Сначала ей трудно было разговаривать. Но зелье, которое она выпила, и произнесенные Скэфлоком заклинания постепенно наполнили теплом ее сердце. Она все чаще улыбалась, иногда смеялась, начала болтать и смотреть на него. Наконец он сказал:
— Давай выйдем из замка, и я покажу тебе кое-что сделанное мной специально для тебя.
— Для меня? — спросила она.
— Но может быть, если Норна будет благосклонна ко мне, то и для себя тоже, рассмеялся он.
Они пересекли дворцовый двор и вышли в бронзовые ворота. За ними был сплошной белый солнечный свет, и синие тени, и ни одного эльфа вокруг. Они вошли в блистающий льдом лес, их обоих укрывала мантия Скэфлока. Изо рта шел пар и поднимался к безоблачному небу. Шумел прибой и ветер шелестел среди темных елей.
— Холодно, — вздрогнула Фреда. Ее красные яркие волосы единственные излучали тепло во всем свете. — Холодно.
— Слишком холодно, чтобы скитаться по дорогам, прося милостыню.
— На свете есть люди, которые примут меня. У нас было много друзей, а наша земля, которая теперь принадлежит мне, думаю, будет… — язык ее отяжелел, — хорошим приданым.
— Зачем идти куда-то и искать друзей, когда они есть здесь? А что касается земли — смотри.
Они поднялись на вершину холма, одного из окружающих долину. И там, внизу, Скэфлок сделал лето. Перед небольшим танцующим водопадом стояли зеленые деревья и цветы раскачивались в зеленой мягкой траве. Пели птицы, в воде прыгала рыба, и олень с олененком доверчиво смотрели на двух людей.
Фреда захлопала в ладоши и закричала. Скэфлок улыбался;
— Я сделал это для тебя, потому что ты рождена для лета, жизни и радости. Забудь о суровой зиме, Фреда. Здесь у нас свои времена года.
Они спустились в долину, сбросили мантию, и сели возле водопада. Ветерок трепал их волосы. Ягоды росли вокруг них тяжелыми гроздьями. Скэфлок взмахнул рукой, и цветы, которые Фреда держала в руках, превратились в бусы, он повесил их ей на шею. Она не боялась ни его, ни его колдовства. Она в полусне лежала на спине, ела яблоко, которое вкусом походило на прекрасное вино и, казалось, так же, как оно, пьянило, и слушала его;
Смех, слетающий с губ дорогой, Словно воинский клич будоражит Крепче тяжких цепей нас с тобой Омут рыжих волос твоих свяжет.
Никогда я не хотел подневольной доли Но отныне мой удел — рук твоих неволя.
Жизнь для ласки и света дана, как прекрасна отныне она. Околдован и сам я не свой, Когда ты, дорогая, со мной.
— Это неприлично, — слабо протестовала она, хотя и улыбалась.
— Почему? Нет ничего правильней, чем это.
— Ты — язычник, а я…
— Я тебя уже просил не говорить о таких вещах. И Скэфлок поцеловал ее. Поцелуй был долгий, нежный вначале, дикий в конце. Сначала она попыталась оттолкнуть его, но силы оставили ее и вернулись, когда она присоединилась к поцелую.
— Что, это было так уж ужасно? — рассмеялся он.
— Нет, — прошептала она.
— Твое горе еще свежо, я понимаю. Но горе умрет, а те, что тебя любили, больше его не узнают.
И действительно, горя больше не было. Остались лишь нежность и легкая грусть. Если бы они могли увидеть его!
— Ты должна подумать о своем будущем, Фреда, а в особенности о той крови, которая течет теперь лишь в тебе. Я предлагаю тебе богатства и чудеса Эльфхайма, не прося никакого приданого, кроме тебя самой, я буду оберегать тебя со всей силой, которой я обладаю, а первым из моих утренних даров тебе будет моя негасимая любовь.
Это нельзя было вызвать искусственно, все получилось само собой, искусство эльфов лишь растопило печаль и поторопило рвущуюся на волю любовь, поскольку ее цветам не нужно никакого солнечного света, кроме молодости.
День закончился, ночь легла на долину лета. Они лежали возле водопада и слушали пение соловья. Фреда уснула первой.
Лежа рядом с ней, держа ее в своих объятиях, слушая ее тихое дыхание, вдыхая аромат ее волос и чувствуя тепло ее тела, Скэфлок вспомнил, как она появилась перед ним со всеми своими радостями и печалями, и вдруг что-то понял.
Скэфлок приготовил для нее ловушку, просто ради забавы. Во время своих путешествий он редко встречал подобных человеческих дев одних, а когда встречал, то они казались его эльфоподобному уму слишком громоздкими как телом, так и душой. Фреда оказалось человеком, которая пробудила в нем страсть, и ему стало интересно, как смертные девы могут любить, и он тоже попался в эту ловушку.
