Тысячи других, которые не решились взяться за штык и лопату, но которые во время войны наживались на чужом горе, приветствовали бы этот шаг. Такова действительность. Повторяю: такова действительность.
Я немного знаком с действительностью, однако знаю лишь самую малую толику. Я попытался распутать клубок, ухватить нить, которая оплела мои ноги, еще когда мне было пять лет. Но нитей оказалось множество, и я совершенно запутался в них. Теперь я собираюсь их разрезать.
Начнем сначала: я родился и вырос в небольшом горном селении на севере страны. Еще в юности я обратил внимание на то, что во время немецкой оккупации в нашем городке оказалось необычайно много фашистов: на процессах над предателями были признаны виновными сто Двадцать человек. По сравнению со средними данными по Норвегии это очень большое число, однако на то есть Достаточные причины социологического и политико-экономического характера, в которые я не буду здесь вдаваться. В этом, следовательно, не было ничего сверхъестественного, в некоторых местах цифры были еще больше. Вызывало недоумение другое, а именно то, что уже после войны, да-да, буквально до сегодняшнего дня, происходил и происходит наплыв в городок бывших нацистов, в том числе осужденных на длительные сроки тюремного заключения. Я позволю себе определить эту группу приезжих как «имущую элиту», которая ни на йоту не отступила от своих прежних взглядов, которая безгранично верит в арийскую – и крайне расистскую – идею «чистоты крови». С одной стороны, эта приезжая элита, обладая капиталом, играет ведущую роль в экономике городка, с другой стороны, она лишена какой-либо политической власти, поскольку ее представители не принимают участия в деятельности традиционных политических группировок. А объясняется это очень просто: их идеология не представлена сегодня ни в одной из легально действующих партий. Их же партия прекратила свое существование в 1945 году.
Что касается этих ста двадцати люнгсетцев, осужденных за государственную измену, про них сейчас почти ничего плохого не скажешь. По крайней мере две трети из них расквитались со своим прошлым и ведут добропорядочный образ жизни. На выборах они отдают свои голоса партии Центра, Хёйре и даже СЛП. Кое-кто умеет-таки извлекать уроки из истории.
В годы отрочества, учебы в гимназии меня стал неотвязно беспокоить целый ряд вопросов. Вопросов, которые бы ни в коем случае не возникли, если бы я не столкнулся с совпадениями и происшествиями, в которых я начал усматривать некую закономерность. Многие из моих товарищей были не местные, сыновья бывших нацистов. Постепенно я стал задаваться вопросами типа: откуда, собственно, появился этот Педер X. Грён, приехавший в пятидесятых годах и работавший то у одного, то у другого зажиточного крестьянина, и все из тех, кто были нацистами? Почему он водит дружбу с лавочником Тилте, владельцем гостиницы Торстенсеном и аптекарем Шлюттером, которые все тоже были не местными? При моем любопытстве от одной фамилии неизменно протягивалась ниточка к следующей, потом еще и еще. У меня закрадывались подозрения, точно же я ничего не знал, все могло быть случайностью и объясняться самым естественным образом. Но сегодня, когда я пишу вам это письмо, у меня есть возможность предъявить факты, поскольку я навел справки о каждом. О восемнадцати приезжих, составляющих «имущую элиту», за плечами которых отвратительное прошлое – служба у немцев, а у некоторых – высокие посты в НС.
Они съехались с разных концов страны. Многие во время войны служили в одних частях – войсках СС, в 144-й войсковой разведгруппе и тому подобное. Зачем они съехались в Люнгсет? Чтобы поддерживать старую дружбу? Чтобы в мире и добром согласии вспоминать былое? Нет, они приехали в город, чтобы создать здесь бастион. И они его создали.
Случайности продолжались и после того, как я перебрался в Осло, начал учиться в университете. Я познакомился с расистски настроенным германофилом, студентом-богословом, заветной мечтой которого было стать священником в Люнгсете. Почему именно в Люнгсете! Через своего товарища я вошел в круг молодых людей, оказавшихся связанными с неофашистской организацией. Во время празднования рождества в родном городке мне довелось узнать, что местные группы хемверна составляют списки социалистов. А также получают указания из Осло. И, наконец, мне пришлось пережить смерть моего лучшего друга, который повесился, поскольку видел, куда мы катимся. При этом все следы сходились в Люнгсете. Почему, спрашивается!
