Высокое напряжение». Висело над головой бездонное черное небо, усыпанное звездами. Снег выглядел слегка голубоватым.
— Во козлы, — сказал Зверев. — Замок заменили. Раньше-то тут мой личный висел. Хрен вам, все равно открою.
— Стояли звери около двери, — негромко, почти шепотом произнес Андрей. Он очень тихо это сказал, в шуме работающей вентиляции его и слышно-то не было, но Сашка услышал. Замер, а потом резко обернулся.
— Что ты сказал? — спросил он напряженным голосом.
— Так… считалочку одну детскую. Из фантастического романа.
— Стругацких, значит, любишь?
— Люблю, но давно в руки не брал… А тут случайно книга в камере попалась. — В камере?
— Да, в Крестах.
— Камера два девять три? — странным голосом спросил Зверев.
— А ты откуда… — начал было Обнорский, но осекся. Осекся, потому что все понял. Потому что вспомнил инициалы А.З. на обложке. И отчетливо осознал, что именно так все и должно быть. Что ничего не происходит случайно в этом огромном мире… Высокое напряжение — было написано на двери… Не входи, убьет.
— Вот это номер, Андрюха! Вот это совпадение…
— Нет, Саня, это не совпадение, — сказал Обнорский и улыбнулся. — Это не совпадение, Саня. Это — судьба.
Он засмеялся и стал умываться снегом. Грохотала вентиляция цеха черного литья. Над планетой летела новогодняя ночь, и далеко-далеко, в Берлине, федеральный канцлер поздравлял соотечественников с Новым годом… Осужденный Обнорский смывал пушистым снегом африканскую копоть, а завхоз 16-го отряда Зверев ковырялся в потрохах висячего замка. Высокое напряжение звенело в морозном воздухе над красной ментовской зоной. Сильно нетрезвый ДПНК майор Филатов названивал домой. Жена уже давно спала, а майор сходил с ума от ревности к прапорщику Семисалову… На окраине города Грозного весело полыхал подбитый танк. Журналист Батонов нюхал кокаинчик в обществе богатой любовницы. Повезло-таки Вове… Директор агентства «Консультант» Семенов обсуждал с израильской гражданкой госпожой Даллет варианты обмена пятидесяти миллионов долларов США на осужденного Андрея Обнорского. Грелась водка в кармане завхоза 16-го отряда Зверева. На дне Дуная недалеко от столицы Австрии лежала половинка ржавых тисков. Привязанный к ней за ногу, покачивался в черной воде распухший труп с откушенным языком.
Угольно-черное небо висело над уральской зоной УЩ 349/13. И до рассвета было еще очень далеко. Очень. Но он обязательно настанет, потому что все еще впереди, читатель, все впереди.
А пока… замок щелкнул. Зверев потянул на себя дверь.
— Прошу, — сказал он и первым вошел внутрь.
Андрей вошел следом. Гул вентиляторов стал тише. Зверев нащупал выключатель на стене, вспыхнула лампа. По длинному коридору, заваленному каким-то металлическим хламом, они прошли внутрь, к еще одной двери.
В маленькой комнатке стояли стол и три сломанных стула. На стене висел календарь за девяносто третий год.
— Садись, — сказал Зверев и вытащил два не слишком чистых стакана. Скептически посмотрел на свет, хмыкнул.
— Ладно… сойдет.
Он разлил водку по стаканам, положил на стол колбасу.
— Я эту комнатенку в девяносто третьем надыбал. Кроме меня и еще одного человека — он уже откинулся, — никто о ней и не знает. Мелочь, конечно, но иногда хочется побыть одному, спрятаться от всех к чертовой матери. Ну, давай. С Новым годом!
— С Новым годом! — глухо ответил Андрей.
Стаканы звякнули.
Выпили, закусили колбасой, откусывая ее прямо от палки.
— Странно мы встретились, — сказал наконец Зверев.
— Странно… а может быть, нет. Думаю, что мы рано или поздно где-нибудь пересеклись бы.
Закурили. Дым, выписывая узоры, поплыл по комнате.
— А ты, Саня, как здесь оказался? — спросил Андрей.
— Хочешь знать? — Зверев хмыкнул. В принципе, на зоне не принято лезть в душу и интересоваться тем, как по правде все было, кто как на нары залетел. Захочет человек — сам расскажет, и с подробностями — если дурак. Но дураков мало, поэтому если послушать умных — то все, почитай, невиноватые, сплошь подставленные, под произвол угодившие…
Но Обнорский не был похож на провокатора. И Звереву вдруг почему-то очень захотелось поговорить с этим странным парнем откровенно. Известно, что, с иным собеседником разговаривая, можно и самому себе неожиданные вопросы задать, да и неожиданные ответы найти… Те вопросы, от которых раньше бегал, и те ответы, которых раньше боялся…
Зверев вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой — маленький огонек неожиданно глубоко отразился в его глазах, придав лицу странное, почти волчье выражение…
— Долгий рассказ получится, земляк… Целая история… Знать бы еще, чем она закончится…
Зверев снова замолчал, и в ночной тишине стал слышен приглушенный стенами пронзительно беспощадный вой ветра…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Во козлы, — сказал Зверев. — Замок заменили. Раньше-то тут мой личный висел. Хрен вам, все равно открою.
