Что там, в коробке?
Упаковочные шарики посыпались Ари на колени, она вытащила из коробки стеклянный кувшин. Видно, очень старый сосуд – вот тут стекло повреждено и тут… В самом-то кувшине ничего особенного, а вот его содержимое… Дыхание остановилось у нее в груди: внутри кувшина – сотни пляжных стеклышек. Зеленые, белые и даже редкие синие кусочки доверху наполняли старомодный аптекарский сосуд.
– Похоже на банку с леденцами, какие в старые времена делали, – прокомментировал Расти. – Что, разве не так?
Ари открыла крышку, протянула руку – потрогать стеклышки. Гладкие кусочки проскальзывали между пальцами, от них поднимался едва ощутимый запах моря. Несколько месяцев назад Макс положил ей на ладонь такой же кусочек. «Ты могла бы дать нам время, Ари. Дать время нашей любви»… А она не дала им времени, просто сбежала, вместо того чтобы лицом к лицу встретить свои страхи.
– Кто это прислал? – спросил Расти у Пег.
– Дочка знает.
– Должно быть, Макс. – Ари подняла на них глаза. – Не знаю, как это объяснить.
– Ну и не объясняй, Он ждет тебя там, во дворе, – сообщила Пегги. – Боюсь только, как бы бедный парень не замерз до смерти на этом снегопаде.
– Какого чёрта взрослый человек торчит во дворе? – Расти казался озадаченным.
Пегги подмигнула мужу: Ари подскочила с дивана и полетела к двери, на ходу рассыпая во все стороны пенопластовые шарики.
– Я ему позвонила.
– Господи, так почему же он не постучал?
Только нашарив у кухонной двери выключатель и осветив весь задний двор, Ари увидела широкоплечую фигуру Макса. Открыла дверь, шагнула за порог, в ледяную ночь, – не в силах дождаться, пока он войдет внутрь и она сможет до него дотронуться.
– Макс? – Ари на секунду остановилась – и, забыв обо всем на свете, кинулась в его объятия.
Плотная темно-синяя парка, непокрытая голова, Темные волосы припорошены снегом. Выражения глаз не разглядеть – света не хватает.
– Ты открыла?
Она кивнула, не понимая – доволен он или нет.
– Я ведь так и должна была сделать?
– Да, конечно. – Он протянул руку. Ари протянула свою и вложила в его ладонь.
– Я в восторге. – Ари хотелось скулить от ощущения, что она снова прикасается к нему.
– Пойдем. – Он потянул ее к ступенькам. – Ты идешь со мной.
– Но, Макс… – начала было возражать Ари, – зайди в дом.
– Нет. На этот раз ты дашь мне время высказать все, что должно быть сказано.
– Господи, да я же в халате! – Через резиновую подошву шлепанцев уже начинал проникать холод. – И почти босая.
Макс с легкостью подхватил ее на руки.
– Вот так. Теперь твои ноги не промокнут.
– Но я уже замерзаю. – Она обвила руками его шею, но сырая от снега куртка не очень-то согревала.
– Я тоже. Сейчас включим печку.
– А мы не на пароме в Блок-Айленд, а?
– Я об этом подумывал. – Он опустил к ней улыбающееся лицо. – Но до моего дома все-таки ближе.
У Ари отлегло от сердца.
– А как же мои родители? Они думают, что я с тобой во дворе.
– Пег знает, куда мы поедем. И также знает почему.
– А я не знаю.
– Узнаешь через несколько минут. – Он поставил ее на тротуар, чтобы открыть дверцу, и помог забраться в фургончик.
Ари была до смешного счастлива, что на ней новенький халатик – стеганый абрикосовый шелк, кружевные отвороты. Да и рубашка – под ним тоже ничего, она ее купила специально, чтобы было в чем ходить по дому в рождественское утро.
– Красивый цвет, – оценил он, когда лампочка осветила кабину; завел двигатель и молча поехал к пирсу.
Ари сидела рядом и следила, как снежные хлопья расплющиваются о ветровое стекло. Поверить бы – все будет хорошо, но она не смела.
Подъехав к дому, Макс опять подхватил ее на руки и отнес на защищенное крышей крыльцо. Ари шагнула за порог гостиной с ощущением, что вернулась домой после долгого и трудного путешествия.
Макс обнял ее и прижал к себе так крепко, что она едва могла дышать.
Она льнула к нему всем телом, гадая – как выразить словами, пересказать ему свои чувства, когда ее известили, что он жив.
– Я так боялась… – шепнула она в мокрую куртку.
– А я пообещал себе: если я – и «Миллион» – вернусь целым домой, то отправлюсь за тобой, – прошептал в ответ Макс. – Привезу тебя сюда и уговорю остаться.
Она отстранилась и заглянула в темные глаза.
– Ты не уговоришь меня остаться, Макс.
– Знаю. – В его голосе звучала грусть. – Зато могу любить тебя…
– Это ничего не изменит.
– Зато согреемся, – улыбнулся он.
Она не могла устоять против него, да не особенно и старалась.
– В этом ты прав.
– Тогда пойдем. – Он обнял ее за плечи и повел к лестнице. – У меня есть для тебя сюрприз.
