– А газету читаю, чтоб язык не забыть. Между прочим, «Юманите» – единственная французская газета, которую можно купить в Болгарии.
– Любопытно. Не дадите ли несколько номеров на время? – попросил Геренский. – Возьмусь-ка и я за французский.
– Берите – хоть насовсем. Сейчас мне не до языков, – ответил Боби.
8
Спустившись вниз, они вновь оказались во дворе, и здесь Смилов спросил:
– Товарищ подполковник, для чего вам «Юманите»? Насколько мне известно, единственное французское слово, которое вы знаете, – это «мерси»!
Геренский таинственно улыбнулся. Потом извлек из папки газеты. У одной была оторвана половина страницы.
– Оглянитесь-ка, – обратился он к одному из экспертов. – Видите мусорную яму? Да, под акацией, видите? Там несколько ведер с мусором, и из одного торчит железный прут. Возьмите эту железку и отнесите в лабораторию. Пробу со стены и газеты, – он протянул эксперту номер «Юманите», – туда же, на срочную экспертизу. Что нужно выяснить? Во-первых, не этим ли прутом сделана вмятина в стене. Во-вторых, не был ли обернут прут именно этой газетой. Задача ясна? Выполняйте. – Геренский повернулся к капитану Смилову: – А ты, Любак, займись пузырьком из-под пенициллина.
– Ясно, товарищ подполковник. Иду к медсестре – взять у нее отпечатки пальцев.
– Я тебя немного провожу. Надо кое в чем разобраться.
Они медленно шли безлюдными, тихими улочками, молчали, и каждый пытался разобраться в запутанной игре, которую вел против них неведомый преступник, обнаруживая при этом железную логику и непоколебимую уверенность в собственной непогрешимости.
– В чем же смысл нового хода нашего мистера Икс? – спросил как бы про себя Смилов. – Отвлечемся пока и от Средкова, и от Паликарова. Допустим, это сделали не они, кто-то другой… Значит, настоящий убийца дрогнул, нервы не выдержали, и он начал принимать защитные меры?
– Возможно! Очень возможно, Любак! Предположим, убийца решил направить нас по ложному пути. На ночном столике у Боби стоят двадцать пузырьков. Можно не сомневаться, что на каждом из них есть отпечатки пальцев Паликарова. Итак: украсть пузырек, всыпать цианистый калий, подсунуть Средкову, позвонить в милицию.
– Действительно, хитро! – откликнулся Смилов. – Таким образом убийца поставил нас перед выбором: либо Паликаров сваливает вину на таможенника, либо таможенник – на Паликарова. Третьего не дано…
– Тогда вполне возможно, что Паликаров сам устроил погром в своей квартире, – задумчиво сказал Геренский. – Заметив исчезновение одного пузырька, он подумал, что тот, кто его украл, готовит ему какую-то неприятность. Этим мнимым нападением он хочет привлечь наше внимание: если потом где-нибудь обнаружится роковой пузырек, у него, дескать, стопроцентное алиби… В сетях страха бьются сейчас все подозреваемые, весь этот сброд, именуемый консорциумом. Никто из них не знает, чего ждать друг от друга, и ради собственной безопасности они наводят тень на бывших своих сообщников и приятелей. Затевают черт знает какие нелепости. Анонимка против Дарговой, падающие с неба кирпичи, теперь вот погром у Паликарова…
– Вы правы, шеф, – сказал Смилов. – Сейчас они боятся друг друга еще больше, чем нас, вот и строят козни… Поликлиника тут рядом, за углом. Если застану медсестру, через час-полтора выяснится все и с отпечатками пальцев.
– Жду тебя в управлении, – сказал Геренский и взглянул на часы.
Подполковник не ошибся в своих предположениях, экспертиза установила, что злоумышленник орудовал в квартире Боби прутом, который нашли в мусорном ведре. Ничьих отпечатков пальцев на пруте не обнаружилось: орудие было предусмотрительно протерто лавандовым спиртом. Зато не осталось никаких сомнений, что мельчайшие бумажные волокна на пруте – от того самого номера «Юманите диманш».
Когда через час десять капитан появился в кабинете, Геренский встретил его заготовленной фразой:
– Догадываюсь, Любак! Пузырек побывал именно у этой медсестры?
– Именно у этой – весьма, кстати, миловидной, – улыбнулся Смилов.
– А теперь посмотри результаты экспертизы. Капитан бегло просмотрел листок, почесал нос, неторопливо сказал:
– Да, я сразу почувствовал там, у Боби: неладно что-то в датском королевстве. Теперь понятно, почему злодей переколол дешевый фарфор, а на старинной мебели даже и царапины не оставил! Чувствительный, видать, товарищ. Со вкусом к старине. Жалко было собственное имущество. Как прикажете поступить? Вызвать Паликарова?
