– Ты просто злишься, потому что лорда не интересуют твои хитрые уловки. Ты лебезишь перед ним. Нет, не пытайся отрицать, потому что не только я это заметила. Моли Бога, женщина! Тебе следует прекратить все эти глупости. Всем известно, что лорд не обращает внимания ни на кого, кроме своей госпожи. Посмотри на них! – Крестьянка кивком указала туда, где стояла Изабелла в объятиях мужа. Она с нежностью смотрела на него и лицо ее светилось от счастья, а лорд с любовью улыбался ей. – Любой подумал бы, что они – новобрачные, и это после стольких лет совместной жизни! – восхищенно заметила Сара, потом задумчиво вздохнула и уголком фартука смахнула накатившие на глаза слезинки.
– Это лишний раз доказывает, что Изабелла – колдунья, – Нелли победоносно и самодовольно ухмыльнулась. – Только ведьма могла так околдовать лорда, что он всегда сохраняет верность ей. О, когда-то он был мужчиной к услугам дам, но, конечно, до нее. Она околдовала его – вот в чем дело.
Нелли Симмс очень удивилась бы, узнав, что именно в этот момент лорд думал о том же. Тихо и полушутя он высказал свои мысли вслух Изабелле:
– Крестьяне думают, что ты – колдунья, моя милая. Это правда? Ты и в самом деле околдовала меня, а, может, подмешала мне в вино какое-то зелье? Клянусь, что с каждым днем ты становишься все прекраснее, а я, каждый раз глядя на твое очаровательное личико, понимаю, что люблю тебя все больше. Трудно поверить, что мы прожили уже столько лет. Ох, милостивый Боже! Что я такого сделал, что заслужил в награду тебя, любимая?
– Это я должна задать такой вопрос, мой господин, – ответила Изабелла, и ее взгляд вдруг затуманился и ушел куда-то далеко от горы, на которой они стояли.
Лорд всегда читал все ее мысли и настроения, как свои собственные.
– Это всего лишь призраки, Белла, – осторожно напомнил он, – их образы померкнут со временем.
– Я знаю. Уже сейчас образы этих людей тускнеют и угасают, мой повелитель, как оплывающие в темноте свечи. Пытаюсь удержать их, но они ускользают от меня…
– Пусть уходят, дорогая. Пора. Ты всю жизнь Скорбела по ним. Им бы этого не хотелось.
– Знаю, – вдруг она крепко прижалась к нему и с мукой в голосе – воскликнула: – Очень много, мой милый…если бы их было не так много! И все же я не пожертвовала бы ни днем нашей жизни с тобой, чтобы число их уменьшилось! Ах, грешная я, грешная!
– Нет, Белла, всего лишь – честная. Все мы ценим жизнь и особенно – когда мы любим, – он взял ее руку. – Пойдем. Позволь мне разогнать эту тень, омрачившую твой взгляд. Ты создана не для страданий.
Лорд повел ее в укромную рощицу, приютившуюся в лощине, и там положил на летнюю полевую траву. Сокол на плече Изабеллы раздраженно нахохлился, когда его потревожили, и, перелетев на ближайшее дерево, сел там, настороженно посматривая на свою хозяйку. Он бросится ради нее в смертельную схватку, если понадобится, но сокол знал, что господин не причинит Изабелле вреда. Когда супруг смотрел на нее, на его лице появлялось нежное выражение. Она была такой хрупкой, такой прекрасной. Ее глаза, напоминавшие спокойную гладь моря, казались слишком большими на лице, так исхудавшем после долгой болезни. Хотя ее тело, наконец, исцелилось, в душе у нее все же остались тоска и печаль, глубоко трогавшие его.
«Она всегда была такой чувствительной, такой ранимой, – думал лорд. – Это плата за ее неистовые пристрастия». Он рассматривал руку жены, которую держал в своей руке, восхищаясь, какой она была маленькой и изящной, а запястье было таким тонким. И хрупким. Именно такой считал он Изабеллу: хрупкой и нуждающейся в защите, хотя в прошлом она часто защищала себя не хуже любого мужчины.
Муж задержал поцелуй на ее ладони, потом прижал ладонь к своей щеке.
– Белла, – прошептал он.
Ему не надо было говорить еще что-то. Белла уже расшнуровывала платье, с готовностью, но слегка смущаясь, освобождалась от одежды. Несмотря на то, что он был ее мужем, Изабелла всякий раз смущалась, зная, что она желанна для него: хотя и считала себя сильной женщиной, супруг был сильнее ее, и особенно остро она чувствовала это в минуты близости, когда, вскрикивая, сдавалась ему во власть. Казалось, что она беспомощна перед ним. Он был для нее таким желанным, что ей было трудно подобрать слова, чтобы выразить это. В прошлом Изабелле пришлось столько выстрадать, что даже теперь она с трудом верила в то, что муж любил ее, только ее одну, с такой страстностью, сила которой была неподвластна даже времени.