– Откуда ты узнал, что я приеду домой?
– Твоя мама – неиссякаемый источник информации.
– Ясное дело, – пробормотала Ари в тот момент, когда Макс открыл дверь в спальню.
Вот это да! В углу, напротив кровати, – роскошная, разукрашенная елка… В комнате темно, светятся лишь разноцветные елочные огоньки.
– Создает атмосферу, как ты находишь?
– Ох, Макс, какое чудо! – Ари вошла и полной грудью вдохнула хвойный аромат. – Ты сам все сделал?
Он расстегнул молнию и бросил куртку в кресло.
– А почему бы и нет?
– Ну, не знаю… – Она пожала плечами. – До меня дошли слухи, что ты выгуливаешь собак.
– Да уж, – он скорчил гримасу, – пытался тут сделать вид… что нисколько не страдаю от твоего отъезда. Не сработало.
– Да нет, все в порядке, я просто полюбопытствовала. – Она помолчала, потрогала кончиками пальцев иголки на ели. – А еще на какое-нибудь письмо ты ответил?
– Да.
Она резко обернулась к нему.
– Да?!
Макс положил ладо ни ей на плечи, погладил шелковистую ткань.
– Я ответил на все письма до единого: сообщил, что больше не свободен.
– Почему?
– Потому, что на свете есть только одна женщина, которую мне хочется украсть, – пусть даже она и любит одних ковбоев.
– Ковбоев она не видела уже очень, очень давно. И больше не сбежит – ни за что на свете, никогда в жизни!..
Его губы несколько раз прикоснулись к ее губам, обжигая знакомым, мучительным жаром. Через мгновение он развязал пояс на ее талии, сбросил халатик с плеч. Его пальцы пробежали по кружевному вырезу сорочки, приподняли ей подбородок. Он заглянул в ее теплые карие глаза.
– А замуж за меня ты когда-нибудь пойдешь?
– Последние недели я много об этом думала.
– И что же?
– Ты меня до смерти напугал, Макс. Думала – больше никогда не увижу тебя.
Он не в силах был видеть влагу в ее заблестевших глазах.
– Я больше никогда не причиню тебе такой боли, любовь моя, обещаю.
Она покачала головой и убрала со своей щеки его ладонь.
– Тебе не удастся. Это часть твоей жизни, и мне придется принять ее.
– Нет.
– Нет? – Ари уставилась на него в ожидании объяснений.
– Я тоже сделал кое-какой выбор, Барбара беременна – и чуть было не потеряла ребенка, когда пропало наше судно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Упаковочные шарики посыпались Ари на колени, она вытащила из коробки стеклянный кувшин. Видно, очень старый сосуд – вот тут стекло повреждено и тут… В самом-то кувшине ничего особенного, а вот его содержимое… Дыхание остановилось у нее в груди: внутри кувшина – сотни пляжных стеклышек. Зеленые, белые и даже редкие синие кусочки доверху наполняли старомодный аптекарский сосуд.
– Похоже на банку с леденцами, какие в старые времена делали, – прокомментировал Расти. – Что, разве не так?
Ари открыла крышку, протянула руку – потрогать стеклышки. Гладкие кусочки проскальзывали между пальцами, от них поднимался едва ощутимый запах моря. Несколько месяцев назад Макс положил ей на ладонь такой же кусочек. «Ты могла бы дать нам время, Ари. Дать время нашей любви»… А она не дала им времени, просто сбежала, вместо того чтобы лицом к лицу встретить свои страхи.
– Кто это прислал? – спросил Расти у Пег.
– Дочка знает.
– Должно быть, Макс. – Ари подняла на них глаза. – Не знаю, как это объяснить.
– Ну и не объясняй, Он ждет тебя там, во дворе, – сообщила Пегги. – Боюсь только, как бы бедный парень не замерз до смерти на этом снегопаде.
– Какого чёрта взрослый человек торчит во дворе? – Расти казался озадаченным.
Пегги подмигнула мужу: Ари подскочила с дивана и полетела к двери, на ходу рассыпая во все стороны пенопластовые шарики.
– Я ему позвонила.
– Господи, так почему же он не постучал?
Только нашарив у кухонной двери выключатель и осветив весь задний двор, Ари увидела широкоплечую фигуру Макса. Открыла дверь, шагнула за порог, в ледяную ночь, – не в силах дождаться, пока он войдет внутрь и она сможет до него дотронуться.
– Макс? – Ари на секунду остановилась – и, забыв обо всем на свете, кинулась в его объятия.
Плотная темно-синяя парка, непокрытая голова, Темные волосы припорошены снегом. Выражения глаз не разглядеть – света не хватает.
– Ты открыла?
Она кивнула, не понимая – доволен он или нет.
– Я ведь так и должна была сделать?
– Да, конечно. – Он протянул руку. Ари протянула свою и вложила в его ладонь.
– Я в восторге. – Ари хотелось скулить от ощущения, что она снова прикасается к нему.
– Пойдем. – Он потянул ее к ступенькам. – Ты идешь со мной.
– Но, Макс… – начала было возражать Ари, – зайди в дом.
