Повел король назад свои войска,
С собой в дорогу Брамимонду взял:
Добра он ей желает, а не зла.
В обратный путь идет, ликуя, рать.
Нарбона ей ворота отперла.
Вот Карл вступил в Бордо, преславный град.
Он золотом наполнил Олифан,
Святому Северину даровал – Там пилигримы видят этот дар.
Карл переплыл Жиронду на судах,
До Бле Роланда он сопровождал.
И Оливье был отвезен туда
И с ним Турпен, воитель и прелат.
В трех мраморных гробах они лежат.
Святой Роман хранит их бренный прах.
Поручен он господним именам.
Помчался Карл по долам, по горам,
До Ахена нигде не отдыхал,
Лишь у дворца сошел со скакуна.
Едва король достиг своих палат,
Судей велел он отовсюду звать.
Шлют их все области и племена:
Саксонский, фризский, алеманский край,
Нормандия, Бургундия, Бретань,
Мудрейших же – французская страна,
Недолго Ганелону ждать суда.

CCLXVII

Карл прибыл из испанского похода,
Вернулся в Ахен, свой престольный город.
По лестнице взошел он в зал дворцовый,
Был дамой Альдой встречен на пороге.
Та молвит: «Где Роланд, отважный воин,
Что клятву дал назвать меня женою?»
Король в унынье и великой скорби
Рвет бороду свою и плачет горько:
«Сестра, меня спросили вы о мертвом.
Я вам воздам заменою достойной:
То – первый мой вассал и сын Людовик,
Наследник всех моих земель и трона».
Она в ответ: «Мне странно это слово.
Да не попустят бог с небесным сонмом,
Чтоб я жила, коль нет Роланда больше».
Пред Карлом дама, побледнев, простерлась.
Она мертва – помилуй Альду, боже!
Скорбят о ней французские бароны.

CCLXVIII

Она скончалась – нет прекрасной Альды,
Но мыслит Карл, что дама – без сознанья.
Над нею, сострадая, он заплакал,
Ее приподнял, на ноги поставил.
Она к его плечу челом припала.
Тут Карл увидел, что она скончалась.
За нею четырех графинь прислал он
И тело в женский монастырь отправил.
Над нею там всю ночь псалмы читали,
Зарыли гроб у алтаря во храме.
Большую честь воздал ей император.
Аой!

CCLXIX

В престольный Ахен прибыл вновь король,
В оковах там изменник Ганелон
На площади стоит перед дворцом.
К столбу привязан дворней Карла он,
Прикручен крепко за руки ремнем.
Бьют и бичами и дубьем его.
Не заслужил он участи иной.
Пускай суда предатель в муках ждет.

CCLXX

Написано в одной старинной жесте,
Что Карл созвал людей из всех уделов,
На суд собрал их в ахенской капелле.
Сошлись они в господний праздник светлый,
В день божьего барона, в день Сильвестров,
Дабы воздать по совести и чести
Злодею Ганелону за измену.
Карл привести велел его немедля.
Аой!

CCLXXI

«Сеньеры и бароны, – молвил Карл.
– Вот Ганелон на суд явился ваш.
Со мною он ходил в испанский край,
Сгубил двадцатитысячную рать.
Из-за него погибли и Роланд,
И Оливье, что был учтив и храбр.
Он пэров предал маврам, деньги взял».
Ответил Ганелон: «Не стану лгать,
Лишил меня моих сокровищ граф.
Вот я Роланду смерти и желал.
Нельзя изменой это называть».
Бароны молвят: «Суд решит, кто прав».

CCLXXII

Предстал суду и Карлу Ганелон.
Он свеж лицом, на вид и смел и горд.
Вот был бы удалец, будь честен он!
Бросает на собравшихся он взор,
Стоят с ним тридцать родичей его.
Суду он громко говорит потом:
«Бароны, да хранит вас всех господь!
Ходил я с императором в поход,
Ему был предан телом и душой.
Но на меня Роланд замыслил зло,
Ко мне жестокой воспылал враждой,
На муки и на казнь меня обрек,
Послал меня к Марсилию послом.
При всех Роланду вызов брошен мой,
Его и пэров вызвал я на бой.
Всю нашу ссору видел сам король.
Я только мстил, и нет измены в том».
Бароны молвят: «Суд все разберет».

