Потом Роксана исполнила свой коронный номер с самоубийством. Она делала это сотни раз, но теперь у нее почти получилось. Барон пригрозил, что, если она умрет, он будет пытать и мучить меня, а потом убьет и скормит мое тело своим догам по маленьким кусочкам.
Джорджина осознала новое чувство. Ей было скучно. Грустные и трагические сказки Ника больше не трогали ее.
– А как это связано со мной?
– Я прошу у тебя помощи. Я вижу, ты не хочешь моего возвращения, и не виню тебя. Но во имя того, что было между нами, или просто из доброты, я умоляю помочь мне. Ты единственный человек на всем белом свете, кому я могу доверять.
– Почему ты не соберешься и не уедешь?
– У них есть материал против меня. Я взял деньги. Кое-что из драгоценностей Роксаны. У меня нет ни гроша, Джорджина. Я совершил плохую сделку. У меня нет работы. Единственное, для чего я был хорош, это те экскурсии с голубоволосыми старухами. Я превратился в жиголо! У меня нет даже карманных денег! Они, конечно, поймали меня. Заставили подписать признание. Роксана все еще хочет меня, не могу понять, почему. Если я уеду, они нашлют на меня жандармов. Ты когда-нибудь видела французскую тюрьму изнутри?
– Что я могу сделать? После твоего последнего побега из дома я вылечила тебя, а они тебя снова выкрали.
Среди американских флагов лежал сверток из коричневой бумаги.
– Я хочу, чтобы ты сохранила это для меня.
– О, нет, нет, ничего подобного, профессор Хиггинс.
– О чем ты говоришь?
– Теперь ты просишь меня заняться контрабандой. Чего? Наркотиков? Бриллиантов? Ты знаешь, как выглядит изнутри британская тюрьма?
– Совершенно другое. Как ты могла даже подумать о таком?
План Ника был так же прост, как и хитер. Шантаж, который освободит его от другого шантажа, делающего пленником. Милашка Роксана погрязла в подпольном мире сексуальных экспериментов и извращений.
– В свертке набор кассет. Я хочу, чтобы ты сохранила их в безопасном месте, пока я не буду готов выкупить свою свободу – эти пленники в обмен на мое признание и свидетельство о разводе. Вот почему мне надо было увидеть тебя. Я не рискнул написать или позвонить, ведь ты могла рвать письма и бросать трубку. Кроме того, я думаю, они прослушивают мой телефон. Ты сделаешь это для меня?
Вернувшись в Челси Мьюз через несколько часов, Джорджина поняла, какой была безмозглой идиоткой. Таможенники едва взглянули на американские флаги и пропустили ее. Но, если бы они нечаянно обнаружили коричневый сверток и изучили его содержимое, ее могли бы задержать за провоз в страну явной порнографии.
С минуты на минуту приедет ее мадридец. Перед вылетом в Лондон она купила ему великолепный галстук от Эрме. Ей доставляло удовольствие делать подарки мужчинам – это давало чувство власти. Джорджина обнаружила, что предпочитает дарить, а не получать презенты, за исключением таких вещей, как цветы и шампанское. Она предпочитает сама выбирать себе одежду и драгоценности.
Услышав шум приближающегося такси с мадридцем, она засунула сверток Ника в шкаф за полотенца. Хотя Джорджина могла сказать, что больше не влюблена в Ника Элбета, факт, который, нужно честно признать, состоял в том, что он все еще может крутить ею вокруг своего мизинца.
ГЛАВА 23
МОНА
Теперь ее очередь. Билл Нел был рядом в течение долгих и пугающих месяцев болезни, терпеливый во время вспышек раздражения, не считающийся со своим временем, заботливый и ласковый, когда позволял ей наслаждаться жалостью к себе. И фигурально, и буквально, он держал Мону за руку и шаг за шагом провел через весь путь выздоровления, был готов спасти при первых признаках ее капитуляции перед несчастьями.
Теперь Мона должна стать стабилизирующей силой в его постоянных колебаниях между приступами гнева и вины. Все больше убеждаясь в неизбежности самоубийства, она несколько утешалась тем, что находилась рядом с Биллом, когда он увидел тело. Мона пережила вместе с ним кошмар вызова полиции, скорой, поездку в морг, вскрытие и кремацию Ричарда, который, во время своих постоянных депрессий часто упоминал эти этапы, сопутствующие смерти.
В ту первую ужасную ночь Мона настояла, чтобы Билл поехал к ней домой.
– Ты не можешь остаться один в той квартире. Будешь спать в комнате Мелиссы, а она устроится со мной.
Его состояние зомби заставило Мону собраться и быть сильной. В такси Билл прислонился к ней в полном изнеможении. Она гладила его по волосам, как ребенка.
– Я так сожалею, Билл. Так сожалею, дорогой.
