– Ну так как? – с нежной угрозой произнес Бэл и приблизил свое широкое лицо к щеке девушки.
Вместо ответа Маша резким движением отстегнула ремень, встала и протиснулась между спинкой соседнего сиденья и моими коленями в проход.
– Ты куда?! – в один голос спросили мы.
– В туалет!
Мы с Бэлом переглянулись.
– Тебе не кажется, что пора действовать решительно? – спросил он.
– Давно пора! – согласился я.
Мы встали и пошли в хвост самолета, отдернули шторку, отделяющую салон от тамбура, и остановились перед тремя дверками-гармошками. Две туалетные кабинки были свободными. Бэл постучал в ту, которая была заперта.
– Маша, не шути! – сказал он в тонкую щель. – Ты все равно никуда отсюда не денешься!
Я добавил по двери ногой и на всякий случай проверил две незапертые кабинки – не прячется ли Маша в одной из них.
– Ну что теперь с ней делать?! – пожал плечами Бэл. – Не ломать же дверь?
– Сама выйдет! Не будет же она сидеть в уборной до самого прилета?
– У меня кончается терпение! – с каким-то утробным рычанием произнес Бэл. – Какая-то малявка водит за нос двух взрослых мужчин… Эй! – крикнул он в щель. – Если ты сейчас же не откроешь дверь, то останешься без парашюта. Их выдают только по предъявлении билета!
Как ни странно, эта глупость возымела действие. Дверь сложилась вдвое, и из образовавшегося проема показалась рука Маши с рюкзаком.
– Что это? – спросил я.
– Ваша доля! – ответила Маша, пытаясь протиснуться между нами и выйти в салон.
– Подожди, Машутка, – ответил Бэл, заслоняя собой все вокруг, кроме двери в туалет. – Надо проверить, не ошиблась ли ты в своих расчетах.
Он окунул руку в изрядно похудевший рюкзак и выудил оттуда четыре пачки по двадцать тысяч в каждой.
– Как, это все?
– Да! – ответила Маша, делая какое-то неприличное движение рукой, словно у нее сползли трусики и она пыталась их подтянуть. – Этого будет вам вполне достаточно.
– По сорок тысяч на брата? – хмыкнул я. – Но у нас на этот счет другое мнение.
– Ваше мнение меня не интересует. Немедленно пропустите меня, не то я буду кричать.
– Кричи, кричи, голубушка! – разрешил Бэл. – Заодно расскажи гражданам пассажирам, откуда у тебя девятьсот двадцать тысяч баксов… Куда ты их, кстати, засунула?
С этими словами Бэл экскаватором задвинул Машу в туалет. Я втиснулся в тесную кабинку третьим и закрыл за собой дверь.
– Вы не находите, господа, что это очень удобное местечко для ведения деловых переговоров? – оценил Бэл, протискиваясь к унитазу и садясь верхом на крышку.
Я разместился на маленькой раковине, напоминающей плевательницу. Маша встала спиной к зеркалу. Рядом с ее лицом блестела медная табличка:
...
«ДЛЯ СПУСКА ВОДЫ НАЖАТЬ ПЕДАЛЬ ВНИЗУ».
– Хватит валять дурочку! – сказал я, стараясь придать своему голосу оттенок жестокости. – Возвращай бабки в мешок, иначе вообще не получишь ни цента.
– Если вы будете ставить мне условия таким тоном, – пригрозила Маша, – то я натравлю на вас своих, как выразился Стас, коллег.
– И ничего, собственно, не изменится! – равнодушно пожал я плечами. – Все твои коллеги уже давно спущены с поводков и с пеной у рта несутся по нашим следам.
– Можешь вернуть деньги добровольно, – предложил Бэл.
– Ага, добровольно, – кивнула Маша. – Покажите мне такого идиота, который бы отдавал деньги добровольно.
– Она не идиотка, – с сожалением в голосе сказал я Бэлу и цвиркнул языком.
– Жаль, – ответил он и схватил ее за левую руку. Я – за правую. Несколько секунд шла тихая и малоподвижная борьба. Потом Маша изловчилась и двинула Бэла коленкой в пах.
– У-у-у-у, обаный бабайиии! – сдавленным голосом выругался фразой покойного друга Бэл и покраснел до малинового оттенка.
– Я предупреждала, – словно оправдываясь, поспешила напомнить Маша, но озверевший Бэл уже с хрустом расстегивал на ней куртку, вытаскивая из нагрудных карманов пачки долларов и кидая их в рюкзак.
– Э-э-э, полегче! – обиженным голосом сказала Маша, когда я задрал к подбородку ее свитер и стал вытаскивать пачки из-за лифчика. – Что за обращение с молодой и беззащитной девушкой?.. Послушай, а грудь вовсе не обязательно щупать!
– Нужна мне твоя грудь! – пробормотал я, находя за поясным ремнем джинсов еще четыре пачки, прикрытые рыхленьким Машиным животиком.
– Вот наглец, а!! – задыхаясь от возмущения, произнесла Маша. – Моя грудь ему не нужна! А кто прошлой ночью… Ай!!
Бэл запустил свою огромную лапу девушке под мышку и извлек оттуда еще две пачки, непонятно каким образом закрепленные.
– Стой, мужики! – задвигалась Маша, когда я уже был готов приняться за «молнию» на ее джинсах. – Подождите! Дайте дух перевести! Вы уже сняли с меня почти все.
– Пересчитай! – приказал мне Бэл. Голос его был все еще сдавленным, а ноги он держал буквой Х, словно хотел по малой нужде.
Я принялся считать деньги, складывая их на дне раковины. Пачки банкнот вскоре заполнили ее доверху.
– Четыреста сорок, – доложил я.
– Продолжим, – угрюмо произнес Бэл.
– Стоп! Стоп! Стоп! – заволновалась Маша. – Ребята! Мужики! А может быть, за оставшиеся деньги я чем-нибудь другим с вами рассчитаюсь?
– Послушай, Стас, – сказал Бэл. – По-моему, она очень высокого о себе мнения.
– Чрезвычайно высокого, – подтвердил я, расстегивая «молнию» на джинсах девушки.
Когда обнажились ее покрытые мурашками озноба розовые ляжки, Маша сказала:
– Я сама! И отвернитесь, наглецы!
Мы с Бэлом, снисходительно искривив физиономии, отвернулись, на всякий случай ссыпав пачки из раковины в рюкзак. Маша долго шуршала одеждой и купюрами, после чего разрешила:
– Можете повернуться.
Раковина снова была наполнена пачками серо-зеленых банкнот. Я быстро пересчитал деньги.
– Двести двадцать.
Бэл прищурился, глядя на потолок кабины и беззвучно шевеля губами.
– Итого она отдала нам… шестьсот шестьдесят тысяч баксов.
– А что? Разве не верно? – торопливо заговорила Маша, застегивая джинсы и заправляя в них свитер. – Каждому по триста тридцать. Значит, вам – шестьсот шестьдесят.
– Ну, если быть точным, то каждому полагалось бы по триста тридцать три тысячи триста тридцать три бакса, тридцать три цента, – поправил Бэл. – Но это мелочь. Ты ошиблась принципиально. Мы будем делить на четверых.
Даже я не сразу сообразил, кого еще имеет в виду Бэл.
– Что?! – протянула Маша. – На каких это еще четверых? Я не знаю и знать не хочу никакого четвертого!
– В каком смысле – на четверых? – в свою очередь спросил я.
– Мы поделимся со вдовой Тенгиза, – твердо ответил Бэл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70