Город, штат и вся страна были заинтересованы в воссоединении столь обширных территорий. Совокупный долг фермерам мог так и остаться долгом, общество менялось столь стремительно, что в скором времени города как таковые могли совершенно исчезнуть с лица Земли. Но и это в создавшихся условиях ничего не значило. Речь теперь шла о выживании человечества как вида.
– Норт и Морган, – послышалось из селектора. Мандельбаум вздохнул. С этими сладить было куда сложнее. Портовый босс и безумный политик-теоретик обладали не только изрядными амбициями, но и серьезной поддержкой. В любом случае разговаривать с ними с позиций силы было неразумно. Он поднялся из-за стола, чтобы засвидетельствовать свое почтение столь высоким посетителям.
Порт был дородным детиной с лицом, заплывшим жиром, Морган был заметно потоньше. В отличие от спутника, он был совершенно лыс. Войдя в кабинет, гости посмотрели сначала друг на друга, затем вопросительно уставились на Мандельбаума. Норт прорычал:
– Это еще что за новости? Я хотел говорить с вами наедине, но вместо этого вы принимаете нас одновременно. Потрудитесь объяснить эту странность.
– Прошу прощения, – пробормотал Мандельбаум. – Произошла какая-то путаница. Может быть, вы оба все-таки присядете? Возможно, нам как-то удастся поговорить и в этом… составе?
– Что значит «как-то»? – взорвался Морган. – Мне и моим последователям невыносимо больно смотреть на то, как нынешними властями попираются и игнорируются основные принципы динапсихизма! Я предупреждаю вас, если в ближайшее время вы не измените своего…
Норт оттер Моргана в сторону.
– Послушайте. В нью-йоркском порту мертвым грузом торчит добрая сотня судов, в то время как восточное побережье и Европа только и мечтают о том, чтобы сбыть произведенные ими товары на сторону. Мои ребята больше не хотят мириться с таким положением.
– О Европе в последнее время мало что слышно, – сказал Мандельбаум извиняющимся тоном. – Что касается возможности торговли с восточным побережьем, то и до этого у нас пока руки не дошли. Во-первых, чем мы будем торговать? Чем мы будем заправлять эти суда? Мне очень жаль, но…
Дальше Мандельбаум продолжил уже про себя: «Но при ваших аппетитах на это никаких средств не хватит…»
– Причина всех бед в тупой ограниченности, – заявил Морган. – Как я уже не раз доказывал, социальная интеграция на основе психологических тенденций, открытых мною, устранит…
«А твоя беда в том, что ты жаждешь власти. Слишком многие сейчас ищут панацею от всех этих бед, универсальный ответ на все эти вопросы… Ты говоришь умные слова, и они считают тебя умным человеком. Определенный тип людей, как и прежде, мечтает о человеке на белом коне, но на сей раз – с книгой под мышкой. Ты и Ленин!»
– Простите, – сказал он вслух. – Что вы можете предложить, господин Норт?
– Нью-Йорк строился как порт, и он будет таковым еще не один год. Мы хотим только одного – работники порта должны иметь свою долю в приносимой им прибыли. Это было бы справедливо.
«Иными словами, ты тоже стремишься к власти…» Вслух, задумчиво:
– В том, что вы оба говорите, есть некая толика истины, я с этим нисколько не спорю. Но вы ведь понимаете – мы не можем решить разом все проблемы. Что касается вас, то точек соприкосновения у вас куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Почему бы вам не подготовить совместную программу, учитывающую интересы всех сторон? В этом случае мне будет проще выносить ваши предложения на совет, понимаете?
Бледные щеки Моргана внезапно зарумянились.
– Эти потные скоты… Норт сжал руки в кулаки.
– Но, но, – полегче на поворотах, дружище!
– Вам обоим хочется видеть у власти сильное правительство, верно? – вмешался Мандельбаум. – Мне кажется, что временные союзы…
«Гм-м-м… – Одна и та же мысль зажглась в глазах его собеседников. Вызвать ее к жизни оказалось несложным делом. – Если мы объединимся, мы, пожалуй, сможем… Потом останется только избавиться от этого…»
Обсуждение длилось еще какое-то время, после чего и Норт, и Морган вышли из кабинета. В их глазах Мандельбаум читал едва ли не презрение: и как это он не слышал о таком принципе – «разделяй и властвуй»?
