Четыре ракеты, нацеленные на Нью-Йорк, должны поразить цель через десять минут».
– Десять минут! – присвистнул от изумления Россман. – Должно быть, они создали для этой цели атомные двигатели!
– Несомненно. – Мандельбаум набрал номер Центра Защиты, находившегося в Эмпайр-Стейт-Билдинг. – За дело, мальчики. У нас осталось десять минут.
– Сколько их?
– Четыре. Полагаю, все они оснащены водородно-литиевыми боеголовками.
– Говорите, четыре? Принято, босс. Пожелайте нам удачи.
– Удачи? – криво усмехнулся Мандельбаум, вешая трубку. Горожане считали, что шар, установленный на небоскребе, призван служить украшением их города. Когда же шар запылал ослепительным голубоватым пламенем, озарив своим сиянием все небо, и на крышах окрестных зданий завыли сирены, люди начали понимать, что причины его появления куда как серьезней. Мандельбаум представил себе отцов семейств, прижимающих к себе насмерть перепуганных жен и детей. «Они станут молиться? Вряд ли… если в будущем и останется религия, она будет свободна от анимизма… Может быть, они исполнятся боевого духа? Нет. С этим мифом тоже покончено. Впадут в панику? Без этого, видно, не обойдется… Россман во многом прав. Человеку в его Судный День не остается ничего иного, как только кричать от страха или пытаться прикрыть собою своих ближних. И все они умирают зазря – так же, как они и жили… Если человек грозит кулаком небесам, это всего лишь рефлекс, но никак не протест против зла, царящего в мире… Пустота… Полнейшая пустота… Нам действительно нужны новые символы».
Поднявшись из кресла, Россман подошел к шкафчику и достал из него бутылку.
– Бургундское урожая сорок второго года, – сказал он. (Может, выпьем?)
– Конечно. Кто был бы против? – ответил Мандельбаум. К вину он относился с прохладцей, но сейчас не мог не выручить друга. Россман был совершенно спокоен, но чувствовалось, что ему чего-то не хватает. Вероятно, ему хотелось уйти из жизни, как подобает настоящему джентльмену. Он продолжал хранить верность старым символам.
Россман разлил вино в хрустальные бокалы и не без изящества передал один из них Мандельбауму. Чокнувшись, они выпили. Россман вновь сел в кресло. Он пил вино маленькими глотками.
– На свадьбе мы тоже пили бургундское, – сказал он.
– Ладно, не будем плакать, – отозвался Мандельбаум. – Экран нас спасет. Такая же сила удерживает ядра атомов, не давая им распадаться на части. В мире нет ничего сильнее ее.
– Я хочу выпить за здоровье примитивного человека, – сказал Россман. (Вы правы. Это его последняя судорога. И все-таки ему нельзя было отказать и в известном благородстве.)
– Да, – кивнул Мандельбаум. (Помимо прочего, он был очень изобретателен в военном деле.)
– Эти ракеты… (Они не столь просты, как это кажется. Прекрасные сверкающие ракеты, созданные руками человека… Сколько столетий должно было пройти, чтобы возможным стало их появление… То, что сейчас они несут с собой смерть, – простая случайность.)
(Позвольте с вами не согласиться.) Мандельбаум тихонько кашлянул.
На стене висели часы со светящимся циферблатом. Секундная стрелка, которая, казалось, еле ползла, сделала один оборот, другой, третий… Мандельбаум и Россман молча попивали бургундское. Каждый думал о своем.
И тут все небо внезапно вспыхнуло огнем, сияние которого было нестерпимым. Мандельбаум выронил бокал из рук и, прикрыв глаза, стал считать вспышки. Одна, две, три, четыре… Грохот отразился глухим эхом от городских стен, и тут же вновь стало тихо. По пустынным улицам загулял было ветерок, но и он вскоре затих.
– Порядок, – пробормотал Мандельбаум. Экран сработал, город остался цел, жизнь продолжалась. Он набрал номер муниципалитета. – Алло? У вас все в порядке? Смотрите, чтобы в городе после этого не началась паника. Слышите?
Россман сидел в своем кресле совершенно недвижно. Бокал с недопитым бургундским так и стоял на подлокотнике.
Глава 12
Коринф вздохнул и отложил лист с вычислениями в сторону. Через приоткрытое окно до него долетал городской шум. Стоял октябрь, и на улице было уже зябко. Он поежился, выудил из кармана сигарету и закурил.
«Звездолеты… В Брукхейвене построен первый космический корабль».
