Вот приезжает он домой, царица встречает его с царевичем, такая радостная; а он как узнал про свое милое детище, так и залился горькими слезами. Рассказал царице, как и что с ним было, поплакали вместе, да ведь делать-то нечего, слезами дела не поправишь.
Стали они жить по-старому; а царевич растет себе да растет, словно тесто на опаре - не по дням, а по часам, и вырос большой.
„Сколько ни держать при себе, - думает царь, - а отдавать надобно: дело неминучее!“ Взял Ивана-царевича за руку, привел прямо к озеру.
- Поищи здесь, - говорит, - мой перстень; я ненароком вчера обронил.
Оставил одного царевича, а сам повернул домой. Стал царевич искать перстень, идет по берегу, и попадается ему навстречу старушка.
- Куда идешь, Иван-царевич?
- Отвяжись, не докучай, старая ведьма! И без тебя досадно.
- Ну, оставайся… - И пошла старушка в сторону. А Иван-царевич пораздумался: „За что обругал я старуху? Дай ворочу ее; старые люди хитры и догадливы! Авось что и доброе скажет“. И стал ворочать старушку:
- Воротись, бабушка, да прости мое слово глупое! Ведь я с досады вымолвил: заставил меня отец перстень искать, хожу-высматриваю, а перстня нет как нет!
- Не за перстнем ты здесь; отдал тебя отец морскому царю: выйдет морской царь и возьмет тебя с собою в подводное царство.
Горько заплакал царевич.
- Не тужи, Иван-царевич! Будет и на твоей улице праздник; только слушайся меня, старуху. Спрячься вон за тот куст смородины и притаись тихонько. Прилетят сюда двенадцать голубиц - все красных девиц, а вслед за ними и тринадцатая; станут в озере купаться; а ты тем временем унеси у последней сорочку и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе своего колечка. Если не сумеешь этого сделать, ты погиб навеки; у морского царя кругом всего дворца стоит частокол высокий, на целые на десять верст, и на каждой спице по голове воткнуто; только одна порожняя, не угоди на нее попасть!
Иван-царевич поблагодарил старушку, спрятался за смородиновый куст и ждет поры-времени.
Вдруг прилетают двенадцать голубиц; ударились о сыру землю и обернулись красными девицами, все до единой красы несказанной: ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать!
Поскидали платья и пустились в озеро: играют, плещутся, смеются, песни поют.
Вслед за ними прилетела и тринадцатая голубица; ударилась о сыру землю, обернулась красной девицей, сбросила с белого тела сорочку и пошла купаться; и была она всех пригожее, всех красивее!
Долго Иван-царевич не мог отвести очей своих, долго на нее заглядывался, да припомнил, что говорила ему старуха, подкрался и унес сорочку.
Вышла из воды красная девица, хватилась - нет сорочки, унес кто-то; бросились все искать, искали, искали - не видать нигде.
- Не ищите, милые сестрицы! Улетайте домой; я сама виновата - недосмотрела, сама и отвечать буду. Сестрицы - красные девицы ударились о сыру землю, сделались голубицами, взмахнули крыльями и полетели прочь. Осталась одна девица, осмотрелась кругом и промолвила:
- Кто бы ни был таков, у кого моя сорочка, выходи сюда; коли старый человек - будешь мне родной батюшка, коли средних лет - будешь братец любимый, коли ровня мне - будешь милый друг!
Только сказала последнее слово, показался Иванцаревич. Подала она ему золотое колечко и говорит:
- Ах, Иван-царевич! Что давно не приходил? Морской царь на тебя гневается. Вот дорога, что ведет в подводное царство; ступай по ней смело! Там и меня найдешь; ведь я дочь морского царя, Василиса Премудрая.
Обернулась Василиса Премудрая голубкою и улетела от царевича. - А Иван-царевич отправился в подводное царство; видит - и там свет такой же, как у нас, и там поля, и луга, и рощи зеленые, и солнышко греет.
Приходит он к морскому царю. Закричал на него морской царь:
- Что так долго не бывал? За вину твою вот тебе служба: есть у меня пустошь на тридцать верст и в длину и поперек - одни рвы, буераки да каменье острое! Чтоб к завтрему было там как ладонь гладко, и была бы рожь посеяна, и выросла б к раннему утру высока, чтобы в ней галка могла схорониться. Если того не сделаешь - голова твоя с плеч долой!
Идет Иван-царевич от морского царя, сам слезами обливается. Увидала его в окно из своего терема высокого Василиса Премудрая и спрашивает:
- Здравствуй, Иван-царевич! Что слезами обливаешься?
- Как же мне не плакать? - отвечает царевич. - Заставил меня царь морской за одну ночь сровнять рвы, буераки и каменье острое и засеять рожью, чтоб к утру она выросла и могла в ней галка спрятаться.
- Это не беда, беда впереди будет. Ложись с Богом спать; утро вечера мудренее, все будет готово!
Лег спать Иван-царевич, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и крикнула громким голосом:
- Гей вы, слуги мои верные! Ровняйте-ка рвы глубокие, сносите каменье острое, засевайте рожью колосистою, чтоб к утру поспело.
Проснулся на заре Иван-царевич, глянул - все готово: нет ни рвов, ни буераков, стоит поле как ладонь гладкое, и красуется на нем рожь - столь высока, что галка схоронится.
Пошел к морскому царю с докладом.
- Спасибо тебе, - говорит морской царь, - что сумел службу сослужить. Вот тебе другая работа: есть у меня триста скирдов, в каждом скирду по триста копен - все пшеница белоярая; обмолоти мне к завтрему всю пшеницу чисто-начисто, до единого зернышка, а скирдов не ломай и снопов не разбивай. Если не сделаешь - голова твоя с плеч долой!
- Слушаю, ваше величество! - сказал Иван-царевич; опять идет по двору да слезами обливается.
- О чем горько плачешь? - спрашивает его Василиса Премудрая.
- Как же мне не плакать? Приказал мне царь морской за одну ночь все скирды обмолотить, зерна не обронить, а скирдов не ломать и снопов не разбивать.
- Это не беда, беда впереди будет! Ложись спать с Богом, утро вечера мудренее.
Царевич лег спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:
- Гей вы, муравьи ползучие! Сколько вас на белом свете ни есть - все ползите сюда и повыберите зерно из батюшкиных скирдов чисто-начисто.
Поутру зовет морской царь Ивана-царевича:
- Сослужил ли ты службу?
- Сослужил, ваше величество!
- Пойдем посмотрим.
Пришли на гумно - все скирды стоят нетронуты, пришли в житницы - все закрома полнехоньки зерном.
- Спасибо тебе, брат! - сказал морской царь. - Сделай мне еще церковь из чистого воску, чтобы к рассвету была готова: это будет твоя последняя служба.
Опять идет Иван-царевич по двору, слезами умывается.
- О чем горько плачешь? - спрашивает его из высокого терема Василиса Премудрая.
- Как мне не плакать, доброму молодцу? Приказал мне морской царь за одну ночь сделать церковь из чистого воску.
- Ну, это еще не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать, утро вечера мудренее.
Царевич улегся спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109