Он вздохнул с огорчением. Люди остались такими же, как и прежде, просто мечтатели стали возводить куда более высокие воздушные замки, а жулики еще тверже усвоили единственный доступный им язык – язык наживы.
Бесконечно продолжаться это не может. Пройдет всего несколько месяцев, и не останется ни Портов, ни Морганов. Изменения, происходящие в них самих и во всем человечестве, просто уничтожат их, обратив их малость в никчемность… Пока же они все еще оставались опасными хищниками и с ними нельзя было не считаться.
Он снял трубку и вызвал линию связи, услугами которой здесь мог пользоваться только он.
– Бауэре? Как идут твои дела? Знаешь, я только что расстался с динапсихистом и этим жуликом, что командует всем портом. Вероятно, они в скором будущем выступят с идеей создания какого-нибудь Народного фронта… Все для того, чтобы получить какое-то количество мест в городском собрании, а потом взять власть силой. Эдакий дворцовый или, если хочешь, государственный переворот… Да, да. Оповестите об этом наших агентов и там, и там. Мне нужны будут развернутые отчеты. С помощью тех же агентов мы постараемся столкнуть их лбами… Да, альянс такой же непрочный, как и все остальные. Достаточно небольшого усилия, чтобы они развязали друг против друга войну. После того как милиция разберется с теми, кто останется в живых, мы начнем кампанию, призывающую граждан к здравому смыслу… Разумеется, я постараюсь рассчитать все наперед…
Он положил трубку и какое-то время сидел с выражением скорби на лице. Он только что подписал смертный приговор множеству людей, мало чем отличавшихся от всех прочих… Но у него не было иного выхода. Тем самым он спасал жизнь и независимость миллионов своих сограждан.
– Охо-хо… Попробуй усиди на таком месте, – пробормотал Мандельбаум, взглянув на расписание приемов. До прихода представителя Олбани оставался еще час. С ним разговор тоже обещал быть весьма непростым. Город ежедневно нарушал законы страны и штата – иначе он не смог бы существовать, – и это приводило губернатора в ярость. Он хотел вернуть себе прежние полномочия, что на деле было не так уж и глупо, однако время для этого явно еще не пришло. Впрочем, прежние формы правления теперь имели примерно такое же значение, как и арианские споры. Проблема состояла в ином – как убедить в этом представителя Олбани.
Пока же в его распоряжении был целый час. Долю секунды он выбирал, чем ему следует заняться – новой системой рационирования или изучением возможностей установления порядка в Джерси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Норт и Морган, – послышалось из селектора. Мандельбаум вздохнул. С этими сладить было куда сложнее. Портовый босс и безумный политик-теоретик обладали не только изрядными амбициями, но и серьезной поддержкой. В любом случае разговаривать с ними с позиций силы было неразумно. Он поднялся из-за стола, чтобы засвидетельствовать свое почтение столь высоким посетителям.
Порт был дородным детиной с лицом, заплывшим жиром, Морган был заметно потоньше. В отличие от спутника, он был совершенно лыс. Войдя в кабинет, гости посмотрели сначала друг на друга, затем вопросительно уставились на Мандельбаума. Норт прорычал:
– Это еще что за новости? Я хотел говорить с вами наедине, но вместо этого вы принимаете нас одновременно. Потрудитесь объяснить эту странность.
– Прошу прощения, – пробормотал Мандельбаум. – Произошла какая-то путаница. Может быть, вы оба все-таки присядете? Возможно, нам как-то удастся поговорить и в этом… составе?
– Что значит «как-то»? – взорвался Морган. – Мне и моим последователям невыносимо больно смотреть на то, как нынешними властями попираются и игнорируются основные принципы динапсихизма! Я предупреждаю вас, если в ближайшее время вы не измените своего…
Норт оттер Моргана в сторону.
– Послушайте. В нью-йоркском порту мертвым грузом торчит добрая сотня судов, в то время как восточное побережье и Европа только и мечтают о том, чтобы сбыть произведенные ими товары на сторону. Мои ребята больше не хотят мириться с таким положением.
– О Европе в последнее время мало что слышно, – сказал Мандельбаум извиняющимся тоном. – Что касается возможности торговли с восточным побережьем, то и до этого у нас пока руки не дошли. Во-первых, чем мы будем торговать? Чем мы будем заправлять эти суда? Мне очень жаль, но…
Дальше Мандельбаум продолжил уже про себя: «Но при ваших аппетитах на это никаких средств не хватит…»
– Причина всех бед в тупой ограниченности, – заявил Морган. – Как я уже не раз доказывал, социальная интеграция на основе психологических тенденций, открытых мною, устранит…
«А твоя беда в том, что ты жаждешь власти. Слишком многие сейчас ищут панацею от всех этих бед, универсальный ответ на все эти вопросы… Ты говоришь умные слова, и они считают тебя умным человеком. Определенный тип людей, как и прежде, мечтает о человеке на белом коне, но на сей раз – с книгой под мышкой. Ты и Ленин!»
