Дэниэл в этот момент находился у себя в спортивном комплексе, и Ния решила посмотреть игру по телевизору, а потом чинно дожидаться его возвращения.
В состоянии полнейшего раскрепощения, которого она не позволяла себе в его присутствии, она принялась бродить из комнаты в комнату. Это породило у нее ощущение абсолютной свободы – и даже свободы от Дэниэла, хотя каждый предмет в доме, казалось, всячески напоминал о его существовании. Она представила, как он обычно сидит за своим столом в свитере с треугольным вырезом, надетом на голое тело. Рукава свитера закатаны до локтя, обнаженные руки так и притягивают. Ах, она касалась его кожи в вырезе свитера и чувствовала исходившее от его тела тепло. В кончиках пальцев как по заказу возникло ощущение упругости черных колечек у него на груди и перекатывавшихся под кожей мышц. Ния неспешным шагом направилась в спальню – его спальню, где стояла огромная, покрытая велюром кровать, и уже здесь стала вновь воображать себе лежащего прямо поверх покрывала Дэниэла. Сначала в ее мыслях он был одетым, потом – полуодетым, а потом и почти голым. Вздохнув, она оставила на нем узенькую полоску плавок, испугавшись чрезмерной игривости собственного воображения.
Как, скажите, могла она влюбиться да еще и желать постоянства после того, что ей пришлось пережить в законном браке? Но сколько бы она ни задавалась этим вопросом, истина оставалась неизменной – она любила Дэниэла, она хотела его, она мечтала быть с ним всегда. Он во всем влиял на ее жизнь – вплоть до самых ничтожных ее проявлений, просто самим фактом своего существования. Все это сделалось предметом ежедневных и еженощных размышлений Нии. Она просто медленно сходила с ума.
Дэниэл в последнее время выглядел куда более сдержанным и скованным, чем обычно. Поскольку до окончания сезона оставалось всего две с половиной недели, ему, разумеется, не удавалось отделаться от постоянных забот по поводу результатов чемпионата. Брейкеры, казалось, уверенно лидировали в списке команд, принимавших участие в серии игр «плей-оф». Для того чтобы закрепить это лидирующее положение, им требовалось всего две победы, и по этой причине волнения Дэниэла выглядели вроде бы беспочвенными. Тем не менее кто, как не он, имел право на это безотчетное беспокойство? Конечно, на кон были поставлены большие деньги, но дело было не только в них. Суть заключалась в том, что Дэниэл был истинным профессионалом, и на кону стояло его мастерство. Но и не только в профессиональной гордости опять же было дело, но еще и в той неподдельной радости, которую доставляла ему сама игра. Ния не могла этого отрицать. Она только изумлялась собственному удовольствию, которое испытывала при виде того, как радуется он. И баскетбол был тут вовсе ни при чем. Она точно так же относилась к любому предмету или явлению, которыми Дэниэл был увлечен.
Мысленно порассуждав о положении вещей, Ния приготовила себе бутерброд и, усевшись на диван, включила телевизор, чтобы понаблюдать, как брейкеры станут разносить в клочья «Баксов». Радость по поводу победы, затопившая телевизионные трибуны, захватила и Нию, которая отметила выигрыш в полном одиночестве. Подобное проявление эмоций показалось бы ей невероятным всего три недели назад. Подумать только, до чего же в ее жизни все переменилось!
К возвращению Дэниэла Ния приготовила достойное угощение, чтобы отметить победу и приветствовать ее творца. Она понятия не имела, что радость Дэниэла только частично была связана с выигрышем его команды, а ее добрая половина имела непосредственное отношение к ней, Антонии, встретившей его ярким праздничным освещением в гостиной, где витали упоительные ароматы телятины с пармезаном.
До сих пор ей еще не приходилось этого делать – дожидаться Дэниэла с приготовленным собственными руками парадным ужином. В течение недели она слишком рано вставала, но сегодня была пятница, а значит, и ужин, и готовность разделить радость успеха с Дэниэлом, просидев с ним за столом хоть до утра, были естественны, хотя и являлись своего рода нововведением.