Лорд сбросил с себя одежду, потом мягко улыбнулся и еще раз слился с ней в единое целое под тенью старых, искривленных временем дубов и раскидистых тисов.
– Белла, любимая…
Его слова успокаивали ее. Она так нуждалась в них. Потом он нашел своими губами желанные губы, поцеловал один дрожащий уголок и слегка очертил языком контур ее губ, прежде чем востребовать их целиком. Делал он это нежно и робко, как в первый раз, когда она была девушкой, которой нужны были сдержанные и осторожные ласки и слова. С нежностью супруг поцеловал ее, потом приоткрыл губы языком, проникая вглубь. Его язык устремился вперед, вкушая внутреннюю сладость и заставляя ее задрожать от вспыхнувшего вдруг желания. Она почувствовала возбуждение, вызванное сотрясающим тело волнующим предчувствием. Изабелла приглушенно простонала. Она потянулась, чтобы крепче обнять мужа, и положила одну руку на затылок, откуда его волосы спадали густыми мягкими волнами. Притянув его поближе, прильнула к губам любимого в безудержном желании. У него она черпала силы, он был ее маяком и пристанищем во время любых бурь. Призраки прошлого исчезали, когда лорд был с ней.
Его язык так тесно сплетался с ее языком, что сердце у нее гулко застучало. Виток за витком Изабелла следовала за его языком, губами и зубами, поглощавшими и увлекавшими ее за собой в горячее волнующееся море, и она ничего не имела против. Изабелла лихорадочно отвечала на его поцелуи, пока им не стало трудно дышать, и она почувствовала прижавшуюся к ней отвердевшую плоть – свидетельство мужского желания – когда он наполовину покрыл ее своим телом, в то время как руки продолжали ласкать. Супруг осыпал любимую страстными поцелуями, прожигая губами, как каленым железом, путь по бархатной коже лица. Он поцеловал ее глаза, обрамленные невероятно длинными ресницами, отбрасывающими на щеки тени в форме полумесяцев. Муж прошептал Изабелле на ухо слова любви, и та почувствовала его легкое дыхание, а язык, едва коснувшись маленькой ушной раковины, привел ее в восторженную дрожь. Он запутался пальцами в густых волосах, зарываясь лицом в длинные шелковистые пряди, вдыхая в себя исходивший от нее тонкий запах роз…
Розы. Всегда розы. Белые розы.
Для Изабеллы – только белые розы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
– Это лишний раз доказывает, что Изабелла – колдунья, – Нелли победоносно и самодовольно ухмыльнулась. – Только ведьма могла так околдовать лорда, что он всегда сохраняет верность ей. О, когда-то он был мужчиной к услугам дам, но, конечно, до нее. Она околдовала его – вот в чем дело.
Нелли Симмс очень удивилась бы, узнав, что именно в этот момент лорд думал о том же. Тихо и полушутя он высказал свои мысли вслух Изабелле:
– Крестьяне думают, что ты – колдунья, моя милая. Это правда? Ты и в самом деле околдовала меня, а, может, подмешала мне в вино какое-то зелье? Клянусь, что с каждым днем ты становишься все прекраснее, а я, каждый раз глядя на твое очаровательное личико, понимаю, что люблю тебя все больше. Трудно поверить, что мы прожили уже столько лет. Ох, милостивый Боже! Что я такого сделал, что заслужил в награду тебя, любимая?
– Это я должна задать такой вопрос, мой господин, – ответила Изабелла, и ее взгляд вдруг затуманился и ушел куда-то далеко от горы, на которой они стояли.
Лорд всегда читал все ее мысли и настроения, как свои собственные.
– Это всего лишь призраки, Белла, – осторожно напомнил он, – их образы померкнут со временем.
– Я знаю. Уже сейчас образы этих людей тускнеют и угасают, мой повелитель, как оплывающие в темноте свечи. Пытаюсь удержать их, но они ускользают от меня…
– Пусть уходят, дорогая. Пора. Ты всю жизнь Скорбела по ним. Им бы этого не хотелось.
– Знаю, – вдруг она крепко прижалась к нему и с мукой в голосе – воскликнула: – Очень много, мой милый…если бы их было не так много! И все же я не пожертвовала бы ни днем нашей жизни с тобой, чтобы число их уменьшилось! Ах, грешная я, грешная!
