Прощайте.
— Прощай, — ответил я его спине, стремительно удаляющейся прочь.
— Что он тебе сказал? — тотчас поинтересовалась Оля.
— Когда?
— Только что.
— Ну…
— Какая разница? — пожала плечами Агата. — Нам пора идти.
— Он в основном об Агате говорил, — заявил я, погладив прижавшегося к ноге Тихона.
Голубоглазая валькирия недоверчиво переспросила:
— Про меня?
— Да.
— И что конкретно?
— А какая разница?
— Никакой. — Она пожала плечами и отвернулась.
— Ладно-ладно… — лихорадочно соображая, я поспешил остановить ее. — Он сказал, что видит в твоих глазах страсть, которой ты не сможешь противостоять и прибежишь к нему, словно кошка на запах молока.
— Я?!
— Ну не я же?! А еще он сказал, что… Ты куда? Стой! Я пошутил.
Обернувшись, Агата вперила в меня тяжелый взгляд мерцающих, словно осколки айсберга после встречи с «Титаником», глаз.
— Пошутил?
— Пошутил.
Она медленно убрала меч в ножны:
— Что он сказал?
— Пожелал удачи всем и каждому в отдельности.
— Ага.
— А ты зачем за ним погналась?
— Наказать.
— Ах вот зачем! — всплеснув руками, улыбнулся я. — А я-то подумал…
— Что ты подумал?
— Агата, девочка, — решил на всякий случай напомнить я, — ты помнишь, что я Сокрушитель, будущий повелитель летающих рептилий и все такое?
— Конечно, помню.
— Пообещай не размахивать мечом.
— Зачем? — удивилась она. — Меч не веер — им рубят и колют, а не машут. Ну хорошо. Обещаю.
— Я подумал — ты за ним побежала потому, что не выдержала.
— Чего?
— Вспыхнувшей страсти.
— А… — Непонимание на ее лице сменилось недоумением. — Страсти?!
Признаюсь, первым, не выдержав, рассмеялся я.
— Хм, страсти…
Тут уж не удержалась Ольга, укоризненно ткнув меня локтем в бок и зажурчав, словно весенний ручеек. Весело и звонко.
Переведя взгляд с меня на Ольгу, Агата, хотя у самой уголки губ уже поползли вверх, буркнула обиженно:
— И совсем не смешно…
Фыркнула Викториния, потешно шлепая губами и выписывая рогом восьмерки.
Агата, пожав плечами, рассмеялась в полный голос.
Тихон, не понимая причины радости (вроде бы ничем вкусненьким не пахнет?), тем не менее присоединился к всеобщему веселью. Басовито вауркая, он бросился делиться хорошим настроением. Излишне усердно потершись о мое бедро, демон сбил меня с ног. Взмахнув руками, я начал заваливаться на спину, увлекаемый довольно вместительным мешком, который из мужской гордости отобрал у валькирий и закинул на спину. На второй ее, в смысле гордости, не хватило, и его девушки несли поочередно, решив не превращать единорога императорских кровей во вьючную кобылу.
— Держись! — вскрикнула Ольга, ухватив меня за ворот и пытаясь удержать, но вместо этого повалилась сверху, распластавшись на мне, словно курортница на надувном матраце. Вот когда я пожалел, что на мне бронированный костюм.
Приняв мой разочарованный вздох за болезненный стон, на помощь бросились одновременно Агата и принцесса. Викториния, находясь ближе и в более выгодном для скачек состоянии, поспела бы первой, но споткнулась о ваурийского демона и завалилась на бок. Агата успела перепрыгнуть неожиданно возникшую преграду, но, запнувшись о колючий кустарник, на ногах не устояла и добавила к нагрузке на мои кости вес своего тела, легких доспехов и заплечного мешка, полного всякой всячины.
— Вот что неудовлетворенная страсть с людьми делает, — пошутил я, с трудом выталкивая из легких воздух, который, проходя сквозь трепещущие связки, выносит слова на волю.
Агата открыла было рот, чтобы ответить, но, подброшенная Ольгой, отлетела в сторону, чудом приземлившись на ноги и успев поймав за локоть подругу, которую подбросил я. Подлетев на полметра в воздух, я свалился обратно на слетевший вещевой мешок. И, не дожидаясь повторного толчка, вскочил на ноги.
— Чего это ты? — спросила у Ольги Агата.
— Это не я, меня саму подбросило.
— И не смотрите на меня так… ну так. Я тут ни при чем, — заявил я.
— Что это было?! — Мы переглянулись и укоризненно уставились на неподвижно лежащий на земле мешок, чьи бока несколько примялись под нашим совместным весом. — На землетрясение не похоже…
Донесшиеся из мешка возгласы подтвердили, что толчок не был проявлением сейсмической нестабильности.
— Вай! Что на белом свете творится? Замуровали шайтаны… Как есть замуровали.
Выглядывающий из неплотно затянутой горловины мешка помятый рукав моего пиджака, самолично засунутого туда еще до спуска в ущелье, качнулся и задымился.
— У-у-у… шайтан! Врешь, философа молчать не заставишь.
Бледный, едва различимый дымок начал сбиваться в плотный комок голубого дыма, в котором постепенно начали проступать знакомые черты: массивный крючковатый нос, бегающие по сторонам глазки и сверкающая лысина, частично прикрытая тюбетейкой.
— Ух… — выдохнул джинн, вытирая вспотевший лоб. — Еле выбрался.
Увеличившись до средних человеческих размеров, он рывком поставил мешок горловиной кверху, качнувшись вместе с ним, быстро распустил шнуровку и, ухватившись за рукав моего пиджака, закричал:
— Чего стоите? Помогайте!
