— Итак, — повторил Блинов. — Вы задаете вопросы, а я по возможности на них отвечаю. Только быстро! И мы нальем еще по одной.
— Нас интересует Милосердова, — сказал я.
Блинов молча склонил голову набок и поднял указательный палец вверх, словно хотел сказать, что это зона особая, затем встал с табуретки и стал ходить по комнате.
— Милосердова, Милосердова, — пробормотал он. — Случай редкий… А что конкретно вас интересует?
Леша взглянул на меня и пожал плечами, словно хотел сказать, что лично его ничего не интересует по этому вопросу.
— Ну, скажем, ваши выводы относительно орудия убийства, — сказал я.
— Орудия убийства? — переспросил Блинов и с недоумением посмотрел на меня. — А вы считаете, что Милосердова была убита?
— Я всего лишь предполагаю это, — уточнил я.
— Значит, так, вы меня к выводам не подталкивайте. Делать выводы — прерогатива следователей. Я могу лишь установить характер повреждений на трупе. А убили ее или она упала со скалы, — Блинов красноречиво развел руками и покачал головой, — мне ровным счетом наплевать. — Он повернулся в сторону двери и повел носом, принюхиваясь к запаху, шедшему из кухни. Мне показалось, что Блинов нарочно акцентирует внимание на кулинарии, рассказывая о трупах, разыгрывая своеобразную клоунаду. Может быть, таким образом он хотел больше понравиться. — Так вот, объясняю доступно и кратко: черепная коробка практически полностью отсутствовала, за исключением затылочной части. Наряду с костными крошками на внутренней и внешней части черепа найдены крошки известняка и мелких камней. Каких-либо других повреждений на теле нет — ни переломов, ни ушибов и царапин. Смерть, по всей видимости, наступила мгновенно — в результате полного разрушения черепа и головного мозга. Это все.
— Вы говорите, что на теле не было никаких повреждений. — Я пошел в наступление и стал припирать Блинова к стене. — Но разве может так быть, если человек упал со скалы?
— Повторяю, — достаточно жестко произнес Блинов, — делать выводы — не моя забота.
— Мне не надо выводов. Меня интересует всего лишь ваше мнение — мнение опытного человека, профессионала.
Вовремя польстить — очень важно. Блинов кивнул, как бы принимая мою оценку его заслуг, и снова потянулся за банкой.
— Если вас интересует мое мнение как частного лица, то я могу в некотором роде согласиться с вами. Если человек упал со скалы на голову и при этом полностью размозжил себе череп, то как минимум переломы позвоночника, ключицы и ребер ему гарантированы.
— Значит, она не упала со скалы?
Блинов вздохнул.
— Ну сколько раз можно вам повторять! Предполагайте, что хотите, но не трогайте меня!
— Понял, понял! — закивал я и посмотрел на Лешу — может, он хотел что-то уточнить. Но Леша казался безучастным и с интересом рассматривал свои ногти. Я запнулся. Этот Блинов меня разочаровал. В общем-то, ничего нового он мне не сказал, лишь еще раз косвенно подтвердил: официальная версия о несчастном случае шита белыми нитками.
— Любопытство иссякло? — улыбнулся Блинов. — Можно переходить к трапезе?
— Нет, еще несколько уточнений, — остановил я Блинова на пороге кухни. — Вы осматривали труп, простите, в голом виде?
Блинов вскинул брови, глядя на меня, как на невежу, позволившего себе произнести небывалую глупость в приличном обществе.
— А выдумали, что я исследовал ее на ощупь, через одежду?
— Кто же в таком случае исследовал одежду?
— Этим занимались другие эксперты. Я патологоанатом, приятель! — уточнил Блинов, наверное, подозревая меня в том, что я принял его за кого-то другого. — Ну что, — поторопил он, косясь на банку, — любопытство исчерпано?.. А теперь позвольте дать вам один совет. — Улыбка сошла с его губ. Глаза стали холодными, словно были высечены из мрамора. — Не лезьте в это дело. Сказано вам: несчастный случай. Значит, так оно и есть, так оно лучше.
— Для кого лучше?
— Для живых, конечно. Милосердовой ведь уже не поможешь, так? Завтра закопают ее в землицу, родственники поплачут над могилкой, и все. Точка. А вам-то зачем за покойницей увязываться?
— Вы говорите: завтра похороны?
179
— Да, завтра, в десять утра.
— А на каком кладбище?
— А вот где парковая зона на выезде в Джанкой — знаете? Вот там ее и похоронят.
Он вышел на кухню. Я посмотрел на Лешу. Тот заметно повеселел, оживился, и, судя по всему, предстоящий ужин в компании патологоанатома его уже не тяготил.
— И что интересного ты узнал? — тихо спросил он.
Я пожал плечами.
— Наверное, ничего.
— И ради этого стоило сюда ехать?
— Наверное, я не совсем правильно понял Кныша, — ответил я, чувствуя себя немного виноватым. — Черт его поймет, зачем он дал мне этот адрес!
Блинов вынес благоухающую коричневую курицу, сидящую верхом на бутылке, и водрузил ее посреди стола, порезал толстыми ломтями хлеб, грубо покрошил помидоры и огурцы на салат. Я почувствовал, что, вопреки всему, у меня разыгрался аппетит.
Блинов наполнил стаканы, сел напротив нас и, засучив рукава, принялся разламывать курицу на части.
— Кому сердце? Кто сердце любит? А желудок?
Он продолжал валять дурака, но его причуды на меня уже не действовали. Я смотрел на выпачканные в жире руки Блинова, на стакан с мутной самогонкой и думал о том, что он, конечно же, прав, тысячу раз прав — не стоило лезть в это дело.
— Да, — сказал он, будто слышал мои мысли и продолжал тему, — весь мир делится на две неравные части. Знаете, на какие?.. Первая, большая часть, — это те, кто всему или почти всему верит. А вторая часть, поменьше, — это те, кто этой верой пользуется. Сюда входят политики, религиозные деятели, цыгане, колдуны, всякие рекламодатели, акционеры, банкиры… Вот вам ногу и крылышко. Помидорчики берите, огурчики!.. А есть и совсем немногочисленная группа. Это те, кто никому не верит, кроме как самому себе, и в то же время не пытается надуть своего ближнего. У таких людей прекрасная нервная система, они живут скромно, но долго и счастливо. К ним, кстати, принадлежу и я… Ну что, кто желает сказать тост?
Мы с Лешей промолчали.
— Хорошо, — легко согласился быть тостующим Блинов. — Я скажу. К слову: а вы не относитесь к замечательной когорте вкладчиков «Милосердия»?
Мы с Лешей отрицательно покачали головами.
— Это хорошо. Тогда вы не обидитесь на меня. — Блинов с любопытством стал рассматривать содержимое своего стакана, приблизив его к глазам. — Я вот все не могу привыкнуть к тому, насколько глуп наш народ. Насколько он готов верить всяким мерзавцам. Причем чем больше эти мерзавцы лгут, тем больше им верят. Парадокс! Политик объявит, что уже завтра покончит с преступностью и до отвала накормит народ, — и ему верят намного больше, чем тому, который не обещает улучшения жизни в ближайшее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121