– Он не должен был делать это. Новое лекарство помогало. Врач сказал мне.
Благородная ярость росла в ней.
– Эти подонки в Вашингтоне. Они могут отправить человека на Луну, но не могут тратить деньги на исследования по СПИДу!
– СПИД? – Билл выпрямился и, взяв Мону за плечи, повернул к себе. – Ты такая же, как все остальные! Почему ты автоматически решила, что у него был СПИД? Только из-за того, что Ричард – голубой? Что, если бы он был обыкновенным? Что, если бы он был таким же, как твой друг Ник Элбет или экс-муженек? Что, если бы они выпрыгнули из окна? Ты бы подумала: «Бедняги, они, наверное, заразились СПИДом, поэтому и прыгнули?»
Мона была подавлена. Она думала, что у нее нет предубеждений, но первое, что пришло ей в голову – у Ричарда СПИД.
– Я извиняюсь, Билл. Я очень сожалею. Ты прав. Прости меня. Пожалуйста…
Он вжался в угол заднего сиденья и закрыл глаза.
– Прости меня. Я знаю, ты не участвуешь в травле гомосексуалистов, ты была и так достаточно солидарна со мной. Просто у Ричарда начался довольно плохой период и без осуждения людей, думающих, что он вирусоноситель.
Билл встретил красивого молодого дизайнера в первую неделю после приезда в Нью-Йорк из Лондона. С тех пор они жили вместе и годы были счастливы, пока Ричард не стал подвергаться приступам депрессии. Лекарственная терапия помогала лишь на время, но потом он возвращался в еще более ужасное, мрачное, почти коматозное состояние. Ситуация усложнялась тем, что Ричард страдал боязнью толпы и мучился даже от необходимости встречаться с врачом или психотерапевтом.
По иронии судьбы Билл совсем недавно нашел психотерапевта, который согласился приходить к ним в квартиру.
– Это уже начинало помогать. Ричард, определенно, выходил из кризиса. Только вчера он сказал, что хочет снова видеть людей. «Мону», – попросил он. Ричард молился за тебя, ты знаешь. Он любил слушать о прежних деньках в Лондоне, любил, когда во время телепередачи на экране появлялась реклама, а я объяснял, что ты – говорящая булочка.
– Или говорящий унитаз!
– Он немного ревновал к тебе, ты знаешь. «Мона то, Мона се»!
– О, Билл. Это все моя вина. Он мгновенно раскаялся.
– Не будь такой дурочкой. Конечно, нет. Я не имел это ввиду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Джорджина осознала новое чувство. Ей было скучно. Грустные и трагические сказки Ника больше не трогали ее.
– А как это связано со мной?
– Я прошу у тебя помощи. Я вижу, ты не хочешь моего возвращения, и не виню тебя. Но во имя того, что было между нами, или просто из доброты, я умоляю помочь мне. Ты единственный человек на всем белом свете, кому я могу доверять.
– Почему ты не соберешься и не уедешь?
– У них есть материал против меня. Я взял деньги. Кое-что из драгоценностей Роксаны. У меня нет ни гроша, Джорджина. Я совершил плохую сделку. У меня нет работы. Единственное, для чего я был хорош, это те экскурсии с голубоволосыми старухами. Я превратился в жиголо! У меня нет даже карманных денег! Они, конечно, поймали меня. Заставили подписать признание. Роксана все еще хочет меня, не могу понять, почему. Если я уеду, они нашлют на меня жандармов. Ты когда-нибудь видела французскую тюрьму изнутри?
– Что я могу сделать? После твоего последнего побега из дома я вылечила тебя, а они тебя снова выкрали.
Среди американских флагов лежал сверток из коричневой бумаги.
– Я хочу, чтобы ты сохранила это для меня.
– О, нет, нет, ничего подобного, профессор Хиггинс.
– О чем ты говоришь?
– Теперь ты просишь меня заняться контрабандой. Чего? Наркотиков? Бриллиантов? Ты знаешь, как выглядит изнутри британская тюрьма?
– Совершенно другое. Как ты могла даже подумать о таком?
План Ника был так же прост, как и хитер. Шантаж, который освободит его от другого шантажа, делающего пленником. Милашка Роксана погрязла в подпольном мире сексуальных экспериментов и извращений.
– В свертке набор кассет. Я хочу, чтобы ты сохранила их в безопасном месте, пока я не буду готов выкупить свою свободу – эти пленники в обмен на мое признание и свидетельство о разводе. Вот почему мне надо было увидеть тебя. Я не рискнул написать или позвонить, ведь ты могла рвать письма и бросать трубку. Кроме того, я думаю, они прослушивают мой телефон. Ты сделаешь это для меня?