Несмотря на заверения Нии, что она сама преспокойненько доедет до Кембриджа, Дэниэл настоял на том, чтобы она не брала свою машину, и повез ее домой лично. Часы показывали половину второго ночи. Время незаметно пролетело за разговорами, и пора было ложиться спать. Дэниэл пообещал заехать за ней, чтобы повезти куда-нибудь завтракать. Это должен был быть последний их совместный завтрак перед отъездом Дэниэла в турне по Западному побережью, где брейкеры собирались провести серию матчей из шести игр. С одной стороны, это обрекало Нию на временное одиночество, но с другой – напоминало о том, что Дэниэл все-таки прав, и преодолевать последний, интимный, барьер в их отношениях – рановато. Как только они сделаются любовниками, если , конечно, такое случится, разлука превратится для Нии в истинное бедствие. В этом, по крайней мере, убеждал ее весь предыдущий жизненный опыт.
Установившееся между ними молчание сделалось особенно красноречивым, когда они, огибая стадион, въехали на мост Лонгфелло, чтобы оказаться на Гарвард-сквер. Дэниэл выбрал более продолжительный, хотя и более живописный путь к ее дому. Казалось, он сознательно старался продлить то время, которое им еще оставалось провести вместе. Они неторопливо проследовали через площадь, потом – по Брэттл-стрит и, наконец, свернули на улицу, где находился дом Нии. Следы празднества по случаю победы брейкеров были заметны повсюду.
– Ты только посмотри… пожар! – воскликнула Ния, недоумевая, кто же из ее соседей сделался жертвой взлетавших повсюду ракет и шутих. Дальний конец улицы, тот самый, где она жила, был заставлен рядами пожарных и полицейских автомобилей с включенными мигалками. Все было настолько забито, что Дэниэл остановил машину в некотором отдалении. Ния выпрыгнула из «Датсуна», и сразу же ей в нос ударил навязчивый запах гари, который заглушал все другие запахи улицы. Однако ни огненных языков пламени, ни поднимающихся к небу черных клубов нигде не было видно. Стало ясно, что городские службы уже справились со своей задачей.
Дэниэл тоже вылез из машины и встал рядом с ней, сжав в руке ее ладошку.
– Пойдем-ка взглянем, что случилось. Если погорельцем стал кто-то из твоих соседей, мне бы не хотелось…
– Дэниэл! – вскрикнула Ния, разглядев наконец поврежденное строение в туманном свете фар пожарных машин. – Это же мой дом! Боже мой!..
– Пойдем, – сказал Дэниэл, с силой сжимая ее руку. – Надо же выяснить, что произошло в действительности!
Не прошло и часа, как они снова уже ехали в Вестон, пытаясь собрать из отдельные слов и обрывков фраз, услышанных ими от пожарных, цельную картину случившегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
В состоянии полнейшего раскрепощения, которого она не позволяла себе в его присутствии, она принялась бродить из комнаты в комнату. Это породило у нее ощущение абсолютной свободы – и даже свободы от Дэниэла, хотя каждый предмет в доме, казалось, всячески напоминал о его существовании. Она представила, как он обычно сидит за своим столом в свитере с треугольным вырезом, надетом на голое тело. Рукава свитера закатаны до локтя, обнаженные руки так и притягивают. Ах, она касалась его кожи в вырезе свитера и чувствовала исходившее от его тела тепло. В кончиках пальцев как по заказу возникло ощущение упругости черных колечек у него на груди и перекатывавшихся под кожей мышц. Ния неспешным шагом направилась в спальню – его спальню, где стояла огромная, покрытая велюром кровать, и уже здесь стала вновь воображать себе лежащего прямо поверх покрывала Дэниэла. Сначала в ее мыслях он был одетым, потом – полуодетым, а потом и почти голым. Вздохнув, она оставила на нем узенькую полоску плавок, испугавшись чрезмерной игривости собственного воображения.
Как, скажите, могла она влюбиться да еще и желать постоянства после того, что ей пришлось пережить в законном браке? Но сколько бы она ни задавалась этим вопросом, истина оставалась неизменной – она любила Дэниэла, она хотела его, она мечтала быть с ним всегда. Он во всем влиял на ее жизнь – вплоть до самых ничтожных ее проявлений, просто самим фактом своего существования. Все это сделалось предметом ежедневных и еженощных размышлений Нии. Она просто медленно сходила с ума.
Дэниэл в последнее время выглядел куда более сдержанным и скованным, чем обычно. Поскольку до окончания сезона оставалось всего две с половиной недели, ему, разумеется, не удавалось отделаться от постоянных забот по поводу результатов чемпионата. Брейкеры, казалось, уверенно лидировали в списке команд, принимавших участие в серии игр «плей-оф». Для того чтобы закрепить это лидирующее положение, им требовалось всего две победы, и по этой причине волнения Дэниэла выглядели вроде бы беспочвенными. Тем не менее кто, как не он, имел право на это безотчетное беспокойство? Конечно, на кон были поставлены большие деньги, но дело было не только в них. Суть заключалась в том, что Дэниэл был истинным профессионалом, и на кону стояло его мастерство. Но и не только в профессиональной гордости опять же было дело, но еще и в той неподдельной радости, которую доставляла ему сама игра. Ния не могла этого отрицать. Она только изумлялась собственному удовольствию, которое испытывала при виде того, как радуется он. И баскетбол был тут вовсе ни при чем. Она точно так же относилась к любому предмету или явлению, которыми Дэниэл был увлечен.
