преимущества.
Прошел день, и наступил долгожданный час. Вспугнув ночную темноту, на поле засияли прожектора и фары. Стофутовая колонна корабля тянулась вверх — к невидимым звездам. Машины ревели, скрежетали тросы, вокруг разносились крики людей. Секундная стрелка описывала круги, минутная — все ближе подползала к полуночи. Желанный миг настал. «Отныне мы всегда будем жить настоящим. Это трудно понять пространственным умом. Но я обречен пробираться к истине на ощупь — слишком долго меня воспитывали люди с иной конфигурацией психики». Последнее рукопожатие. Слова президента:
— Я не буду произносить прощальные речи. Вы и сами знаете, как мы к вам относимся, парни.
Двери с шипением закрылись. Атомный двигатель взвыл, разогревая реактор. Защелкали реле. Металл замкнул их в себе, как громадная холодная утроба.
— Раз, два, три! Проверка! Проверка! Раз, два, три! Энергетические ячейки создали потенциальные поля, те замкнулись на единую матрицу Вселенной, выделив в континууме пространства короткую дугу орбиты. Расчет уравнений подтвердил ее соответствие. Но пространство и время — относительные концепции. Энергетическая связь корабля и Вселенной включала в себя Солнце, Землю и Марс. Она могла измениться в любую секунду.
— Пост номер один готов.
— Пост номер два готов.
— Пост номер три готов.
— Общая готовность. Все управление на ключ… Ну, парни, держитесь. Четыре секунды до старта, три, две…
«Спокойно, Ворчун, спокойно. Прижмись ко мне, и пусть гигантская лапа придавит тебя к подушке амортизатора. Просто лежи и жди».
— Старт!
Рев, грохот, пронзительный визг, а потом давление и тьма, взметнувшаяся клочьями перед глазами… и сердце, готовое выскочить из груди.
Энергетическая потребность равна интегралу гравитационной функции, взятой в интервале от уровня Земли до бесконечности.
Глава 8
За обзорными экранами повисла ночь, и холодную тьму до самого края вечности заполнили колючие сверкающие звезды. Почувствовав нервную дрожь. Колли отвернулся и тяжело вздохнул. Иногда в горах, морозными зимними ночами, он смотрел на яркое, усыпанное звездами небо, но оно никогда не было таким холодным и безжалостным, как теперь. Отныне все казалось другим. Корабль превратился в скорлупку из металла и пластика, пространство стало бездной между двумя мирами, а Земля и Луна уменьшились до двойной звезды — янтарной и голубой. Высокие горы и широкие равнины, великие моря и бушевавшие океаны сократились до крохотных светлых точек.
Дюзы гудели, их вибрация отдавалась тупой непрерывной дрожью в каждой частичке тела. Колли закрыл глаза, и назойливый гул понес его к Солнцу, которое им скоро предстоит обогнуть. Его швырнуло в море беспокойных снов. Огромные волны из пустоты и звезд ревели и вздыхали, рассказывая о вечном одиночестве. Нет, человеку здесь не выжить, шептали они. Это место не для него.
Он проснулся и увидел Луис, стоявшую в узком проходе между сектором жилых кают и машинным отделением. Она смотрела на обзорный экран, но думала о другом — скорее всего о Земле, — и звезды напрасно подмигивали ей озорными огоньками.
— Привет, — смущенно сказал Колли.
— А-а, это ты, — обернувшись, ответила она. — Как дела? Глупый вопрос, когда живешь бок о бок, когда на виду у одних и тех же людей ты дышишь, ешь, спишь и работаешь, а когда ты начинаешь забывать, что означает слово «уединение», этот вопрос вызывает раздражение и гнев. В первую неделю полета произошло несколько ссор, но они не вызвали серьезных последствий. Колли мало общался с другими членами экипажа. Во время разговоров он робел и замыкался в себе.
— Как мои дела? Нормально, — ответил он, пытаясь улыбнуться. — А я смотрю, ты тоже не жалуешься. Хотя тяжело, наверное — одна среди семи мужиков.
— Конечно, нелегко, — согласилась она, — и с каждым днем все труднее и труднее. Мне кажется, я сделала ошибку, когда согласилась на этот полет.
— Неужели капитан Вэйн не подумал о таких вещах…
— Вэйн!
Очевидно, Колли задел ее больное место. Она даже затопала ногами от возмущения.
— Только и слышишь — Вэйн, Вэйн, непогрешимый Вэйн. Ах, Вэйн — супермутант! Ах, Вэйн — непревзойденный гений. Но почему никто не замечает, что он просто слепой идиот? Стоит с ним поговорить, и тут же становится ясно, что он совершенно не разбирается в людях. Неужели вы не понимаете, что он взял в полет только тех, кто соответствовал его кораблю? Ему плевать на наши чувства. Он видит в нас только винтики и болты для своих механизмов!
Словно защищаясь от потока ее слов, Колли поднял руку к лицу. На миг он почувствовал отголосок той страсти, которая бушевала в ней.
— Успокойся, — прошептал он. — Прошу тебя, Луис. Успокойся.
Она умолкла, прислонившись к стене, и потупила взор.
— Прости меня, Колли.
— Тебе надо отдохнуть. Ты выглядишь очень усталой.
— Какой тут отдых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61