Его участие в проекте ограничивалось расчетом внутриядерных напряжений в силовом поле, генерируемом приводом корабля. Задача эта была достаточно сложной, но не настолько важной, чтобы без ее решения не могли обойтись создатели звездолета. Только сегодня ему удалось побывать в космическом центре – он наблюдал за тем, как собирается корпус корабля, поражающего воображение изяществом своих форм. Все его части – двигатель, обшивка, люки, иллюминаторы, приборные доски – были настоящими произведениями инженерного искусства, каких еще никогда не видел мир. Сознавать, что ты тоже принимаешь участие в этом проекте, было очень приятно.
Только…
Он негромко ругнулся, затушил сигарету о край переполненной пепельницы и поднялся на ноги. Вечер не сулил ничего хорошего – ему обязательно нужно было увидеться с Хельгой.
Он шел знакомыми коридорами по привычно оживленному Институту. Теперь они работали круглые сутки. Тысячи пробужденных разумов стремились расширить горизонты познания, не зная ни устали, ни покоя. Он завидовал юным техникам. Они были сильными, цельными, целеустремленными натурами, будущее могло принадлежать им и только им, и они это прекрасно понимали. В свои тридцать три года Коринф чувствовал себя едва ли не стариком.
Хельга вновь вернулась на свое прежнее место. Теперь, когда все нормализовалось, с ее работой мог справиться далеко не каждый, у нее же был опыт и желание работать. Коринф считал, что она слишком уж ревностно относится к исполнению своих обязанностей, что немало смущало его, ибо он понимал, что эта ее ретивость во многом связана с ним. Она никогда не уходила с работы раньше его, понимая, что он может зайти к ней, пусть случалось подобное и не слишком часто.
Он постучал. Из динамика, висевшего над дверью, прозвучало решительное:
– Войдите!
Он вошел в кабинет и вновь – уже в который раз – поразился живости глаз Хельги.
– Может, сходим куда-нибудь поужинать? Она вопросительно подняла брови, и он поспешил объясниться:
– Сегодняшний вечер Шейла проводит с госпожой Мандельбаум. У нее – я имею в виду Сару – есть какое-то чутье, присущее иным простым женщинам и совершенно недоступное мужчинам. Она умеет успокаивать Шейлу как никто другой. Я же сегодня совершенно свободен.
– Все понятно. – Хельга стала собирать бумаги, лежавшие на столе. Ее офис всегда отличался безупречным порядком, можно было подумать, что здесь работает машина. – И куда же мы отправимся?
– Ты же знаешь, я последнее время нигде не бываю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Десять минут! – присвистнул от изумления Россман. – Должно быть, они создали для этой цели атомные двигатели!
– Несомненно. – Мандельбаум набрал номер Центра Защиты, находившегося в Эмпайр-Стейт-Билдинг. – За дело, мальчики. У нас осталось десять минут.
– Сколько их?
– Четыре. Полагаю, все они оснащены водородно-литиевыми боеголовками.
– Говорите, четыре? Принято, босс. Пожелайте нам удачи.
– Удачи? – криво усмехнулся Мандельбаум, вешая трубку. Горожане считали, что шар, установленный на небоскребе, призван служить украшением их города. Когда же шар запылал ослепительным голубоватым пламенем, озарив своим сиянием все небо, и на крышах окрестных зданий завыли сирены, люди начали понимать, что причины его появления куда как серьезней. Мандельбаум представил себе отцов семейств, прижимающих к себе насмерть перепуганных жен и детей. «Они станут молиться? Вряд ли… если в будущем и останется религия, она будет свободна от анимизма… Может быть, они исполнятся боевого духа? Нет. С этим мифом тоже покончено. Впадут в панику? Без этого, видно, не обойдется… Россман во многом прав. Человеку в его Судный День не остается ничего иного, как только кричать от страха или пытаться прикрыть собою своих ближних. И все они умирают зазря – так же, как они и жили… Если человек грозит кулаком небесам, это всего лишь рефлекс, но никак не протест против зла, царящего в мире… Пустота… Полнейшая пустота… Нам действительно нужны новые символы».
Поднявшись из кресла, Россман подошел к шкафчику и достал из него бутылку.
– Бургундское урожая сорок второго года, – сказал он. (Может, выпьем?)
– Конечно. Кто был бы против? – ответил Мандельбаум. К вину он относился с прохладцей, но сейчас не мог не выручить друга. Россман был совершенно спокоен, но чувствовалось, что ему чего-то не хватает. Вероятно, ему хотелось уйти из жизни, как подобает настоящему джентльмену. Он продолжал хранить верность старым символам.
Россман разлил вино в хрустальные бокалы и не без изящества передал один из них Мандельбауму. Чокнувшись, они выпили. Россман вновь сел в кресло. Он пил вино маленькими глотками.
– На свадьбе мы тоже пили бургундское, – сказал он.