Но это Скэфлока не беспокоило. Он лежал на траве и улыбался Большой Медведице, которая мерцала в своем бесконечном вращении вокруг Северной звезды. Холодные, хитрые женщины-эльфы многое умели, но, может быть, потому что они всегда держали свои сердца запертыми, ни одной из них не удалось завладеть его сердцем. Фреда…
Лиа была права. Все тянется к себе подобному.
Глава 12
Через несколько дней Скэфлок отправился один на охоту. Он шел на волшебных лыжах, которые несли его, подобно ветру, через горы, долины, замерзшие реки и занесенные снегом леса, и к заходу солнца он был уже в шотландских землях. Он повернул домой, на плече у него висела убитая косуля, но вдруг увидел мерцающий вдалеке свет костра. Он отправился к нему, держа копье наготове.
Подойдя ближе, он разглядел одну из могучих фигур, что сидела на корточках, держа над огнем кусок лошадиного мяса. Несмотря на холодный ветер, на существе была только волчья шкура, топор лежащий рядом, блестел с какой-то неземной яркостью.
Скэфлок почувствовал присутствие Силы, а когда он увидел, что у существа была одна рука, мурашки пробежали по его спине. Встреча один на одни с Тором в ночи не считалась большой радостью.
Но убегать было слишком поздно, бог заметил его. Скэфлок вышел к костру и посмотрел в темные, желтые глаза Тора.
— Приветствую тебя, Скэфлок, — сказал Асгард. Его голос походил на шум ветра во время грозы. Он продолжал жарить мясо.
— Приветствую тебя, господин. Скэфлоку было слегка не по себе. Эльфы, не обладая душой, не поклонялись богам, но в то же время не было ничего враждебного между ними и Эзиром — наоборот, многие из них были слугами в самом Асгарде.
Тор качнул головой, сделав Скэфлоку знак снять с плеча ношу и присесть возле костра. Молчание длилось долго, разговаривали лишь языки пламени, шипя и ярко освещая огромное, мрачное лицо Тора.
Наконец он заговорил:
— Чувствую запах войны. Тролли собираются напасть на Эльфхайм.
— Мы тоже об этом знаем, господин, — ответил Скэфлок. — Эльфы готовы.
— Война будет тяжелее, чем ты думаешь. У троллей теперь есть союзники. — Тор угрюмо посмотрел на пламя. — На карту сегодня поставлено больше, чем знают эльфы и тролли. Концы многих нитей вплетены Норной в эти дни.
И снова наступило молчание, пока Тор не заговорил
— Да, вороны кружат низко, и боги склонились над миром, который сотрясается от поступи шагающего по нему Времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Давай выйдем из замка, и я покажу тебе кое-что сделанное мной специально для тебя.
— Для меня? — спросила она.
— Но может быть, если Норна будет благосклонна ко мне, то и для себя тоже, рассмеялся он.
Они пересекли дворцовый двор и вышли в бронзовые ворота. За ними был сплошной белый солнечный свет, и синие тени, и ни одного эльфа вокруг. Они вошли в блистающий льдом лес, их обоих укрывала мантия Скэфлока. Изо рта шел пар и поднимался к безоблачному небу. Шумел прибой и ветер шелестел среди темных елей.
— Холодно, — вздрогнула Фреда. Ее красные яркие волосы единственные излучали тепло во всем свете. — Холодно.
— Слишком холодно, чтобы скитаться по дорогам, прося милостыню.
— На свете есть люди, которые примут меня. У нас было много друзей, а наша земля, которая теперь принадлежит мне, думаю, будет… — язык ее отяжелел, — хорошим приданым.
— Зачем идти куда-то и искать друзей, когда они есть здесь? А что касается земли — смотри.
Они поднялись на вершину холма, одного из окружающих долину. И там, внизу, Скэфлок сделал лето. Перед небольшим танцующим водопадом стояли зеленые деревья и цветы раскачивались в зеленой мягкой траве. Пели птицы, в воде прыгала рыба, и олень с олененком доверчиво смотрели на двух людей.
Фреда захлопала в ладоши и закричала. Скэфлок улыбался;
— Я сделал это для тебя, потому что ты рождена для лета, жизни и радости. Забудь о суровой зиме, Фреда. Здесь у нас свои времена года.
Они спустились в долину, сбросили мантию, и сели возле водопада. Ветерок трепал их волосы. Ягоды росли вокруг них тяжелыми гроздьями. Скэфлок взмахнул рукой, и цветы, которые Фреда держала в руках, превратились в бусы, он повесил их ей на шею. Она не боялась ни его, ни его колдовства. Она в полусне лежала на спине, ела яблоко, которое вкусом походило на прекрасное вино и, казалось, так же, как оно, пьянило, и слушала его;
Смех, слетающий с губ дорогой, Словно воинский клич будоражит Крепче тяжких цепей нас с тобой Омут рыжих волос твоих свяжет.
Никогда я не хотел подневольной доли Но отныне мой удел — рук твоих неволя.