– Нет, Белла, всего лишь – честная. Все мы ценим жизнь и особенно – когда мы любим, – он взял ее руку. – Пойдем. Позволь мне разогнать эту тень, омрачившую твой взгляд. Ты создана не для страданий.
Лорд повел ее в укромную рощицу, приютившуюся в лощине, и там положил на летнюю полевую траву. Сокол на плече Изабеллы раздраженно нахохлился, когда его потревожили, и, перелетев на ближайшее дерево, сел там, настороженно посматривая на свою хозяйку. Он бросится ради нее в смертельную схватку, если понадобится, но сокол знал, что господин не причинит Изабелле вреда. Когда супруг смотрел на нее, на его лице появлялось нежное выражение. Она была такой хрупкой, такой прекрасной. Ее глаза, напоминавшие спокойную гладь моря, казались слишком большими на лице, так исхудавшем после долгой болезни. Хотя ее тело, наконец, исцелилось, в душе у нее все же остались тоска и печаль, глубоко трогавшие его.
«Она всегда была такой чувствительной, такой ранимой, – думал лорд. – Это плата за ее неистовые пристрастия». Он рассматривал руку жены, которую держал в своей руке, восхищаясь, какой она была маленькой и изящной, а запястье было таким тонким. И хрупким. Именно такой считал он Изабеллу: хрупкой и нуждающейся в защите, хотя в прошлом она часто защищала себя не хуже любого мужчины.
Муж задержал поцелуй на ее ладони, потом прижал ладонь к своей щеке.
– Белла, – прошептал он.
Ему не надо было говорить еще что-то. Белла уже расшнуровывала платье, с готовностью, но слегка смущаясь, освобождалась от одежды. Несмотря на то, что он был ее мужем, Изабелла всякий раз смущалась, зная, что она желанна для него: хотя и считала себя сильной женщиной, супруг был сильнее ее, и особенно остро она чувствовала это в минуты близости, когда, вскрикивая, сдавалась ему во власть. Казалось, что она беспомощна перед ним. Он был для нее таким желанным, что ей было трудно подобрать слова, чтобы выразить это. В прошлом Изабелле пришлось столько выстрадать, что даже теперь она с трудом верила в то, что муж любил ее, только ее одну, с такой страстностью, сила которой была неподвластна даже времени.
Лорд сбросил с себя одежду, потом мягко улыбнулся и еще раз слился с ней в единое целое под тенью старых, искривленных временем дубов и раскидистых тисов.
– Белла, любимая…
Его слова успокаивали ее. Она так нуждалась в них. Потом он нашел своими губами желанные губы, поцеловал один дрожащий уголок и слегка очертил языком контур ее губ, прежде чем востребовать их целиком. Делал он это нежно и робко, как в первый раз, когда она была девушкой, которой нужны были сдержанные и осторожные ласки и слова. С нежностью супруг поцеловал ее, потом приоткрыл губы языком, проникая вглубь. Его язык устремился вперед, вкушая внутреннюю сладость и заставляя ее задрожать от вспыхнувшего вдруг желания. Она почувствовала возбуждение, вызванное сотрясающим тело волнующим предчувствием. Изабелла приглушенно простонала. Она потянулась, чтобы крепче обнять мужа, и положила одну руку на затылок, откуда его волосы спадали густыми мягкими волнами. Притянув его поближе, прильнула к губам любимого в безудержном желании. У него она черпала силы, он был ее маяком и пристанищем во время любых бурь. Призраки прошлого исчезали, когда лорд был с ней.
Его язык так тесно сплетался с ее языком, что сердце у нее гулко застучало. Виток за витком Изабелла следовала за его языком, губами и зубами, поглощавшими и увлекавшими ее за собой в горячее волнующееся море, и она ничего не имела против. Изабелла лихорадочно отвечала на его поцелуи, пока им не стало трудно дышать, и она почувствовала прижавшуюся к ней отвердевшую плоть – свидетельство мужского желания – когда он наполовину покрыл ее своим телом, в то время как руки продолжали ласкать. Супруг осыпал любимую страстными поцелуями, прожигая губами, как каленым железом, путь по бархатной коже лица. Он поцеловал ее глаза, обрамленные невероятно длинными ресницами, отбрасывающими на щеки тени в форме полумесяцев. Муж прошептал Изабелле на ухо слова любви, и та почувствовала его легкое дыхание, а язык, едва коснувшись маленькой ушной раковины, привел ее в восторженную дрожь. Он запутался пальцами в густых волосах, зарываясь лицом в длинные шелковистые пряди, вдыхая в себя исходивший от нее тонкий запах роз…
Розы. Всегда розы. Белые розы.
Для Изабеллы – только белые розы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134