– Добрый вечер!
– Ах, ты меня испугал!
– Я выходил купить хлеба. Ты выглядишь усталой. Слушала автоответчик? Там сообщение от Нану.
– Теперь ты уже слушаешь мой автоответчик?
Ерижитт: Но что он делает, сидя целый день дома?
– Ты забыла его отключить, и когда я услышал голос Нану, снял трубку. Я не знал, как он у тебя отключается, и он записал начало нашего разговора.
Ерижитт: Подозреваю, что Анн позвонила днем домой именно потому, что хотела поговорить с ним. Иначе она позвонила бы мне в бутик.
– Так расскажи вкратце.
– Восьмого марта, Руасси, восемнадцать тридцать семь.
– Ты доволен?
– А ты нет?
– Конечно, да.
– Тогда отпразднуем это! Шампанское для моих женщин!
– Папа, да ты просто душка!
– Как, я думал, ты у телика. Добрый вечер, дочка! Бутылка на холодке. Как, будем ждать Кароль или откроем?
– Она должна прийти?
– Я позвонил ей и пригласил.
– Вы мне дадите минутку навести красоту?
– Ждем.
Брижитт: Ах, как неприятно! Чем он любезнее, тем хуже! Когда он был болен, то был таким несносным, что казалось, это долго не продлится. Но вот он поправился, и стало совсем отвратительно! Как я могу указать на дверь такому «душке»? А когда приедет Нану, все ополчатся против меня. Да и к чему бы им отказываться от дорогого папочки? Только потому, что их лгать возжелала жить с милым Альбером, на которого ее дочерям наплевать? Черт возьми! Апьбер! Я же пообещала ему сегодня вечером встретиться у Перрин. Вот тут-то мне и крышка! Что за мерзость! Пять лет бьюсь, как дура, чтобы как-то держаться, уже почти добилась этого, и тут вдруг – бац! Мсье падает с небес с мнимой простатой и пустым кошельком. А я, как я выгляжу со своими делами, своим распорядком в семье, своей экономной жизнью? Как мне заставить дочерей понять, что все это блеф, наигранное очарование ради того, чтобы вернуться домой?
– Я тебе не мешаю?
– Я хотела переодеться.
Брижитт: Как мне удрать отсюда?
– Право, в этом костюме у тебя немного строгий вид, надень лучше сегодня платье повеселее.
– Тебе по-прежнему нравятся платья в цветочек?
– По-прежнему, но я боюсь в этом признаваться. Кажется, они вышли из моды.
Ерижитт: Как я вижу, эта Хлоя приучила его пользоваться духами, дурной вкус. Браво!
– Во всяком случае, их у меня уже давным-давно нет.
– Ты позволишь мне подарить тебе такое?
Брижитт: Ну нет, решительно! Он и правда не изменился. Ну-ну, напрасно строишь мне глазки, мой друг, я тебя знаю. Это уж точно, решил поухаживать за мной.
– Тебе не кажется, что я уже переросла платья в цветочек?
– Для меня – нет. Но может быть, твой друг…
Брижитт: Вот и добрались!
– Тебе неприятно, что мы говорим об этом?
– Может, сейчас не очень подходящий момент?
– Я так не считаю… О, только не черное, прошу тебя. Вот голубое, оно хорошо смотрится.
– В нем, пожалуй, будет холодно.
– Я прибавлю тепла в батареи.
Брижитт: А по счету плачу я.
Пьер: Она уже не раздевается при мне больше. Бедняжка, как она изменилась с тех пор, когда мы в последний раз…
– Тебе помочь?
Брижитт: Не мог бы он на две минуты оставить меня, чтобы я могла позвонить Альберу!
– Нет, спасибо, ты очень любезен, но я отлично справляюсь сама.