За десять лет я и пальцем не пошевелил, чтобы что-то выяснить. Как все прочие, я был занят своими проблемами. К чему копаться в тайнах прошлого и носиться с версиями, которым все равно не суждено увидеть белый свет?
И вот случилось хаделаннское убийство, а за два года до него, в виде аперитива, была бомба, брошенная Хювиком. Возмущение действиями полиции и следственных органов – полицейские со своими туманными объяснениями, а представители вооруженных сил со своим наглым отрицанием – подтолкнули меня к принятию решения: использовать имеющиеся у меня сведения и, соединив разрозненные концы, попытаться выяснить, нет ли тут взаимосвязи. Я основывался и основываюсь на одном: такое не может быть случайностью, такое не происходит без вмешательства каких-то влиятельных сил. Что же это за силы и чего они стремятся достичь! Задается ли этим вопросом полиция, задаются ли им представители вооруженных сил? Нет, не задаются, из чего я делаю вывод: у них есть свои причины, чтобы не спрашивать об этом. Судебное заседание, на котором Эспен Лунд будет давать показания о тайной организации под названием «Одесса», почти наверняка объявят закрытым.
Для того чтобы найти ответ, мне понадобился месяц.
Месяц, в который я – излагая события вкратце – просматривал в библиотеке подшивки старых газет, чтобы получить информацию о прошлом нацистской элиты в Люнгсете, а также прибегал к наглым провокациям, использованию магнитофона и некоторой хитрости. Ответ таков: элита бывших нацистов поддерживает тесную связь с неофашистскими группировками – как через хемверн, так и помимо него. Эта связь малозаметна, поскольку хранится в глубокой тайне и включает в себя, в частности, финансовую и идеологическую помощь.
Я не считаю случайностью, что Блюхер со своими приспешниками имеет летнюю резиденцию неподалеку от Люнгсета. Я не считаю случайностью, что так много народа из окрестных городков вступает в национал-социалистскую группу, руководимую Стигом Мэлумом. Я не считаю случайностью, что Блюхер прочит именно Мэлума в будущие фюреры своей партии. Я не считаю случайностью, что Хювику оказалось довольно легко столь длительное время скрываться в здешних краях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Я немного знаком с действительностью, однако знаю лишь самую малую толику. Я попытался распутать клубок, ухватить нить, которая оплела мои ноги, еще когда мне было пять лет. Но нитей оказалось множество, и я совершенно запутался в них. Теперь я собираюсь их разрезать.
Начнем сначала: я родился и вырос в небольшом горном селении на севере страны. Еще в юности я обратил внимание на то, что во время немецкой оккупации в нашем городке оказалось необычайно много фашистов: на процессах над предателями были признаны виновными сто Двадцать человек. По сравнению со средними данными по Норвегии это очень большое число, однако на то есть Достаточные причины социологического и политико-экономического характера, в которые я не буду здесь вдаваться. В этом, следовательно, не было ничего сверхъестественного, в некоторых местах цифры были еще больше. Вызывало недоумение другое, а именно то, что уже после войны, да-да, буквально до сегодняшнего дня, происходил и происходит наплыв в городок бывших нацистов, в том числе осужденных на длительные сроки тюремного заключения. Я позволю себе определить эту группу приезжих как «имущую элиту», которая ни на йоту не отступила от своих прежних взглядов, которая безгранично верит в арийскую – и крайне расистскую – идею «чистоты крови». С одной стороны, эта приезжая элита, обладая капиталом, играет ведущую роль в экономике городка, с другой стороны, она лишена какой-либо политической власти, поскольку ее представители не принимают участия в деятельности традиционных политических группировок. А объясняется это очень просто: их идеология не представлена сегодня ни в одной из легально действующих партий. Их же партия прекратила свое существование в 1945 году.
Что касается этих ста двадцати люнгсетцев, осужденных за государственную измену, про них сейчас почти ничего плохого не скажешь. По крайней мере две трети из них расквитались со своим прошлым и ведут добропорядочный образ жизни. На выборах они отдают свои голоса партии Центра, Хёйре и даже СЛП. Кое-кто умеет-таки извлекать уроки из истории.