– А зачем? Сделаем вид, что ломаем голову над загадкой, которую нам загадал мистер Икс. Разве ты не замечаешь, нервы у него начали пошаливать, он то и дело пытается что-то предпринять, отвлечь от себя подозрения, навести их на других. Оставим все как есть – увидишь, убийца снова как-нибудь да выкажет себя.
– Выкажет-то он выкажет, только как бы до той поры кто-нибудь еще из этой компании не помер.
– Именно поэтому всех надо в ближайшую пятницу собрать здесь, в управлении… Небольшой коктейль-парти!
– Включая Даракчиеву, Тотеву и Данчеву?
– Всех! К тринадцати ноль-ноль. Кто получил анонимки, пусть захватят их с собой. И последнее. В ближайшие два дня, пока меня не будет, вплоть до самой пятницы, никаких мер по этому делу не предпринимай. Договорились?
– Насколько я понял, вы собираетесь в командировку?
– Есть одно дельце. Генерал поставлен в известность, так что до пятницы командуй здесь, верховодь…
9
В пятницу всех собрали в кабинете Геренского. На пепельно-сером лице Боби Паликарова не было написано ничего, кроме страха. Подполковник отметил про себя необычную для старого донжуана небрежность в одежде: нечищеные туфли, мятые брюки, кое-как повязанный галстук.
Во взгляде и поведении Даракчиевой, севшей рядом с Боби, нельзя было заметить ничего, кроме любопытства. Одетая с подчеркнутой элегантностью, она спокойно играла ручкой своей сумочки. Зеленые глаза женщины с нескрываемым интересом останавливались то на одном, то на другом своем подследственном собрате.
Беба Даргова, видно, еще с утра успела пропустить стаканчик-другой. Устремив мутный взгляд в лицо лейтенанта Никодимова, она, казалось, спала с открытыми глазами.
На диване сидели трое. Дальше всех от Геренского был Дамян Жилков. Этот демонстрировал спокойствие, только руки у него заметно дрожали.
Елена Тотева за последние несколько дней изменилась – стала строже, собраннее. И все же в сплетенных ее пальцах и потупленном взгляде угадывалось сильное волнение.
Справа на диване развалилась Мими. «Эта и на голгофу пойдет с маникюром и ярко раскрашенной физиономией», – подумал подполковник.
– Следствие подходит к концу, – сказал он. – Понимаю, вам интересно узнать, зачем я вас вызвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Любопытно. Не дадите ли несколько номеров на время? – попросил Геренский. – Возьмусь-ка и я за французский.
– Берите – хоть насовсем. Сейчас мне не до языков, – ответил Боби.
8
Спустившись вниз, они вновь оказались во дворе, и здесь Смилов спросил:
– Товарищ подполковник, для чего вам «Юманите»? Насколько мне известно, единственное французское слово, которое вы знаете, – это «мерси»!
Геренский таинственно улыбнулся. Потом извлек из папки газеты. У одной была оторвана половина страницы.
– Оглянитесь-ка, – обратился он к одному из экспертов. – Видите мусорную яму? Да, под акацией, видите? Там несколько ведер с мусором, и из одного торчит железный прут. Возьмите эту железку и отнесите в лабораторию. Пробу со стены и газеты, – он протянул эксперту номер «Юманите», – туда же, на срочную экспертизу. Что нужно выяснить? Во-первых, не этим ли прутом сделана вмятина в стене. Во-вторых, не был ли обернут прут именно этой газетой. Задача ясна? Выполняйте. – Геренский повернулся к капитану Смилову: – А ты, Любак, займись пузырьком из-под пенициллина.
– Ясно, товарищ подполковник. Иду к медсестре – взять у нее отпечатки пальцев.
– Я тебя немного провожу. Надо кое в чем разобраться.
Они медленно шли безлюдными, тихими улочками, молчали, и каждый пытался разобраться в запутанной игре, которую вел против них неведомый преступник, обнаруживая при этом железную логику и непоколебимую уверенность в собственной непогрешимости.
– В чем же смысл нового хода нашего мистера Икс? – спросил как бы про себя Смилов. – Отвлечемся пока и от Средкова, и от Паликарова. Допустим, это сделали не они, кто-то другой… Значит, настоящий убийца дрогнул, нервы не выдержали, и он начал принимать защитные меры?
– Возможно! Очень возможно, Любак! Предположим, убийца решил направить нас по ложному пути. На ночном столике у Боби стоят двадцать пузырьков. Можно не сомневаться, что на каждом из них есть отпечатки пальцев Паликарова. Итак: украсть пузырек, всыпать цианистый калий, подсунуть Средкову, позвонить в милицию.