Вернувшись в Челси Мьюз через несколько часов, Джорджина поняла, какой была безмозглой идиоткой. Таможенники едва взглянули на американские флаги и пропустили ее. Но, если бы они нечаянно обнаружили коричневый сверток и изучили его содержимое, ее могли бы задержать за провоз в страну явной порнографии.
С минуты на минуту приедет ее мадридец. Перед вылетом в Лондон она купила ему великолепный галстук от Эрме. Ей доставляло удовольствие делать подарки мужчинам – это давало чувство власти. Джорджина обнаружила, что предпочитает дарить, а не получать презенты, за исключением таких вещей, как цветы и шампанское. Она предпочитает сама выбирать себе одежду и драгоценности.
Услышав шум приближающегося такси с мадридцем, она засунула сверток Ника в шкаф за полотенца. Хотя Джорджина могла сказать, что больше не влюблена в Ника Элбета, факт, который, нужно честно признать, состоял в том, что он все еще может крутить ею вокруг своего мизинца.
ГЛАВА 23
МОНА
Теперь ее очередь. Билл Нел был рядом в течение долгих и пугающих месяцев болезни, терпеливый во время вспышек раздражения, не считающийся со своим временем, заботливый и ласковый, когда позволял ей наслаждаться жалостью к себе. И фигурально, и буквально, он держал Мону за руку и шаг за шагом провел через весь путь выздоровления, был готов спасти при первых признаках ее капитуляции перед несчастьями.
Теперь Мона должна стать стабилизирующей силой в его постоянных колебаниях между приступами гнева и вины. Все больше убеждаясь в неизбежности самоубийства, она несколько утешалась тем, что находилась рядом с Биллом, когда он увидел тело. Мона пережила вместе с ним кошмар вызова полиции, скорой, поездку в морг, вскрытие и кремацию Ричарда, который, во время своих постоянных депрессий часто упоминал эти этапы, сопутствующие смерти.
В ту первую ужасную ночь Мона настояла, чтобы Билл поехал к ней домой.
– Ты не можешь остаться один в той квартире. Будешь спать в комнате Мелиссы, а она устроится со мной.
Его состояние зомби заставило Мону собраться и быть сильной. В такси Билл прислонился к ней в полном изнеможении. Она гладила его по волосам, как ребенка.
– Я так сожалею, Билл. Так сожалею, дорогой.
– Он не должен был делать это. Новое лекарство помогало. Врач сказал мне.
Благородная ярость росла в ней.
– Эти подонки в Вашингтоне. Они могут отправить человека на Луну, но не могут тратить деньги на исследования по СПИДу!
– СПИД? – Билл выпрямился и, взяв Мону за плечи, повернул к себе. – Ты такая же, как все остальные! Почему ты автоматически решила, что у него был СПИД? Только из-за того, что Ричард – голубой? Что, если бы он был обыкновенным? Что, если бы он был таким же, как твой друг Ник Элбет или экс-муженек? Что, если бы они выпрыгнули из окна? Ты бы подумала: «Бедняги, они, наверное, заразились СПИДом, поэтому и прыгнули?»
Мона была подавлена. Она думала, что у нее нет предубеждений, но первое, что пришло ей в голову – у Ричарда СПИД.
– Я извиняюсь, Билл. Я очень сожалею. Ты прав. Прости меня. Пожалуйста…
Он вжался в угол заднего сиденья и закрыл глаза.
– Прости меня. Я знаю, ты не участвуешь в травле гомосексуалистов, ты была и так достаточно солидарна со мной. Просто у Ричарда начался довольно плохой период и без осуждения людей, думающих, что он вирусоноситель.
Билл встретил красивого молодого дизайнера в первую неделю после приезда в Нью-Йорк из Лондона. С тех пор они жили вместе и годы были счастливы, пока Ричард не стал подвергаться приступам депрессии. Лекарственная терапия помогала лишь на время, но потом он возвращался в еще более ужасное, мрачное, почти коматозное состояние. Ситуация усложнялась тем, что Ричард страдал боязнью толпы и мучился даже от необходимости встречаться с врачом или психотерапевтом.
По иронии судьбы Билл совсем недавно нашел психотерапевта, который согласился приходить к ним в квартиру.
– Это уже начинало помогать. Ричард, определенно, выходил из кризиса. Только вчера он сказал, что хочет снова видеть людей. «Мону», – попросил он. Ричард молился за тебя, ты знаешь. Он любил слушать о прежних деньках в Лондоне, любил, когда во время телепередачи на экране появлялась реклама, а я объяснял, что ты – говорящая булочка.
– Или говорящий унитаз!
– Он немного ревновал к тебе, ты знаешь. «Мона то, Мона се»!
– О, Билл. Это все моя вина. Он мгновенно раскаялся.
– Не будь такой дурочкой. Конечно, нет. Я не имел это ввиду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89