– Ладно, не будем плакать, – отозвался Мандельбаум. – Экран нас спасет. Такая же сила удерживает ядра атомов, не давая им распадаться на части. В мире нет ничего сильнее ее.
– Я хочу выпить за здоровье примитивного человека, – сказал Россман. (Вы правы. Это его последняя судорога. И все-таки ему нельзя было отказать и в известном благородстве.)
– Да, – кивнул Мандельбаум. (Помимо прочего, он был очень изобретателен в военном деле.)
– Эти ракеты… (Они не столь просты, как это кажется. Прекрасные сверкающие ракеты, созданные руками человека… Сколько столетий должно было пройти, чтобы возможным стало их появление… То, что сейчас они несут с собой смерть, – простая случайность.)
(Позвольте с вами не согласиться.) Мандельбаум тихонько кашлянул.
На стене висели часы со светящимся циферблатом. Секундная стрелка, которая, казалось, еле ползла, сделала один оборот, другой, третий… Мандельбаум и Россман молча попивали бургундское. Каждый думал о своем.
И тут все небо внезапно вспыхнуло огнем, сияние которого было нестерпимым. Мандельбаум выронил бокал из рук и, прикрыв глаза, стал считать вспышки. Одна, две, три, четыре… Грохот отразился глухим эхом от городских стен, и тут же вновь стало тихо. По пустынным улицам загулял было ветерок, но и он вскоре затих.
– Порядок, – пробормотал Мандельбаум. Экран сработал, город остался цел, жизнь продолжалась. Он набрал номер муниципалитета. – Алло? У вас все в порядке? Смотрите, чтобы в городе после этого не началась паника. Слышите?
Россман сидел в своем кресле совершенно недвижно. Бокал с недопитым бургундским так и стоял на подлокотнике.
Глава 12
Коринф вздохнул и отложил лист с вычислениями в сторону. Через приоткрытое окно до него долетал городской шум. Стоял октябрь, и на улице было уже зябко. Он поежился, выудил из кармана сигарету и закурил.
«Звездолеты… В Брукхейвене построен первый космический корабль».
Его участие в проекте ограничивалось расчетом внутриядерных напряжений в силовом поле, генерируемом приводом корабля. Задача эта была достаточно сложной, но не настолько важной, чтобы без ее решения не могли обойтись создатели звездолета. Только сегодня ему удалось побывать в космическом центре – он наблюдал за тем, как собирается корпус корабля, поражающего воображение изяществом своих форм. Все его части – двигатель, обшивка, люки, иллюминаторы, приборные доски – были настоящими произведениями инженерного искусства, каких еще никогда не видел мир. Сознавать, что ты тоже принимаешь участие в этом проекте, было очень приятно.
Только…
Он негромко ругнулся, затушил сигарету о край переполненной пепельницы и поднялся на ноги. Вечер не сулил ничего хорошего – ему обязательно нужно было увидеться с Хельгой.
Он шел знакомыми коридорами по привычно оживленному Институту. Теперь они работали круглые сутки. Тысячи пробужденных разумов стремились расширить горизонты познания, не зная ни устали, ни покоя. Он завидовал юным техникам. Они были сильными, цельными, целеустремленными натурами, будущее могло принадлежать им и только им, и они это прекрасно понимали. В свои тридцать три года Коринф чувствовал себя едва ли не стариком.
Хельга вновь вернулась на свое прежнее место. Теперь, когда все нормализовалось, с ее работой мог справиться далеко не каждый, у нее же был опыт и желание работать. Коринф считал, что она слишком уж ревностно относится к исполнению своих обязанностей, что немало смущало его, ибо он понимал, что эта ее ретивость во многом связана с ним. Она никогда не уходила с работы раньше его, понимая, что он может зайти к ней, пусть случалось подобное и не слишком часто.
Он постучал. Из динамика, висевшего над дверью, прозвучало решительное:
– Войдите!
Он вошел в кабинет и вновь – уже в который раз – поразился живости глаз Хельги.
– Может, сходим куда-нибудь поужинать? Она вопросительно подняла брови, и он поспешил объясниться:
– Сегодняшний вечер Шейла проводит с госпожой Мандельбаум. У нее – я имею в виду Сару – есть какое-то чутье, присущее иным простым женщинам и совершенно недоступное мужчинам. Она умеет успокаивать Шейлу как никто другой. Я же сегодня совершенно свободен.
– Все понятно. – Хельга стала собирать бумаги, лежавшие на столе. Ее офис всегда отличался безупречным порядком, можно было подумать, что здесь работает машина. – И куда же мы отправимся?
– Ты же знаешь, я последнее время нигде не бываю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50