Мысленно порассуждав о положении вещей, Ния приготовила себе бутерброд и, усевшись на диван, включила телевизор, чтобы понаблюдать, как брейкеры станут разносить в клочья «Баксов». Радость по поводу победы, затопившая телевизионные трибуны, захватила и Нию, которая отметила выигрыш в полном одиночестве. Подобное проявление эмоций показалось бы ей невероятным всего три недели назад. Подумать только, до чего же в ее жизни все переменилось!
К возвращению Дэниэла Ния приготовила достойное угощение, чтобы отметить победу и приветствовать ее творца. Она понятия не имела, что радость Дэниэла только частично была связана с выигрышем его команды, а ее добрая половина имела непосредственное отношение к ней, Антонии, встретившей его ярким праздничным освещением в гостиной, где витали упоительные ароматы телятины с пармезаном.
До сих пор ей еще не приходилось этого делать – дожидаться Дэниэла с приготовленным собственными руками парадным ужином. В течение недели она слишком рано вставала, но сегодня была пятница, а значит, и ужин, и готовность разделить радость успеха с Дэниэлом, просидев с ним за столом хоть до утра, были естественны, хотя и являлись своего рода нововведением.
Несмотря на заверения Нии, что она сама преспокойненько доедет до Кембриджа, Дэниэл настоял на том, чтобы она не брала свою машину, и повез ее домой лично. Часы показывали половину второго ночи. Время незаметно пролетело за разговорами, и пора было ложиться спать. Дэниэл пообещал заехать за ней, чтобы повезти куда-нибудь завтракать. Это должен был быть последний их совместный завтрак перед отъездом Дэниэла в турне по Западному побережью, где брейкеры собирались провести серию матчей из шести игр. С одной стороны, это обрекало Нию на временное одиночество, но с другой – напоминало о том, что Дэниэл все-таки прав, и преодолевать последний, интимный, барьер в их отношениях – рановато. Как только они сделаются любовниками, если , конечно, такое случится, разлука превратится для Нии в истинное бедствие. В этом, по крайней мере, убеждал ее весь предыдущий жизненный опыт.
Установившееся между ними молчание сделалось особенно красноречивым, когда они, огибая стадион, въехали на мост Лонгфелло, чтобы оказаться на Гарвард-сквер. Дэниэл выбрал более продолжительный, хотя и более живописный путь к ее дому. Казалось, он сознательно старался продлить то время, которое им еще оставалось провести вместе. Они неторопливо проследовали через площадь, потом – по Брэттл-стрит и, наконец, свернули на улицу, где находился дом Нии. Следы празднества по случаю победы брейкеров были заметны повсюду.
– Ты только посмотри… пожар! – воскликнула Ния, недоумевая, кто же из ее соседей сделался жертвой взлетавших повсюду ракет и шутих. Дальний конец улицы, тот самый, где она жила, был заставлен рядами пожарных и полицейских автомобилей с включенными мигалками. Все было настолько забито, что Дэниэл остановил машину в некотором отдалении. Ния выпрыгнула из «Датсуна», и сразу же ей в нос ударил навязчивый запах гари, который заглушал все другие запахи улицы. Однако ни огненных языков пламени, ни поднимающихся к небу черных клубов нигде не было видно. Стало ясно, что городские службы уже справились со своей задачей.
Дэниэл тоже вылез из машины и встал рядом с ней, сжав в руке ее ладошку.
– Пойдем-ка взглянем, что случилось. Если погорельцем стал кто-то из твоих соседей, мне бы не хотелось…
– Дэниэл! – вскрикнула Ния, разглядев наконец поврежденное строение в туманном свете фар пожарных машин. – Это же мой дом! Боже мой!..
– Пойдем, – сказал Дэниэл, с силой сжимая ее руку. – Надо же выяснить, что произошло в действительности!
Не прошло и часа, как они снова уже ехали в Вестон, пытаясь собрать из отдельные слов и обрывков фраз, услышанных ими от пожарных, цельную картину случившегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73