по вибрации – теоретически, да, но только не после двух стаканов виски.
Банк вырос мгновенно, но самое поганое, что мне впервые пришла отличная карта. Увы, по условиям игры я мог либо сброситься, либо сказать это дурацкое слово.
Кирилл раскрываться не торопился, Антон решил играть до конца – в буквальном и переносном смысле слова. Надо сказать, Рита знала предмет блестяще. На каждого ровно по пять минут.
В банке скопилось около семисот долларов, трое игроков превратились в мумии, на мгновение разлеплявшие губы, чтобы объявить ставку. Лица напряглись, нервы натянулись, как струна, мы наблюдали больше за собой, чем за игрой и партнерами. Марго, подогретая алкоголем, вошла во вкус, переползая под столом от одного к другому в совершенно хаотическом порядке. Видела бы меня в тот момент Маша! Как мало общего было в этом полупьяном уроде с тем шикарным молодым человеком в смокинге. О Кристи в тот момент я даже не вспомнил.
В какой-то момент я чуть не сорвался. Я сумел сдержать оргазм в каких-то миллиметрах от финиша. Один взгляд на мою физиономию – и можно сушить весла. К счастью, соперники в тот момент отвлеклись. И тогда я решил, что пора действовать. В полумраке я заметил, как лицо Антона непроизвольно дернулось. Движение еле заметное, но этого оказалось достаточно.
– Чоп!
Я вскочил со стула.
Почти одновременно то же самое проделал Кирилл.
Антон остался сидеть на месте. Он проиграл.
От общей суммы мне досталось семьсот долларов. Да уж, действительно: простые удовольствия – последнее прибежище сложных натур.
Пошлая карточная партия не только не сплотила нашу компанию осознанием общей порочности, а наоборот – развела. Так часто бывает с теми, кого объединило что-то неправильное, в чем стыдно признаться даже себе. После покерной оргии наши встречи стали происходить все реже, пока совсем не сошли на нет. Зато я смог купить подержанный «Фольксваген-гольф».
Я не очень любил готические вечеринки, но после той карточной партии испытывал перед своей девушкой чувство вины, которое стремился как-то загладить. Кристи, конечно, обрадовалась и с упоением погрузилась в подборку нового дресс-кода. Дважды в одной и той же одежде она в клубах не появлялась.
На этот раз она выбрала наряд в стиле «сексуальная готическая Дюймовочка»: высокая подошва с каблуком, прозрачная широкая юбка, сквозь которую все желающие могли любоваться черными трусиками, средневековый корсет на шнуровке, выпирающий кожаный бюстгальтер, полупрозрачная накидка, гетры, на шее – БДСМ-ошейник с маленькими изящными шипчиками. Добавьте к этому образу черные ногти, серебряные перстни на всех пальцах, темно-красную помаду, обведенную черным карандашом, и сложный мейк-ап вокруг глаз, над которым она трудилась больше часа.
Я ограничился грубыми ботинками, словно созданными для ходьбы по пересеченной местности, черными штанами и короткой кожаной курткой. Прицепив к поясу массивную металлическую цепочку, я решил, что этого вполне достаточно, чтобы не выглядеть белой вороной.
Теперь, когда появилась тачка, поход в ночной клуб значительно упростился. Мы подрулили к полуночи. Нижний танцпол, на первом этаже, отдали под готик-пати. Пространство зала заполнили молодые люди в черном. Устроители вечеринки учли покупательную способность клиентуры и сделали скидку на «зеленку», самый популярный напиток сезона.
Музыкальной атмосферой рулили ди-джеи. Мы заранее договорились с Кристи, что будем держаться вместе. Я тенью ходил за моей девицей, которая порхала от одной кучки готов к другой, пожимал чьи-то руки, заглядывал за слишком открытые корсеты – в общем, развлекался, насколько позволяла обстановка.
Неожиданно за спиной раздался хриплый тенорок:
– Кристи.
Моя девушка обернулась – слишком поспешно, как мне показалось.
– Я готею, Дэн!
Рядом с нами материализовался высокий молодой человек, который при помощи обуви довел свой рост до баскетбольной отметки. Про себя я тут же окрестил его «черная струя». Еще бы, при таком росте он обладал почти модельной худобой, был облачен в бархатные брюки, корсет на шнуровке и юбку, спускающуюся до самых икр. Обладатель узкого лица выбрил брови, подрисовал к глазам огромные стрелки, покрасил губы черной помадой, выбелил лицо и залил длинные космы лаком. Огромный серебряный петлеобразный крест на груди делал его похожим на жреца какого-то зловещего культа.
Моя девушка расцвела. Похоже, ее общение с этим типом компьютерной аськой не ограничивалось. Она кивнула в мою сторону:
– Это Док.
