OCR Busya
«Т. Тильвитис «Путешествие вокруг стола»»: Государственное издательство художественной литературы Литовской ССР; Вильнюс; 1959
Аннотация
Роман «Путешествие вокруг стола» был создан в 1931–1936 годах, в период фашистской диктатуры в Литве. То, о чем рассказывается в романе – не просто шарж, а рисунок с натуры. Это не всегда просто смешно, как это может показаться на первый взгляд, и особенно тем, кто не помнит тех времен, а очень грустно, подчас даже страшно.
Что ж, давайте заглянем в это прошлое!
Теофилис Тильвитис
Путешествие вокруг стола
Роман «Путешествие вокруг стола» был создан в 1931–1936 годах, в период фашистской диктатуры в Литве. Я писал его с большими перерывами, то делая черновые наброски, то совсем прекращая работу. На то были свои причины. Прежде всего мешала безжалостная рука военного цензора, затем в книге с весьма отрицательной стороны были показаны бывшие мои сослуживцы, и, кроме того, я не очень-то верил в свои способности беллетриста.
Наконец в 1936 году книга вышла из печати.
Во второе издание, появившееся в годы советской власти, я внес существенные поправки. Не стесненный ничем, я мог описывать буржуазный Каунас, не смягчая красок, – расшифровать место действия, фамилии, наименования улиц, учреждений и т. д. У меня даже возникло желание написать новые главы. За это время во многом изменилось мое отношение к вещам, юношеская порывистость уступила место определенной системе взглядов. Все это не могло не отразиться в творчестве. Когда я закончил работу над книгой, мне стало ясно: это не просто доработки – нет, появился новый вариант романа.
При переводе «Путешествия вокруг стола» на русский язык за основу был взят второй вариант. И все же работа моя над книгой продолжалась. Я удалил публицистические отступления – предисловие и заключение, – которые не вязались с сатирической направленностью произведения, внес еще некоторые изменения и все же мне кажется, что над книгой нужно еще работать и работать!
Хотя и говорят, что автор волен поступать со своим детищем так, как ему вздумается, я все-таки боюсь, что это пояснение, похожее на оправдание, вряд ли что-нибудь скажет русскому читателю, не знакомому ни с первым, ни со вторым изданием романа.
Что ж, остается одно: отдать книгу на суд читателя.
То, о чем рассказывается в романе – не просто шарж. Я, конечно, не фотографировал, а рисовал, но рисовал с натуры. И то, что мною срисовано – не всегда просто смешно, как это может показаться на первый взгляд, и особенно молодежи, не помнящей тех времен. Нет, это не смешно, а очень грустно, подчас даже страшно. И надо бесконечно радоваться тому, что жизнь, описанная в романе, и герои книги – все это прошлое, которому возврата нет.
Что ж, давайте заглянем в это прошлое!
Автор
Предварительное знакомство
Министр перебрал в памяти все доходные места и не нашел ничего подходящего для своего дружка и единомышленника, вернувшегося из-за границы с купленным там титулом доктора экономических наук. В этот момент взор его упал на личное дело директора энского департамента Валериёнаса Спиритавичюса, и министр вытаращил глаза: что такое? Кончил всего-навсего какие-то фельдшерские курсы, долгое время мотался по России, служил регистратором в пробирной палате, затем акцизным, в 1919 году с кучкой белоэмигрантов улепетнул в Литву и тут вдруг угодил в директорское кресло? Обрадованный необыкновенной находкой, министр долгим и властным звонком вызвал всех необходимых чиновников. В спешном порядке был заготовлен приказ, по которому Валериёнас Спиритавичюс, пользуясь его же выражением, слетел с должности, как тюфяк с печки, и получил другую должность – инспектора баланса. Сия административная операция больно ударила по Спиритавичюсу: он лишился значительной части своего месячного жалованья и, что особенно важно, был переведен в третьеразрядные деятели независимой Литвы.
Хотя Спиритавичюс, как он сам говаривал, был стреляный воробей и прошел в жизни огонь, воду и медные трубы, – несчастье потрясло его до глубины души. Оно свалилось на голову, как гром среди ясного неба. Всегда энергичный, остроумный, Спиритавичюс на шестом десятке вдруг оскудел духом, поблек и пустился в рассуждения о несовершенном устройстве вселенной, о несправедливостях, которые терзают мир со времен Адама и Евы, о божьих карах за грехи человеческие. Если напивался, то плакал или смеялся сквозь слезы, тяжко вздыхал, хватался за сердце либо надолго погружался в молчание, не желая никого видеть.
– Шабаш! – твердил Спиритавичюс, приходя домой.
– Шабаш! – вскрикивал он, просыпаясь среди ночи и до смерти пугая супругу.
Шли дни. Тянулись недели. Бежали месяцы. Спиритавичюс постепенно свыкся со своим положением. С каждым днем он все больше вникал в порученные ему обязанности, которые, как человек дальновидный, быстро раскусил и понял.
– Не так уж страшен черт, как его малюют. То-то и оно, ребята! – разглагольствовал перед чиновниками Спиритавичюс, подняв руку и шевеля мягкими, удивительно гибкими пальцами. – Мы еще поработаем во славу родины… Не правда ли, господин Бумбелявичюс?
– А как же, господин директор! Мы господина директора хорошо знаем. Все мы под вами ходим…
Чиновники инспекции от души переживали постигшее его несчастье. Они утешали Спиритавичюса, успокаивали, жалели и в то же время не скрывали своей радости, считая, что судьба вознаградила их, еще более приблизив к его особе. Вскоре они нащупали слабую струнку своего шефа, научились смягчать взгляд и приводить в ликование его любвеобильное, отеческое сердце. Из глубочайшего уважения и не без расчета они по-прежнему величали Спиритавичюса директором. Это действовало на него лучше всякого лекарства, вселяло в душу надежду, зажигало искорки в глазах, придавало юношескую живость движениям, просветляло лицо. Спиритавичюс подпрыгивал, как ребенок, и восклицал:
– Мы еще посмотрим, ребята! То-то и оно… Хе-хе-хе!.. На свете нет ничего невозможного! Кто это сказал, господа? На-по-ле-он! – он потрясал выброшенной для приветствия рукой. – Посмотрим еще, то-то и оно…
В стенах инспекции Спиритавичюс навсегда остался директором. Администратор выдающихся способностей, талантливый начальник, начальник-практик, начальник-романтик, если угодно, начальник-философ, он был покорнейшим слугой власти. Любая власть, – говорил Спиритавичюс, – от бога. И потому он боготворил ее, гордился ею, по всякому поводу твердил, что, приди к власти сам сатана, он и тогда служил бы ей, хоть и на должности регистратора в дьявольской канцелярии. Как незаменимый винтик государственной машины, он чурался политики, ему чужды были общественные интересы, культура казалась чем-то смутным, туманным;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49