Пьер: Вот так, прямо в зубы! О, мы еще узнаем, какие они, эмансипированные женщины! Какое прекрасное было время, когда они звали нас застегнуть молнию на спинке платья. Я еще помню, перед уходом куда-нибудь поужинать она напудрится, надушится, а я целовал ее в затылок, как раз над последним маленьким крючочком. А ее чесучовое платье с крохотными пуговками-шариками сверху донизу! Сон!
– Он преподаватель истории, да?
– Скажи-ка, ты хорошо осведомлен.
– Я думал пригласить на неделе Летисию в ресторан. Вы могли бы воспользоваться этим. Ты каждый вечер уходишь… Вы не должны видеться так часто. Конечно, я не имею никакого права лишать вас…
– Что есть, то есть, Пьер. Я не нуждаюсь в твоем разрешении.
– В общем, я тебе в тягость.
– Я научилась подчинять свою жизнь жизни других, главным образом, моих дочерей. Твой приезд ничего не изменил.
Брижитт: Лгунья! Насколько все же стало хуже с тех пор, как он здесь!
– Между прочим, я слышал разговор о путешествии, от которого ты вроде бы отказалась. Я хотел поблагодарить тебя.
– Могу сразу тебя заверить: ты тут ни при чем. Летисия и бутик – этого достаточно, чтобы удержать меня.
– Но это глупо! Ведь ты поехала бы не на полгода. Хотя бы Летисию ты могла доверить мне.
– Что ты хочешь? Некоторые не так легко срываются с места, как другие.
Брижитт: Мне пора уйти отсюда, или я совсем разозлюсь.
Пьер: Она меня так и не простила. А ведь я думал, что со временем…
– Но вы не хотите воспользоваться тем, что я еще побуду здесь немного, и вернуться к вашему плану?
Брижитт: Как он умеет себя подать! А сколько времени уйдет, чтобы снова купить билет, сделать прививки, все организовать, да еще само путешествие – и вот тебе горячка на несколько недель. Об этом он подумал?
– Ты очень любезен. Но я не думаю, что этот вопрос еще на повестке дня.
Пьер: Мне кажется, у них пахнет ссорой. Летисии тоже, и она радуется. Он ей не очень-то нравится, этот Альбер.
– Ты великолепна. И правда умеешь одеться!
Пьер: Если я скажу, что ей идет небольшая полнота, она обидится, но что правда, то правда, она еще очень аппетитная.
– Спасибо.
Брижитт: Ты не помнишь, как обзывал меня дамой-патронессой? Бедный мой старичок, твои попытки обольстить меня шиты белыми нитками. Если бы ты знал, как мне наплевать на твою болтовню. Слишком поздно, Пьер!
– Почему такой печальный взгляд? Что-нибудь не так? Ты недовольна, что я затеял этот маленький праздник?
– Нет, что ты, конечно, довольна. Но время не совсем удачное.
Брижитт: Похоже, я уже совсем выдохлась. Мне не Таиланд нужен, о котором я мечтаю, а только одиночество. Три дня в гостинице, одной, и я приду в себя.
– Тебе нужен отпуск.
– Возможно.
Брижитт: Прежде всего мне надо знать, когда ты уберешься. Ты меня пугаешь. Я сама себя пугаю. Я не в силах прогнать тебя, и я уже не могу больше тебя выносить.
– Пьер, я не решалась тебе сказать, но я собиралась сегодняшний вечер провести с Альбером, после ужина. Этот семейный сбор некстати.
– Пригласи и его!
Брижитт: Вот как! Прекрасная мысль! Продемонстрируем ему радость возродившейся маленькой семьи, выставим на обозрение наше счастье, великодушно примем его в свой круг: он один, это так грустно!
– Я не думаю, что это был бы выход.
– Но ты не можешь бросить нас. Летисия очень огорчится!
Брижитт: Однако огорчение дочери не остановило его, когда он удрал со своей девчонкой.
– Нет, я пойду завтра.
– Я вижу, ты очень расстроена. Извини меня. Я вторгся к тебе, порчу тебе жизнь. Но ты же видишь, мне лучше. Скоро я уеду.
Брижитт:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33