– Нет. На этот раз ты дашь мне время высказать все, что должно быть сказано.
– Господи, да я же в халате! – Через резиновую подошву шлепанцев уже начинал проникать холод. – И почти босая.
Макс с легкостью подхватил ее на руки.
– Вот так. Теперь твои ноги не промокнут.
– Но я уже замерзаю. – Она обвила руками его шею, но сырая от снега куртка не очень-то согревала.
– Я тоже. Сейчас включим печку.
– А мы не на пароме в Блок-Айленд, а?
– Я об этом подумывал. – Он опустил к ней улыбающееся лицо. – Но до моего дома все-таки ближе.
У Ари отлегло от сердца.
– А как же мои родители? Они думают, что я с тобой во дворе.
– Пег знает, куда мы поедем. И также знает почему.
– А я не знаю.
– Узнаешь через несколько минут. – Он поставил ее на тротуар, чтобы открыть дверцу, и помог забраться в фургончик.
Ари была до смешного счастлива, что на ней новенький халатик – стеганый абрикосовый шелк, кружевные отвороты. Да и рубашка – под ним тоже ничего, она ее купила специально, чтобы было в чем ходить по дому в рождественское утро.
– Красивый цвет, – оценил он, когда лампочка осветила кабину; завел двигатель и молча поехал к пирсу.
Ари сидела рядом и следила, как снежные хлопья расплющиваются о ветровое стекло. Поверить бы – все будет хорошо, но она не смела.
Подъехав к дому, Макс опять подхватил ее на руки и отнес на защищенное крышей крыльцо. Ари шагнула за порог гостиной с ощущением, что вернулась домой после долгого и трудного путешествия.
Макс обнял ее и прижал к себе так крепко, что она едва могла дышать.
Она льнула к нему всем телом, гадая – как выразить словами, пересказать ему свои чувства, когда ее известили, что он жив.
– Я так боялась… – шепнула она в мокрую куртку.
– А я пообещал себе: если я – и «Миллион» – вернусь целым домой, то отправлюсь за тобой, – прошептал в ответ Макс. – Привезу тебя сюда и уговорю остаться.
Она отстранилась и заглянула в темные глаза.
– Ты не уговоришь меня остаться, Макс.
– Знаю. – В его голосе звучала грусть. – Зато могу любить тебя…
– Это ничего не изменит.
– Зато согреемся, – улыбнулся он.
Она не могла устоять против него, да не особенно и старалась.
– В этом ты прав.
– Тогда пойдем. – Он обнял ее за плечи и повел к лестнице. – У меня есть для тебя сюрприз.
– Откуда ты узнал, что я приеду домой?
– Твоя мама – неиссякаемый источник информации.
– Ясное дело, – пробормотала Ари в тот момент, когда Макс открыл дверь в спальню.
Вот это да! В углу, напротив кровати, – роскошная, разукрашенная елка… В комнате темно, светятся лишь разноцветные елочные огоньки.
– Создает атмосферу, как ты находишь?
– Ох, Макс, какое чудо! – Ари вошла и полной грудью вдохнула хвойный аромат. – Ты сам все сделал?
Он расстегнул молнию и бросил куртку в кресло.
– А почему бы и нет?
– Ну, не знаю… – Она пожала плечами. – До меня дошли слухи, что ты выгуливаешь собак.
– Да уж, – он скорчил гримасу, – пытался тут сделать вид… что нисколько не страдаю от твоего отъезда. Не сработало.
– Да нет, все в порядке, я просто полюбопытствовала. – Она помолчала, потрогала кончиками пальцев иголки на ели. – А еще на какое-нибудь письмо ты ответил?
– Да.
Она резко обернулась к нему.
– Да?!
Макс положил ладо ни ей на плечи, погладил шелковистую ткань.
– Я ответил на все письма до единого: сообщил, что больше не свободен.
– Почему?
– Потому, что на свете есть только одна женщина, которую мне хочется украсть, – пусть даже она и любит одних ковбоев.
– Ковбоев она не видела уже очень, очень давно. И больше не сбежит – ни за что на свете, никогда в жизни!..
Его губы несколько раз прикоснулись к ее губам, обжигая знакомым, мучительным жаром. Через мгновение он развязал пояс на ее талии, сбросил халатик с плеч. Его пальцы пробежали по кружевному вырезу сорочки, приподняли ей подбородок. Он заглянул в ее теплые карие глаза.
– А замуж за меня ты когда-нибудь пойдешь?
– Последние недели я много об этом думала.
– И что же?
– Ты меня до смерти напугал, Макс. Думала – больше никогда не увижу тебя.
Он не в силах был видеть влагу в ее заблестевших глазах.
– Я больше никогда не причиню тебе такой боли, любовь моя, обещаю.
Она покачала головой и убрала со своей щеки его ладонь.
– Тебе не удастся. Это часть твоей жизни, и мне придется принять ее.
– Нет.
– Нет? – Ари уставилась на него в ожидании объяснений.
– Я тоже сделал кое-какой выбор, Барбара беременна – и чуть было не потеряла ребенка, когда пропало наше судно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48