– Простите, – сказал он вслух. – Что вы можете предложить, господин Норт?
– Нью-Йорк строился как порт, и он будет таковым еще не один год. Мы хотим только одного – работники порта должны иметь свою долю в приносимой им прибыли. Это было бы справедливо.
«Иными словами, ты тоже стремишься к власти…» Вслух, задумчиво:
– В том, что вы оба говорите, есть некая толика истины, я с этим нисколько не спорю. Но вы ведь понимаете – мы не можем решить разом все проблемы. Что касается вас, то точек соприкосновения у вас куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Почему бы вам не подготовить совместную программу, учитывающую интересы всех сторон? В этом случае мне будет проще выносить ваши предложения на совет, понимаете?
Бледные щеки Моргана внезапно зарумянились.
– Эти потные скоты… Норт сжал руки в кулаки.
– Но, но, – полегче на поворотах, дружище!
– Вам обоим хочется видеть у власти сильное правительство, верно? – вмешался Мандельбаум. – Мне кажется, что временные союзы…
«Гм-м-м… – Одна и та же мысль зажглась в глазах его собеседников. Вызвать ее к жизни оказалось несложным делом. – Если мы объединимся, мы, пожалуй, сможем… Потом останется только избавиться от этого…»
Обсуждение длилось еще какое-то время, после чего и Норт, и Морган вышли из кабинета. В их глазах Мандельбаум читал едва ли не презрение: и как это он не слышал о таком принципе – «разделяй и властвуй»?
Он вздохнул с огорчением. Люди остались такими же, как и прежде, просто мечтатели стали возводить куда более высокие воздушные замки, а жулики еще тверже усвоили единственный доступный им язык – язык наживы.
Бесконечно продолжаться это не может. Пройдет всего несколько месяцев, и не останется ни Портов, ни Морганов. Изменения, происходящие в них самих и во всем человечестве, просто уничтожат их, обратив их малость в никчемность… Пока же они все еще оставались опасными хищниками и с ними нельзя было не считаться.
Он снял трубку и вызвал линию связи, услугами которой здесь мог пользоваться только он.
– Бауэре? Как идут твои дела? Знаешь, я только что расстался с динапсихистом и этим жуликом, что командует всем портом. Вероятно, они в скором будущем выступят с идеей создания какого-нибудь Народного фронта… Все для того, чтобы получить какое-то количество мест в городском собрании, а потом взять власть силой. Эдакий дворцовый или, если хочешь, государственный переворот… Да, да. Оповестите об этом наших агентов и там, и там. Мне нужны будут развернутые отчеты. С помощью тех же агентов мы постараемся столкнуть их лбами… Да, альянс такой же непрочный, как и все остальные. Достаточно небольшого усилия, чтобы они развязали друг против друга войну. После того как милиция разберется с теми, кто останется в живых, мы начнем кампанию, призывающую граждан к здравому смыслу… Разумеется, я постараюсь рассчитать все наперед…
Он положил трубку и какое-то время сидел с выражением скорби на лице. Он только что подписал смертный приговор множеству людей, мало чем отличавшихся от всех прочих… Но у него не было иного выхода. Тем самым он спасал жизнь и независимость миллионов своих сограждан.
– Охо-хо… Попробуй усиди на таком месте, – пробормотал Мандельбаум, взглянув на расписание приемов. До прихода представителя Олбани оставался еще час. С ним разговор тоже обещал быть весьма непростым. Город ежедневно нарушал законы страны и штата – иначе он не смог бы существовать, – и это приводило губернатора в ярость. Он хотел вернуть себе прежние полномочия, что на деле было не так уж и глупо, однако время для этого явно еще не пришло. Впрочем, прежние формы правления теперь имели примерно такое же значение, как и арианские споры. Проблема состояла в ином – как убедить в этом представителя Олбани.
Пока же в его распоряжении был целый час. Долю секунды он выбирал, чем ему следует заняться – новой системой рационирования или изучением возможностей установления порядка в Джерси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50