CCLXXIII

Увидел Ганелон, что дело плохо.
Зовет он тридцать родственников кровных.
Один из них над всеми верховодит.
То – Пинабель, что из Сорансы родом.
Он на язык остер и ловок в споре,
А коль дойдет до боя – воин добрый.
Аой!
Граф молвит: «Будьте мне в беде оплотом,
Не дайте кончить жизнь на месте лобном».
А тот ответил: «Ничего не бойтесь.
Кто здесь о казни вымолвит хоть слово,
С тем тотчас я вступлю в единоборство
И дам отвод оружьем приговору».
Тут ниц пред ним граф Ганелон простерся.

CCLXXIV

Сошлись на суд бургундцы и баварцы,
Французы, пуатвинцы и нормандцы.
Есть там саксонцы, есть и алеманы.
Всех судей остальных овернцы мягче
– Жестокий страх им Пинабель внушает.
Все говорят: «Покончим с этой тяжбой.
Оставим суд, пойдем попросим Карла,
Чтоб Ганелону дал король пощаду,
И тот ему опять слугою станет.
Погиб Роланд и не придет обратно.
Не воскресить его сребром иль златом.
От поединка проку будет мало».
Так мыслят все, кто там на суд собрался.
Один Тьерри, брат Жоффруа, – иначе.
Аой!

CCLXXV

Вот судьи к императору пришли
И молвят: «Мы решили вас просить,
Чтоб Ганелона пощадили вы.
Он будет впредь вам ревностно служить.
Он знатен родом – сжальтесь же над ним,
Ведь все равно племянник ваш погиб.
Златой казной его не воскресить».
Король ответил: «Все вы подлецы!»
Аой!

CCLXXVI

Увидел Карл – оставлен всеми он,
Нахмурил брови и поник челом,
Стал от тоски и горя сам не свой.
Вдруг предстает Тьерри пред королем.
То Жоффруа Анжуйца брат меньшой.
Он строен, худощав и быстроног,
Кудрями черен, смугловат лицом,
А ростом и не мал и не высок.
Учтиво Карлу молвил он: «Сеньер,
Умерить постарайтесь вашу скорбь.
Вы знаете: вам предан весь наш род,
И я, как предки, вам служить готов.
Да, отчима Роланд обидеть мог,
Но кто вам служит – нет вины на том,
А Ганелон его на смерть обрек,
Нарушил клятву и презрел свой долг.
На рель его! – таков мой приговор.
А труп изрежут пусть в куски потом.
Подлец не стоит участи иной.
А если кто из родичей его
Посмеет приговору дать отвод,
Я подтвержу свои слова мечом».
Все молвят: «Рассудил он хорошо».

CCLXXVII

Вот Пинабель пред королем предстал.
Велик он ростом, быстр, могуч и храбр.
Его удар смертелен для врага.
Он молвил: «Воля ваша, государь.
Пусть понапрасну судьи не кричат.
Я слышал, что Тьерри изрек сейчас,
И докажу мечом, что он не прав».
С тем он свою перчатку Карлу дал.
Король спросил: «А кто заложник ваш?»
Тот три десятка родичей призвал.
Король велел под стражей их держать,
Своих взамен представить обещал.
Аой!

CCLXXVIII

Тьерри увидел – бой не за горами.
Вручил он Карлу правую перчатку.
Тот взял, своих заложников назначил.
Четыре Карл велел скамьи поставить
– Пусть сядут там противники до схватки.
Счел суд законным бой единогласно.
Ожье Датчанин споры все уладил.
Бойцы коней и брони просят дать им.
Аой!

CCLXXIX

Как только бой судом дозволен был,
К обедне в храм отправились враги,
Покаялись во всех грехах своих
И вклад большой внесли в монастыри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23