В годы отрочества, учебы в гимназии меня стал неотвязно беспокоить целый ряд вопросов. Вопросов, которые бы ни в коем случае не возникли, если бы я не столкнулся с совпадениями и происшествиями, в которых я начал усматривать некую закономерность. Многие из моих товарищей были не местные, сыновья бывших нацистов. Постепенно я стал задаваться вопросами типа: откуда, собственно, появился этот Педер X. Грён, приехавший в пятидесятых годах и работавший то у одного, то у другого зажиточного крестьянина, и все из тех, кто были нацистами? Почему он водит дружбу с лавочником Тилте, владельцем гостиницы Торстенсеном и аптекарем Шлюттером, которые все тоже были не местными? При моем любопытстве от одной фамилии неизменно протягивалась ниточка к следующей, потом еще и еще. У меня закрадывались подозрения, точно же я ничего не знал, все могло быть случайностью и объясняться самым естественным образом. Но сегодня, когда я пишу вам это письмо, у меня есть возможность предъявить факты, поскольку я навел справки о каждом. О восемнадцати приезжих, составляющих «имущую элиту», за плечами которых отвратительное прошлое – служба у немцев, а у некоторых – высокие посты в НС.
Они съехались с разных концов страны. Многие во время войны служили в одних частях – войсках СС, в 144-й войсковой разведгруппе и тому подобное. Зачем они съехались в Люнгсет? Чтобы поддерживать старую дружбу? Чтобы в мире и добром согласии вспоминать былое? Нет, они приехали в город, чтобы создать здесь бастион. И они его создали.
Случайности продолжались и после того, как я перебрался в Осло, начал учиться в университете. Я познакомился с расистски настроенным германофилом, студентом-богословом, заветной мечтой которого было стать священником в Люнгсете. Почему именно в Люнгсете! Через своего товарища я вошел в круг молодых людей, оказавшихся связанными с неофашистской организацией. Во время празднования рождества в родном городке мне довелось узнать, что местные группы хемверна составляют списки социалистов. А также получают указания из Осло. И, наконец, мне пришлось пережить смерть моего лучшего друга, который повесился, поскольку видел, куда мы катимся. При этом все следы сходились в Люнгсете. Почему, спрашивается!
За десять лет я и пальцем не пошевелил, чтобы что-то выяснить. Как все прочие, я был занят своими проблемами. К чему копаться в тайнах прошлого и носиться с версиями, которым все равно не суждено увидеть белый свет?
И вот случилось хаделаннское убийство, а за два года до него, в виде аперитива, была бомба, брошенная Хювиком. Возмущение действиями полиции и следственных органов – полицейские со своими туманными объяснениями, а представители вооруженных сил со своим наглым отрицанием – подтолкнули меня к принятию решения: использовать имеющиеся у меня сведения и, соединив разрозненные концы, попытаться выяснить, нет ли тут взаимосвязи. Я основывался и основываюсь на одном: такое не может быть случайностью, такое не происходит без вмешательства каких-то влиятельных сил. Что же это за силы и чего они стремятся достичь! Задается ли этим вопросом полиция, задаются ли им представители вооруженных сил? Нет, не задаются, из чего я делаю вывод: у них есть свои причины, чтобы не спрашивать об этом. Судебное заседание, на котором Эспен Лунд будет давать показания о тайной организации под названием «Одесса», почти наверняка объявят закрытым.
Для того чтобы найти ответ, мне понадобился месяц.
Месяц, в который я – излагая события вкратце – просматривал в библиотеке подшивки старых газет, чтобы получить информацию о прошлом нацистской элиты в Люнгсете, а также прибегал к наглым провокациям, использованию магнитофона и некоторой хитрости. Ответ таков: элита бывших нацистов поддерживает тесную связь с неофашистскими группировками – как через хемверн, так и помимо него. Эта связь малозаметна, поскольку хранится в глубокой тайне и включает в себя, в частности, финансовую и идеологическую помощь.
Я не считаю случайностью, что Блюхер со своими приспешниками имеет летнюю резиденцию неподалеку от Люнгсета. Я не считаю случайностью, что так много народа из окрестных городков вступает в национал-социалистскую группу, руководимую Стигом Мэлумом. Я не считаю случайностью, что Блюхер прочит именно Мэлума в будущие фюреры своей партии. Я не считаю случайностью, что Хювику оказалось довольно легко столь длительное время скрываться в здешних краях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39