Компания быласугубо мужская, ибо хорошенькие подавальщицы, бесшумными стайками снующие заспинами бизнесменов, в счет, разумеется, не шли. Посередине перекладины буквы П, которою стояли столы, восседал юбиляр: несколько расхристанный, извлекающий из рукаваосвобожденной от галстукарубахи крупную запонку; человек не приблизительно, но точно пятидесятилетний, ибо именно эту дату отмечали; совершенно славянского типа, слегкакрутой, обаятельный, в несколько более, чем легком, подпитии и никак не меньше, чем с двумя высшими образованиями.
Рядом с юбиляром седо-лысый еврей-тамада, водрузив перед собою перевернутую кастрюлю, вооружась молотком для отбивания мяса, вел шутливый аукцион.
-- Левая запонкаименинника! -- выкрикнул, получив и продемонстрировав оную. -- Стартовая ценаю двадцать пять долларов!
-- Ставьте сразу обе! -- возразил самый молодой и самый крутой из гостей. -- Если я сторгую эту, придется торговать и следующую, что в условиях монополизмаможет привестию
-- Не согласен! -- возразил с другого концачеловек с внешностью дорогого адвоката. -- Предметы, продаваемые с юбиляра, являются музейными ценностями и прагматическому использованию не подлежат!..
У кого-то из присутствующих образовалось третье мнение насей счет, у кого-то -- четвертое, -- Нинкатем временем, угадав его со спины, подошлак Отто, который, хоть и глянул с заметным неудовольствием, дал знак принести стул и прибор.
-- Тридцать долларов слева, -- продолжал меж тем продавать запонку тамада-аукционист.
-- Тридцать пять!
-- Сорок!
-- Мне удалось добиться, -- сказалаНинка, -- чтобы меня включили в паломническую группу в Иерусалим. Навралас три коробапро чудесное исцеление, что дала, мол, обетю
-- Пятьдесят пять долларов раз! Пятьдесят пять -- два! Пятьдесят пять долларов -- три! -- ударил аукционист молотком в днище кастрюли. -- Продано, -- и усилился шум, зазвякали о рюмки горлышки бутылок, запонкапоплылаиз рук в руки к новому обладателю.
-- Но им, кажется, это все равно. Они сказали -- былаб валюта.
-- Сколько? -- спросил Отто.
-- Правая запонкаименинника!
-- Девять тысяч четырестадвадцать пять, -- назвалаНинкасумму, глазабоясь наОтто поднять.
-- Марок? -- спросил тот.
-- Долларов, -- прошепталаНинка.
-- Пятьдесят пять долларов -- раз! Пятьдесят пять -- два! Пятьдесят пять долларов -- пауза -- три! -- и удар в кастрюлю. -- Правая запонкапокупателя не нашла. Переходим к рубахе. Что? -- склонился аукционист к юбиляру. -- Владелец предлагает снизить назапонку стартовую цену.
-- Против правил! -- подал реплику адвокат.
-- Ладно! Имениннику можно, -- нетрезво-снисходительно возразил с прибалтийским акцентом прибалтийской же внешности человек.
-- Никому нельзя! -- припечатал крутой-молодой.
-- Нет, -- взвесив, коротко, спокойно ответил Нинке Отто.
-- Нет? -- переспросилаонас тревогой, с мольбою, с надеждою.
-- Нет, -- подтвердил Отто. -- Они хотят наварить тшерестшур. Триста, тшетырестапроцентов. Это против моих правил.
-- Значит, нет, -- утвердилаНинка, однако, с последним отзвуком вопроса, который Отто просто проигнорировал.
-- Юбилейная рубахаюбиляра, -- продолжал аукционист, разбирая надпись налейбле. -- Шелк-сырец. Кажется, китайская. Ценав рублях -- девятьсот пятьдесят.
Отто налил Нинке выпивки. Онарешаламгновенье: остаться ли, -- и решилаостаться.
-- Тысяча!
-- Тысячаслева. Тысяча -- раз! Тысяча -- два!