Жизнь для ласки и света дана, как прекрасна отныне она. Околдован и сам я не свой, Когда ты, дорогая, со мной.
— Это неприлично, — слабо протестовала она, хотя и улыбалась.
— Почему? Нет ничего правильней, чем это.
— Ты — язычник, а я…
— Я тебя уже просил не говорить о таких вещах. И Скэфлок поцеловал ее. Поцелуй был долгий, нежный вначале, дикий в конце. Сначала она попыталась оттолкнуть его, но силы оставили ее и вернулись, когда она присоединилась к поцелую.
— Что, это было так уж ужасно? — рассмеялся он.
— Нет, — прошептала она.
— Твое горе еще свежо, я понимаю. Но горе умрет, а те, что тебя любили, больше его не узнают.
И действительно, горя больше не было. Остались лишь нежность и легкая грусть. Если бы они могли увидеть его!
— Ты должна подумать о своем будущем, Фреда, а в особенности о той крови, которая течет теперь лишь в тебе. Я предлагаю тебе богатства и чудеса Эльфхайма, не прося никакого приданого, кроме тебя самой, я буду оберегать тебя со всей силой, которой я обладаю, а первым из моих утренних даров тебе будет моя негасимая любовь.
Это нельзя было вызвать искусственно, все получилось само собой, искусство эльфов лишь растопило печаль и поторопило рвущуюся на волю любовь, поскольку ее цветам не нужно никакого солнечного света, кроме молодости.
День закончился, ночь легла на долину лета. Они лежали возле водопада и слушали пение соловья. Фреда уснула первой.
Лежа рядом с ней, держа ее в своих объятиях, слушая ее тихое дыхание, вдыхая аромат ее волос и чувствуя тепло ее тела, Скэфлок вспомнил, как она появилась перед ним со всеми своими радостями и печалями, и вдруг что-то понял.
Скэфлок приготовил для нее ловушку, просто ради забавы. Во время своих путешествий он редко встречал подобных человеческих дев одних, а когда встречал, то они казались его эльфоподобному уму слишком громоздкими как телом, так и душой. Фреда оказалось человеком, которая пробудила в нем страсть, и ему стало интересно, как смертные девы могут любить, и он тоже попался в эту ловушку.
Но это Скэфлока не беспокоило. Он лежал на траве и улыбался Большой Медведице, которая мерцала в своем бесконечном вращении вокруг Северной звезды. Холодные, хитрые женщины-эльфы многое умели, но, может быть, потому что они всегда держали свои сердца запертыми, ни одной из них не удалось завладеть его сердцем. Фреда…
Лиа была права. Все тянется к себе подобному.
Глава 12
Через несколько дней Скэфлок отправился один на охоту. Он шел на волшебных лыжах, которые несли его, подобно ветру, через горы, долины, замерзшие реки и занесенные снегом леса, и к заходу солнца он был уже в шотландских землях. Он повернул домой, на плече у него висела убитая косуля, но вдруг увидел мерцающий вдалеке свет костра. Он отправился к нему, держа копье наготове.
Подойдя ближе, он разглядел одну из могучих фигур, что сидела на корточках, держа над огнем кусок лошадиного мяса. Несмотря на холодный ветер, на существе была только волчья шкура, топор лежащий рядом, блестел с какой-то неземной яркостью.
Скэфлок почувствовал присутствие Силы, а когда он увидел, что у существа была одна рука, мурашки пробежали по его спине. Встреча один на одни с Тором в ночи не считалась большой радостью.
Но убегать было слишком поздно, бог заметил его. Скэфлок вышел к костру и посмотрел в темные, желтые глаза Тора.
— Приветствую тебя, Скэфлок, — сказал Асгард. Его голос походил на шум ветра во время грозы. Он продолжал жарить мясо.
— Приветствую тебя, господин. Скэфлоку было слегка не по себе. Эльфы, не обладая душой, не поклонялись богам, но в то же время не было ничего враждебного между ними и Эзиром — наоборот, многие из них были слугами в самом Асгарде.
Тор качнул головой, сделав Скэфлоку знак снять с плеча ношу и присесть возле костра. Молчание длилось долго, разговаривали лишь языки пламени, шипя и ярко освещая огромное, мрачное лицо Тора.
Наконец он заговорил:
— Чувствую запах войны. Тролли собираются напасть на Эльфхайм.
— Мы тоже об этом знаем, господин, — ответил Скэфлок. — Эльфы готовы.
— Война будет тяжелее, чем ты думаешь. У троллей теперь есть союзники. — Тор угрюмо посмотрел на пламя. — На карту сегодня поставлено больше, чем знают эльфы и тролли. Концы многих нитей вплетены Норной в эти дни.
И снова наступило молчание, пока Тор не заговорил
— Да, вороны кружат низко, и боги склонились над миром, который сотрясается от поступи шагающего по нему Времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60