Он поглядел на меня сверху вниз:
– Привет…
Руки не протянул. Хрен с ним, не очень-то и хотелось. С места в карьер он пришпилил меня вопросом:
– Ты хирург?
– В смысле?..
– Операции делаешь?
– Ежедневно. Люблю это дело, знаешь ли.
Дэн (или Дэна?) удовлетворенно кивнул. Я понял, что его интересует не столько моя медицинская специальность, сколько то, копаюсь я в человеческих внутренностях или нет.
Кристи не дала повиснуть паузе:
– Ты где пропал?
– Ангстел у готелки.
Это выражение я знал. Кристи частенько ангстела, то есть погружалась в тоску или мрачное настроение.
– А что, вполне чепэшая туса. Кстати, сегодня готелки в программе. Ты пойдешь?
– Неа… Влом.
Отрывистые слова произносились с огромной скоростью. Я с трудом понимал этот птичий язык. Парень шпарил на готическом сленге, периодически вставляя немецкие слова и латинские фразы типа «Кредо куиа абсурдум» или «карпэ диэм». В конце концов мне надоело играть роль пустого места.
Я кивнул на его нательный фетиш:
– Симпатичный крестик.
Он снисходительно посмотрел на врача-недоумка и терпеливо объяснил:
– Этот крест называют узлом Исиды. Он напоминает, что достижение реальной или желаемой божественности осуществляется посредством «освобождения от узлов» души. Во время похоронных церемоний этот крест держали за дужку и считали ключом, открывающим путь к вечной жизни и закрывающим зоны, запретные для непосвященных. Тот, кто познал секреты потустороннего мира, не должен открывать их никому, иначе он их забудет…
Так, опять потустороннее. Похоже, оно гналось за мной по пятам. Я понял, эта тирада – знак особого расположения. Не будь я «хирургом», он и словом бы меня не удостоил. Не знаю, как там насчет развязывания, но мне показалось, что этот парень – сам большой и запутанный узел.
Он бесцеремонно отвел Кристи в сторонку, что меня окончательно взбесило. Я досчитал до пятидесяти, потом до нуля. Понятно, что приличий для этой парочки не существует, но выглядеть шутом не хотелось. Я направился к готам, захваченным беседой.
– Кристи, можно тебя на пару слов… Оттащив ее от Дэна, я прошипел:
– Может, мне испариться? Мы же договаривались:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Банк вырос мгновенно, но самое поганое, что мне впервые пришла отличная карта. Увы, по условиям игры я мог либо сброситься, либо сказать это дурацкое слово.
Кирилл раскрываться не торопился, Антон решил играть до конца – в буквальном и переносном смысле слова. Надо сказать, Рита знала предмет блестяще. На каждого ровно по пять минут.
В банке скопилось около семисот долларов, трое игроков превратились в мумии, на мгновение разлеплявшие губы, чтобы объявить ставку. Лица напряглись, нервы натянулись, как струна, мы наблюдали больше за собой, чем за игрой и партнерами. Марго, подогретая алкоголем, вошла во вкус, переползая под столом от одного к другому в совершенно хаотическом порядке. Видела бы меня в тот момент Маша! Как мало общего было в этом полупьяном уроде с тем шикарным молодым человеком в смокинге. О Кристи в тот момент я даже не вспомнил.
В какой-то момент я чуть не сорвался. Я сумел сдержать оргазм в каких-то миллиметрах от финиша. Один взгляд на мою физиономию – и можно сушить весла. К счастью, соперники в тот момент отвлеклись. И тогда я решил, что пора действовать. В полумраке я заметил, как лицо Антона непроизвольно дернулось. Движение еле заметное, но этого оказалось достаточно.
– Чоп!
Я вскочил со стула.
Почти одновременно то же самое проделал Кирилл.
Антон остался сидеть на месте. Он проиграл.
От общей суммы мне досталось семьсот долларов. Да уж, действительно: простые удовольствия – последнее прибежище сложных натур.
Пошлая карточная партия не только не сплотила нашу компанию осознанием общей порочности, а наоборот – развела. Так часто бывает с теми, кого объединило что-то неправильное, в чем стыдно признаться даже себе. После покерной оргии наши встречи стали происходить все реже, пока совсем не сошли на нет. Зато я смог купить подержанный «Фольксваген-гольф».
Я не очень любил готические вечеринки, но после той карточной партии испытывал перед своей девушкой чувство вины, которое стремился как-то загладить. Кристи, конечно, обрадовалась и с упоением погрузилась в подборку нового дресс-кода. Дважды в одной и той же одежде она в клубах не появлялась.