– Действительно, хитро! – откликнулся Смилов. – Таким образом убийца поставил нас перед выбором: либо Паликаров сваливает вину на таможенника, либо таможенник – на Паликарова. Третьего не дано…
– Тогда вполне возможно, что Паликаров сам устроил погром в своей квартире, – задумчиво сказал Геренский. – Заметив исчезновение одного пузырька, он подумал, что тот, кто его украл, готовит ему какую-то неприятность. Этим мнимым нападением он хочет привлечь наше внимание: если потом где-нибудь обнаружится роковой пузырек, у него, дескать, стопроцентное алиби… В сетях страха бьются сейчас все подозреваемые, весь этот сброд, именуемый консорциумом. Никто из них не знает, чего ждать друг от друга, и ради собственной безопасности они наводят тень на бывших своих сообщников и приятелей. Затевают черт знает какие нелепости. Анонимка против Дарговой, падающие с неба кирпичи, теперь вот погром у Паликарова…
– Вы правы, шеф, – сказал Смилов. – Сейчас они боятся друг друга еще больше, чем нас, вот и строят козни… Поликлиника тут рядом, за углом. Если застану медсестру, через час-полтора выяснится все и с отпечатками пальцев.
– Жду тебя в управлении, – сказал Геренский и взглянул на часы.
Подполковник не ошибся в своих предположениях, экспертиза установила, что злоумышленник орудовал в квартире Боби прутом, который нашли в мусорном ведре. Ничьих отпечатков пальцев на пруте не обнаружилось: орудие было предусмотрительно протерто лавандовым спиртом. Зато не осталось никаких сомнений, что мельчайшие бумажные волокна на пруте – от того самого номера «Юманите диманш».
Когда через час десять капитан появился в кабинете, Геренский встретил его заготовленной фразой:
– Догадываюсь, Любак! Пузырек побывал именно у этой медсестры?
– Именно у этой – весьма, кстати, миловидной, – улыбнулся Смилов.
– А теперь посмотри результаты экспертизы. Капитан бегло просмотрел листок, почесал нос, неторопливо сказал:
– Да, я сразу почувствовал там, у Боби: неладно что-то в датском королевстве. Теперь понятно, почему злодей переколол дешевый фарфор, а на старинной мебели даже и царапины не оставил! Чувствительный, видать, товарищ. Со вкусом к старине. Жалко было собственное имущество. Как прикажете поступить? Вызвать Паликарова?
– А зачем? Сделаем вид, что ломаем голову над загадкой, которую нам загадал мистер Икс. Разве ты не замечаешь, нервы у него начали пошаливать, он то и дело пытается что-то предпринять, отвлечь от себя подозрения, навести их на других. Оставим все как есть – увидишь, убийца снова как-нибудь да выкажет себя.
– Выкажет-то он выкажет, только как бы до той поры кто-нибудь еще из этой компании не помер.
– Именно поэтому всех надо в ближайшую пятницу собрать здесь, в управлении… Небольшой коктейль-парти!
– Включая Даракчиеву, Тотеву и Данчеву?
– Всех! К тринадцати ноль-ноль. Кто получил анонимки, пусть захватят их с собой. И последнее. В ближайшие два дня, пока меня не будет, вплоть до самой пятницы, никаких мер по этому делу не предпринимай. Договорились?
– Насколько я понял, вы собираетесь в командировку?
– Есть одно дельце. Генерал поставлен в известность, так что до пятницы командуй здесь, верховодь…
9
В пятницу всех собрали в кабинете Геренского. На пепельно-сером лице Боби Паликарова не было написано ничего, кроме страха. Подполковник отметил про себя необычную для старого донжуана небрежность в одежде: нечищеные туфли, мятые брюки, кое-как повязанный галстук.
Во взгляде и поведении Даракчиевой, севшей рядом с Боби, нельзя было заметить ничего, кроме любопытства. Одетая с подчеркнутой элегантностью, она спокойно играла ручкой своей сумочки. Зеленые глаза женщины с нескрываемым интересом останавливались то на одном, то на другом своем подследственном собрате.
Беба Даргова, видно, еще с утра успела пропустить стаканчик-другой. Устремив мутный взгляд в лицо лейтенанта Никодимова, она, казалось, спала с открытыми глазами.
На диване сидели трое. Дальше всех от Геренского был Дамян Жилков. Этот демонстрировал спокойствие, только руки у него заметно дрожали.
Елена Тотева за последние несколько дней изменилась – стала строже, собраннее. И все же в сплетенных ее пальцах и потупленном взгляде угадывалось сильное волнение.
Справа на диване развалилась Мими. «Эта и на голгофу пойдет с маникюром и ярко раскрашенной физиономией», – подумал подполковник.
– Следствие подходит к концу, – сказал он. – Понимаю, вам интересно узнать, зачем я вас вызвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28