Оба жандарма презрительно усмехнулись.
– Что вы, сударь, – ответил один из них. – Голова убитого была обложена камнями, чтобы она не могла сдвинуться с рельсов, когда будет проходить поезд. Если бы вы видели, во что она превратилась!
– Но в таком случае, значит, когда его клали на рельсы, он был уже мертв?
– Ну, еще бы! У него была прострелена голова. Тут же, среди всей этой каши была найдена и пуля.
Это было убедительно. Если бы страховому обществу были известны эти подробности, оно бы, наверно, не послало меня сюда.
Автомобилист тронул меня за руку.
– Отчего вы не попросите показать вам труп? – прошептал он мне на ухо.
Я видел, как у него блестели глаза. Очевидно, он был любителем сильных ощущений.
Тем не менее, ввиду того, что его совет совпадал с моими намерениями, я охотно его исполнил.
– Вы говорите, что труп там? – спросил я, указывая на дом.
– Да! – ответил служитель.
– Вы его, вероятно, скоро вынесете к поезду? Он угадал мое желание.
– Вы хотите посмотреть?
– Если возможно.
Он вопросительно взглянул на жандармов, в то время, как автомобилист незаметно сунул ему в руку монету.
– Все равно, – разом согласился служитель, – придется же выносить его оттуда. Ничего не значит немного приподнять простыню.
Жандармы утвердительно кивнули головой и отошли в сторону. Служитель открыл дверь, и мы увидели лежавшую на досках, покрытую белой простыней фигуру. Секунда – и простыня была сдернута. Один общий крик ужаса вырвался из наших уст. Нельзя было представить себе ничего ужаснее этой картины.
Вместо головы была какая-то высохшая черная масса, состоявшая из остатков костей, запекшейся крови и волос. Шея была также раздавлена почти по самые плечи, руки представляли собою два обуглившихся обрубка, ноги были отрезаны по щиколотку и бесследно исчезли. Вообще, все тело имело такой обгоревший вид, как будто его со всех сторон поджаривали на огне. Платье местами сохранилось в полной неприкосновенности, и я сразу узнал обычный костюм господина Монпарно.
– Нельзя допустить, чтобы этого несчастного привел в такой ужасный вид перерезавший его поезд! – воскликнул я.
– Конечно! – согласился Карло Дольчепиано.
– Ему должны были раньше размозжить голову и пробовали его сжечь.
Это предположение было тем более основательно, что между остатками платья убитого кое-где чернели угли.
– Прокурор сказал то же самое, – ответил один из жандармов.
– От него хотели отделаться, – глубокомысленно заметил автомобилист, – и, только убедившись, что это не так легко, преступник решил положить его на рельсы. Какой промежуток времени был между двумя поездами?
– Час! – ответил жандарм.
– Немного! И затем до утра не проходило ни одного поезда?
– Ни одного. Труп был обнаружен до прохода первого поезда.
– Заключение принадлежит вам, – обратился ко мне автомобилист. – Разбирайтесь-ка теперь во всем этом.
– Все это вполне ясно! – уверенно сказал я. – Время не играет никакой роли. Я констатирую самый факт желания уничтожить или, по крайней мере, обезобразить до неузнаваемости труп, что, как мы сами видим, не привело к желаемым результатам. С меня этого довольно.
– Чтобы сделать его неузнаваемым, не следовало оставлять при нем документов, – заметил итальянец.
– И костюма. Я предполагаю, что преступник изменил впоследствии свое решение, поняв, что рано или поздно исчезновение господина Монпарно все равно станет известным. Подобное преступление всегда раскрывается.
– В более или менее отдаленном времени. Для преступника могло быть важно выиграть время, – задумчиво произнес автомобилист.
– Это было бы трудно, – возразил я. – До совершения убийства был разграблен принадлежавший жертве чемодан и на другой день при помощи найденных при убитом ключей унесены из железного сундука все находившиеся там ценности. Этот двойной грабеж, совпадающий с исчезновением самого господина Монпарно, невольно обратил бы на себя внимание.
И я рассказал все, что мне было известно по поводу последних событий.
– Что меня поражает во всей этой истории, – добавил я в заключение, – это то, что наряду с поразительной предусмотрительностью, характеризующей преступника, как выдающегося организатора, встречается какая-то невероятная наивность. Как будто все преступление было задумано и исполнено двумя отдельными личностями: гением и идиотом. С одной стороны, поразительный по замыслу грабеж в поезде и взрыв сундука, с другой – неудачное обезображение трупа, признанного с первой же минуты, благодаря документам и костюму.
Мои собеседники вполне согласились с моими доводами.
Между тем для того, чтобы продолжать розыски, надо было подождать прихода поезда. Я в последний раз взглянул на останки несчастного господина Монпарно.
– А где же ноги? – пришло мне вдруг в голову. – Неужели от них не осталось никакого следа, даже сапог?
– Они, вероятно, были отрезаны, а не раздавлены, – небрежно заметил Дольчепиано.
– Об этом никто не подумал, – ответил жандарм. – Может быть, они и лежат где-нибудь в туннеле.
Я бросил многозначительный взгляд на автомобилиста, который, видимо, его понял, так как улыбка скользнула по его губам.
– Может быть! – с деланным равнодушием ответил я. Между тем поезд подходил к станции. Жандармы внесли труп в прицепленный в конце поезда товарный вагон и вошли туда сами. Когда поезд отошел от станции, я обернулся к своему спутнику.
– Мы конечно, отправимся в туннель? – улыбнулся он.
– Конечно! – ответил я, выходя со станции.
Он последовал за мной, осторожно ведя рядом свой автомобиль. Дорога была совершенно безлюдна. Я спросил у станционного служителя, как пройти к месту преступления, и нашел его без труда. Мой спутник вынул из кармана электрический фонарь и стал любезно освещать мне дорогу.
Отдаленность местности не давала возможности любопытным наводнить место загадочного преступления, благодаря чему его посетили только судебные власти, да и те, как мне объяснили, шли только по рельсам, не отходя к откосу, на котором лежал сдвинутый с рельсов труп. Поэтому сердце мое усиленно забилось, когда я заметил глубоко врезавшиеся в гравий следы чьих-то шагов.
– Убийца! – прошептал я, указывая на них итальянцу. – Он нес труп.
Действительно следы шли вплоть до места, где был найден господин Монпарно, и затем продолжались в противоположную сторону к выходу из туннеля, сохраняя уже более легкий отпечаток. Очевидно, убийца уже отделался от своей ноши и шел более легкой походкой.
Я нагнулся, чтобы ближе рассмотреть следы; Дольчепиано любезно навел на это место фонарь.
– На злоумышленнике были надеты сапоги с тонкой подошвой, – заметил я. – Следовательно, это не был простой крестьянин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50