На этот раз она выбрала наряд в стиле «сексуальная готическая Дюймовочка»: высокая подошва с каблуком, прозрачная широкая юбка, сквозь которую все желающие могли любоваться черными трусиками, средневековый корсет на шнуровке, выпирающий кожаный бюстгальтер, полупрозрачная накидка, гетры, на шее – БДСМ-ошейник с маленькими изящными шипчиками. Добавьте к этому образу черные ногти, серебряные перстни на всех пальцах, темно-красную помаду, обведенную черным карандашом, и сложный мейк-ап вокруг глаз, над которым она трудилась больше часа.
Я ограничился грубыми ботинками, словно созданными для ходьбы по пересеченной местности, черными штанами и короткой кожаной курткой. Прицепив к поясу массивную металлическую цепочку, я решил, что этого вполне достаточно, чтобы не выглядеть белой вороной.
Теперь, когда появилась тачка, поход в ночной клуб значительно упростился. Мы подрулили к полуночи. Нижний танцпол, на первом этаже, отдали под готик-пати. Пространство зала заполнили молодые люди в черном. Устроители вечеринки учли покупательную способность клиентуры и сделали скидку на «зеленку», самый популярный напиток сезона.
Музыкальной атмосферой рулили ди-джеи. Мы заранее договорились с Кристи, что будем держаться вместе. Я тенью ходил за моей девицей, которая порхала от одной кучки готов к другой, пожимал чьи-то руки, заглядывал за слишком открытые корсеты – в общем, развлекался, насколько позволяла обстановка.
Неожиданно за спиной раздался хриплый тенорок:
– Кристи.
Моя девушка обернулась – слишком поспешно, как мне показалось.
– Я готею, Дэн!
Рядом с нами материализовался высокий молодой человек, который при помощи обуви довел свой рост до баскетбольной отметки. Про себя я тут же окрестил его «черная струя». Еще бы, при таком росте он обладал почти модельной худобой, был облачен в бархатные брюки, корсет на шнуровке и юбку, спускающуюся до самых икр. Обладатель узкого лица выбрил брови, подрисовал к глазам огромные стрелки, покрасил губы черной помадой, выбелил лицо и залил длинные космы лаком. Огромный серебряный петлеобразный крест на груди делал его похожим на жреца какого-то зловещего культа.
Моя девушка расцвела. Похоже, ее общение с этим типом компьютерной аськой не ограничивалось. Она кивнула в мою сторону:
– Это Док.
Он поглядел на меня сверху вниз:
– Привет…
Руки не протянул. Хрен с ним, не очень-то и хотелось. С места в карьер он пришпилил меня вопросом:
– Ты хирург?
– В смысле?..
– Операции делаешь?
– Ежедневно. Люблю это дело, знаешь ли.
Дэн (или Дэна?) удовлетворенно кивнул. Я понял, что его интересует не столько моя медицинская специальность, сколько то, копаюсь я в человеческих внутренностях или нет.
Кристи не дала повиснуть паузе:
– Ты где пропал?
– Ангстел у готелки.
Это выражение я знал. Кристи частенько ангстела, то есть погружалась в тоску или мрачное настроение.
– А что, вполне чепэшая туса. Кстати, сегодня готелки в программе. Ты пойдешь?
– Неа… Влом.
Отрывистые слова произносились с огромной скоростью. Я с трудом понимал этот птичий язык. Парень шпарил на готическом сленге, периодически вставляя немецкие слова и латинские фразы типа «Кредо куиа абсурдум» или «карпэ диэм». В конце концов мне надоело играть роль пустого места.
Я кивнул на его нательный фетиш:
– Симпатичный крестик.
Он снисходительно посмотрел на врача-недоумка и терпеливо объяснил:
– Этот крест называют узлом Исиды. Он напоминает, что достижение реальной или желаемой божественности осуществляется посредством «освобождения от узлов» души. Во время похоронных церемоний этот крест держали за дужку и считали ключом, открывающим путь к вечной жизни и закрывающим зоны, запретные для непосвященных. Тот, кто познал секреты потустороннего мира, не должен открывать их никому, иначе он их забудет…
Так, опять потустороннее. Похоже, оно гналось за мной по пятам. Я понял, эта тирада – знак особого расположения. Не будь я «хирургом», он и словом бы меня не удостоил. Не знаю, как там насчет развязывания, но мне показалось, что этот парень – сам большой и запутанный узел.
Он бесцеремонно отвел Кристи в сторонку, что меня окончательно взбесило. Я досчитал до пятидесяти, потом до нуля. Понятно, что приличий для этой парочки не существует, но выглядеть шутом не хотелось. Я направился к готам, захваченным беседой.
– Кристи, можно тебя на пару слов… Оттащив ее от Дэна, я прошипел:
– Может, мне испариться? Мы же договаривались:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70