– Прекратите! – раздраженно потребовала она.
Кайлмор тихо рассмеялся.
– Тс-с! – выдохнул он ей в ухо.
«Я смогу это вынести, – клялась она себе. – Я смогу это вынести».
– Верити. – Он уже добрался до ее плеча и оттягивал в сторону высокий вырез платья. – Верити, ты так же восхитительно аппетитна, как и Сорайя.
– Надеюсь, вы мной подавитесь.
Кайлмор рассмеялся, она почувствовала на плече его теплое дыхание.
– Вот это – моя девочка. – Он повернул ее к себе и отыскал чувственное местечко между шеей и плечом.
За двенадцать месяцев близости он узнал, что прикосновение его губ к этому месту доставляло ей безумное наслаждение.
И, конечно, они оба знали, что ее оскорбления ничего не стоят. Она подавила чувственный вздох. Герцог Кайлмор был опытным любовником и всегда умел возбудить ее. Пробудить истинную страсть, а не надоевшее притворство продажной женщины, ублажающей богатого покровителя. Она получала удовольствие в близости с ним и даже наслаждалась бы ею, если бы хоть раз позволила себе проявить чувства.
Это просто естественная реакция здоровой молодой женщины на полного сил неутомимого любовника, все время убеждала она себя.
Ее первого полного сил любовника.
В Лондоне все происходило в атмосфере доверия. Но после бегства Кайлмор больше не доверял ей. А она, конечно, не доверяла этому сумасшедшему, который схватил ее и пытался убить ее брата. Память об этом помогала не откликаться на его прикосновения.
В конце концов герцог отодвинулся и недовольно посмотрел на Верити.
Хорошо, подумала она.
– Ты не можешь избавиться от меня даже в мыслях, – сказан он тоном, совершенно не похожим на тот, которым говорил несколько секунд назад.
– К несчастью, вы правы, мне невозможно уйти, ваша светлость. – Она с усмешкой подняла связанные руки. – Меня совсем не восхищает ваше гостеприимство.
Его аристократическая раздражительность утихла, и Кайлмор коротко рассмеялся.
– В самом деле?
– Развяжите меня. – Неожиданно узы стали невыносимы. – Я же не смогу выпрыгнуть на ходу.
– Ты можешь выцарапать мне глаза.
– Мне больше всего хочется искалечить другие части вашего тела, – кровожадно заметила она, хотя вряд ли была бы способна причинить ему настоящую боль.
В Уитби она могла бы направить на него пистолет и без колебаний застрелить. Но сейчас, в этой навязанной обстоятельствами интимной обстановке, решение заставить его страдать ослабело.
Вероятно, он это знал.
Верити выпрямилась. Какой же серой мышью оказалась она, если несколько неискренних ласк брошенного любовника смягчили ее сердце. А брошенный любовник решительно настаивал на том, что считал своим правом.
Ну, она сама решит, кто имеет на нее права. И отказывается признавать себя собственностью герцога Кайлмора.
– Ты опять? – тихо сказал он.
Она удивленно посмотрела на него.
– Что?
– Позволяешь своим мыслям где-то блуждать.
Она пожала плечами, старательно подчеркивая свое равнодушие.
– Это от меня не зависит. Но здесь ничто не привлекает моего внимания.
Глава 5
И в ту же минуту Верити поняла, что совершила ошибку.
Она хотела бороться с ним, наносить удары, ранить. А вместо этого получилось приглашение к близости. И конечно, Кайлмор не оскорбился и не рассердился.
Хищная торжествующая улыбка озарила его лицо.
– Значит, мне надо быть настойчивее?
Она закрыла глаза, стараясь не замечать ударения, которое он сделал на слове «настойчивее».
– Не надо, – прошептала она. – Пожалуйста.
Он тихо рассмеялся.
– Уже просишь прощения, Сорайя? Я думал, ты дольше будешь сердиться на меня.
– Я не Сорайя, – отрезала она со всей решимостью, на какую еще была способна.
Потому что он прав. Она сделает все, пожертвует своей гордостью. Чтобы избежать того медленного совращения, которое он задумал.
– Нет, ты Сорайя. – Он обхватил ее голову и, запустив пальцы в простые вдовьи косы, повернул Верити лицом к себе.
Она приготовилась к грубому нападению. Но герцог был для этого слишком утонченной натурой. С мучительной медлительностью он провел губами по ее губам. Это даже нельзя было назвать поцелуем. Скорее продолжение прежней ласки. Только теперь он касался ее губ.
Верити пыталась отвернуться, но его рука удерживала ее голову. На этот раз, прикасаясь к губам, он задержался на мгновение, только на мгновение, она даже не поняла, был ли это поцелуй.
Она издала слабый звук, в котором не было желания, только страх.
– Пожалуйста, не надо.
Он поднял другую руку и убрал с ее лба выбившиеся пряди.
– Почему? Я всего лишь целую тебя. После того, что было между нами, это едва ли имеет значение.
Но, конечно, он понимал, что имеет. Она видела это в его ярко-синих глазах. Понимание и никакой искренней нежности, хотя ласки его лгали и говорили о другом. Кайлмор решил взять власть над Верити, и успех свидетельствовал о том, что он нашел единственный способ покорить ее.
Она могла бороться против силы, но ее жизнь была лишена нежности. Даже фальшивая ласка, похожая на нежность, могла найти путь к ее сердцу.
И все же у нее хватило воли противостоять ему.
– Ладно! Берите меня, – равнодушно сказала она и огляделась. – Если вы развяжете мне ноги и посадите к себе на колени, я смогу удовлетворить вас. По крайней мере настолько, чтобы вы перестали досаждать мне хоть ненадолго. – Это было сказано намеренно грубо, но ей до отчаяния хотелось потушить разгоравшееся желание, притягивавшее их друг к другу.
Он снова рассмеялся тем самым коротким смехом, от которого у нее шевелились волосы.
– Может быть, позднее, мадам. А сейчас я совершенно удовлетворен радостью невинных поцелуев.
– Но мне не нравится, когда меня целуют, – беспомощно ответила она.
Он погладил ее по щеке, а затем взял в ладони ее лицо.
Как она жалела, что не прислушалась к своей интуиции, подсказывавшей, что ни за что на свете ей не следует брать в любовники герцога Кайлмора.
С самого начала, с самой первой встречи с ним внутренний голос предупреждал, что он, только он один сумеет пробить броню, которой служила ей Сорайя. Но, к несчастью, она пренебрегла своими предчувствиями. Став его любовницей, она целый год упорно противостояла симпатии, которую испытывала к нему. Это чувство было абсурдно. У куртизанки и герцога не могло быть ничего общего.
Долгие годы он преследовал ее, а она ускользала. Каждое искушение, возникавшее по его воле на ее пути, было лишь ходом в игре. В некотором отношении этот поединок доставлял ей удовольствие. Даже последний ход в этой игре был вызовом – она потребовала баснословную плату за свое согласие, такую сумму ни один мужчина, будучи в здравом уме, не заплатил бы за женщину.
Но ни один Кинмерри никогда не отличался здравым умом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81