-- Тысятшасто, -- сказал Отто просто так, неизвестно зачем: рубахаименинникане нужнаему былаточно, демонстрировать финансовое свое благополучие он тоже, очевидно, не собирался.
-- Господин Зауэр -- тысячасто. Тысячасто -- раз!
-- Тысячадвести!
Юбиляр с голым, шерстью поросшим торсом, благодушно улыбаясь, следил заторгами с почетного своего места.
Отто поглядел насоседку с холодным любопытством:
-- Хотите, я фс фыстафлю нааукцион? Авось соберете. Стартовую цену назнатшим три тысятши.
-- Долларов? -- поинтересовалась Нинка.
-- О, да! -- отозвался Отто. -- Не сертитесь, но сами толшны понимать, тшто это несколькою тороковато. НаРиппер-бан фам тали бы максимумю марок твести. Но сдесь собрались люти корячие, асартные. И не снают поканастоящей цены теньгам.
-- Левый башмак юбиляра! -- продолжал тамадааукцион.
-- И что я должнаделать с тем, кто меня купит?
-- Если купят! -- значительно выделил Отто первое слово и пожал плечами: -- Могу только пообещать, тшто я фас приопретать не стану. И тшто все вырученные теньги перейдут фам. Пез куртажа. Сокласны?
Нинкавыпилаи кивнула.
-- Две с половиной справа!
Отто встал, подошел к юбиляру, нашептал что-то тому наухо, взглядом указывая наНинку, юбиляр поманил склониться тамаду.
-- Нааукцион выставляется, -- провозгласил последний, когдавыпрямился, -любовницаюбиляра, -- и, повернувшись к Нинке, сделал жест шпрехшталмейстера. -- Прошу!
Нинкавздернулаголову и, принцесса-принцессою, зашагалак перекладине буквы П.
-- Блюдо! -- крикнул крутой-молодой и утолил недоумение возникшего метрдотеля: -- Блюдо под даму!
Очистили место, появилось большое фарфоровое блюдо, Нинка, подсаженная, взлетела, сталав его центр. Кто-то подскочил, принялся обкладывать обвод зеленью, редиской. Какая откуда, высунулись мордочки любопытных подавальщиц.
-- Стартовая цена, -- провозгласил аукционер, -- три тысячи долларов.
Возниклапауза.
-- Раздеть бы, посмотреть товарю -- хихикнув, высказал пожелание толстенький-лысенький.
Господи! Как Нинкабыланадменна!
Крутой-молодой встал, подошел к толстому-лысому, глянул, словно загрудки взял:
-- Обойдемся без хамства.
-- Дая чего? -- испугался тот. -- Я так, пошутил.
Инцидент слегкаотрезвил компанию, и вот-вот, казалось, сомнительная затея рухнет. В сущности, именно молодой мог ее прекратить, но он спокойно вернулся наместо и не менее спокойно произнес:
-- Пятью
Сноваповислатишина. Девочки-подавальщицы зашлись в немом восторге, словно смотрели ЫРабыню Изауруы, даже аукционер не долбил свое: пять -- раз, пять -дваю
Отто холодно, оценивающе глянул намолодого и, подняв двапальца, набил цену:
-- Семь!
-- Десять, -- мгновенно, как в пинг-понге, парировал тот.
-- Пятнадцать! -- выкрикнул толстенький-лысенький: идея осмотреть товар, кажется, им овладела.
-- Двадцать! -- молодой тем более не сдавался.
-- Двадцать -- раз, -- пришел в себя аукционер. -- Двадцать -- два! Двадцатью -- и занес молоток над кастрюлею.
-- Тватцать пять, -- вступил Отто, еще раз рассчитав, что цену его, пожалуй, платежеспособно перебьют -- и точно:
-- Тридцать!
Однаиз подавальщиц глотнулавоздух от изумления. Молоток ударил в кастрюльное дно.
-- Проданою
Нинкасобралась было спрыгнуть, но Отто остановил жестом, вставанием:
-- Теньги!
Крутой-молодой извлек из внутреннего карманапачку, отсчитал двадесяткабумажек, которые спрятал назад, аостальные, подойдя, положил наблюдо к нинкиным ногам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17