— Стояли звери около двери, — негромко, почти шепотом произнес Андрей. Он очень тихо это сказал, в шуме работающей вентиляции его и слышно-то не было, но Сашка услышал. Замер, а потом резко обернулся.
— Что ты сказал? — спросил он напряженным голосом.
— Так… считалочку одну детскую. Из фантастического романа.
— Стругацких, значит, любишь?
— Люблю, но давно в руки не брал… А тут случайно книга в камере попалась. — В камере?
— Да, в Крестах.
— Камера два девять три? — странным голосом спросил Зверев.
— А ты откуда… — начал было Обнорский, но осекся. Осекся, потому что все понял. Потому что вспомнил инициалы А.З. на обложке. И отчетливо осознал, что именно так все и должно быть. Что ничего не происходит случайно в этом огромном мире… Высокое напряжение — было написано на двери… Не входи, убьет.
— Вот это номер, Андрюха! Вот это совпадение…
— Нет, Саня, это не совпадение, — сказал Обнорский и улыбнулся. — Это не совпадение, Саня. Это — судьба.
Он засмеялся и стал умываться снегом. Грохотала вентиляция цеха черного литья. Над планетой летела новогодняя ночь, и далеко-далеко, в Берлине, федеральный канцлер поздравлял соотечественников с Новым годом… Осужденный Обнорский смывал пушистым снегом африканскую копоть, а завхоз 16-го отряда Зверев ковырялся в потрохах висячего замка. Высокое напряжение звенело в морозном воздухе над красной ментовской зоной. Сильно нетрезвый ДПНК майор Филатов названивал домой. Жена уже давно спала, а майор сходил с ума от ревности к прапорщику Семисалову… На окраине города Грозного весело полыхал подбитый танк. Журналист Батонов нюхал кокаинчик в обществе богатой любовницы. Повезло-таки Вове… Директор агентства «Консультант» Семенов обсуждал с израильской гражданкой госпожой Даллет варианты обмена пятидесяти миллионов долларов США на осужденного Андрея Обнорского. Грелась водка в кармане завхоза 16-го отряда Зверева. На дне Дуная недалеко от столицы Австрии лежала половинка ржавых тисков. Привязанный к ней за ногу, покачивался в черной воде распухший труп с откушенным языком.
Угольно-черное небо висело над уральской зоной УЩ 349/13. И до рассвета было еще очень далеко. Очень. Но он обязательно настанет, потому что все еще впереди, читатель, все впереди.
А пока… замок щелкнул. Зверев потянул на себя дверь.
— Прошу, — сказал он и первым вошел внутрь.
Андрей вошел следом. Гул вентиляторов стал тише. Зверев нащупал выключатель на стене, вспыхнула лампа. По длинному коридору, заваленному каким-то металлическим хламом, они прошли внутрь, к еще одной двери.
В маленькой комнатке стояли стол и три сломанных стула. На стене висел календарь за девяносто третий год.
— Садись, — сказал Зверев и вытащил два не слишком чистых стакана. Скептически посмотрел на свет, хмыкнул.
— Ладно… сойдет.
Он разлил водку по стаканам, положил на стол колбасу.
— Я эту комнатенку в девяносто третьем надыбал. Кроме меня и еще одного человека — он уже откинулся, — никто о ней и не знает. Мелочь, конечно, но иногда хочется побыть одному, спрятаться от всех к чертовой матери. Ну, давай. С Новым годом!
— С Новым годом! — глухо ответил Андрей.
Стаканы звякнули.
Выпили, закусили колбасой, откусывая ее прямо от палки.
— Странно мы встретились, — сказал наконец Зверев.
— Странно… а может быть, нет. Думаю, что мы рано или поздно где-нибудь пересеклись бы.
Закурили. Дым, выписывая узоры, поплыл по комнате.
— А ты, Саня, как здесь оказался? — спросил Андрей.
— Хочешь знать? — Зверев хмыкнул. В принципе, на зоне не принято лезть в душу и интересоваться тем, как по правде все было, кто как на нары залетел. Захочет человек — сам расскажет, и с подробностями — если дурак. Но дураков мало, поэтому если послушать умных — то все, почитай, невиноватые, сплошь подставленные, под произвол угодившие…
Но Обнорский не был похож на провокатора. И Звереву вдруг почему-то очень захотелось поговорить с этим странным парнем откровенно. Известно, что, с иным собеседником разговаривая, можно и самому себе неожиданные вопросы задать, да и неожиданные ответы найти… Те вопросы, от которых раньше бегал, и те ответы, которых раньше боялся…
Зверев вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой — маленький огонек неожиданно глубоко отразился в его глазах, придав лицу странное, почти волчье выражение…
— Долгий рассказ получится, земляк… Целая история… Знать бы еще, чем она закончится…
Зверев снова замолчал, и в ночной тишине стал слышен приглушенный стенами пронзительно беспощадный вой ветра…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102