— Ага. Сейчас репку в максимально приближенных к подлиннику условиях будем тащить.
Вытащив пиджак, я встряхнул его, надеясь немного расправить и не приняв во внимание торчащего из рукава джинна.
— Прекрати!!!
— Извини, — чистосердечно раскаялся я.
Подобрав с земли тюбетейку, джинн натянул ее на голову по самые уши и, включив глаза на манер фар, нырнул в чернеющий лабиринт рукава.
— Вот так-то лучше, — вздохнул он, выбравшись из пиджака и запустив руку в карман. —А то в узел запутался словно шну…
Замолчав на полуслове, он побледнел, став почти прозрачным, и буквально выдернул из кармана руку с зажатым в ней кувшином. Хотя, не знай я, что собственноручно засунул туда именно серебряный кувшин с завязанным на узел горлышком, возможно, и не признал бы в извлеченном из кармана шедевре авангардного искусства пузатенькую обитель джинна емкостью ноль семь — ноль восемь литра. В настоящий момент она более всего напоминала теннисную ракетку, изготовленную пьяным кузнецом в абстрактной манере.
— У-у-у… судьба моя горемычная, сиротская-а-а… у-у-у… печаль горькая и беспробудная-а-а…
— Джинн, ты того… не очень. Не нужно так расстраиваться.
— А я и не расстраиваюсь, — безразлично ответил полупрозрачный дух. Вслед за чем набросил на ветку растущего поблизости дерева веревку, которую извлек из безразмерного кармана.
— Ты чего это надумал? — не на шутку встревоженный его поведением, спросил я.
— Ничего.
— Да постой ты! — Попытавшись удержать джинна, я пролетел сквозь него и чувствительно приложился шлемом о ствол дерева.
— Осторожно! — предупредил прорезавшимся голосом компьютер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Прощай, — ответил я его спине, стремительно удаляющейся прочь.
— Что он тебе сказал? — тотчас поинтересовалась Оля.
— Когда?
— Только что.
— Ну…
— Какая разница? — пожала плечами Агата. — Нам пора идти.
— Он в основном об Агате говорил, — заявил я, погладив прижавшегося к ноге Тихона.
Голубоглазая валькирия недоверчиво переспросила:
— Про меня?
— Да.
— И что конкретно?
— А какая разница?
— Никакой. — Она пожала плечами и отвернулась.
— Ладно-ладно… — лихорадочно соображая, я поспешил остановить ее. — Он сказал, что видит в твоих глазах страсть, которой ты не сможешь противостоять и прибежишь к нему, словно кошка на запах молока.
— Я?!
— Ну не я же?! А еще он сказал, что… Ты куда? Стой! Я пошутил.
Обернувшись, Агата вперила в меня тяжелый взгляд мерцающих, словно осколки айсберга после встречи с «Титаником», глаз.
— Пошутил?
— Пошутил.
Она медленно убрала меч в ножны:
— Что он сказал?
— Пожелал удачи всем и каждому в отдельности.
— Ага.
— А ты зачем за ним погналась?
— Наказать.
— Ах вот зачем! — всплеснув руками, улыбнулся я. — А я-то подумал…
— Что ты подумал?
— Агата, девочка, — решил на всякий случай напомнить я, — ты помнишь, что я Сокрушитель, будущий повелитель летающих рептилий и все такое?
— Конечно, помню.
— Пообещай не размахивать мечом.
— Зачем? — удивилась она. — Меч не веер — им рубят и колют, а не машут. Ну хорошо. Обещаю.
— Я подумал — ты за ним побежала потому, что не выдержала.
— Чего?
— Вспыхнувшей страсти.
— А… — Непонимание на ее лице сменилось недоумением. — Страсти?!
Признаюсь, первым, не выдержав, рассмеялся я.
— Хм, страсти…
Тут уж не удержалась Ольга, укоризненно ткнув меня локтем в бок и зажурчав, словно весенний ручеек. Весело и звонко.
Переведя взгляд с меня на Ольгу, Агата, хотя у самой уголки губ уже поползли вверх, буркнула обиженно:
— И совсем не смешно…
Фыркнула Викториния, потешно шлепая губами и выписывая рогом восьмерки.
Агата, пожав плечами, рассмеялась в полный голос.
Тихон, не понимая причины радости (вроде бы ничем вкусненьким не пахнет?), тем не менее присоединился к всеобщему веселью. Басовито вауркая, он бросился делиться хорошим настроением. Излишне усердно потершись о мое бедро, демон сбил меня с ног. Взмахнув руками, я начал заваливаться на спину, увлекаемый довольно вместительным мешком, который из мужской гордости отобрал у валькирий и закинул на спину. На второй ее, в смысле гордости, не хватило, и его девушки несли поочередно, решив не превращать единорога императорских кровей во вьючную кобылу.
— Держись! — вскрикнула Ольга, ухватив меня за ворот и пытаясь удержать, но вместо этого повалилась сверху, распластавшись на мне, словно курортница на надувном матраце. Вот когда я пожалел, что на мне бронированный костюм.
Приняв мой разочарованный вздох за болезненный стон, на помощь бросились одновременно Агата и принцесса. Викториния, находясь ближе и в более выгодном для скачек состоянии, поспела бы первой, но споткнулась о ваурийского демона и завалилась на бок. Агата успела перепрыгнуть неожиданно возникшую преграду, но, запнувшись о колючий кустарник, на ногах не устояла и добавила к нагрузке на мои кости вес своего тела, легких доспехов и заплечного мешка, полного всякой всячины.
— Вот что неудовлетворенная страсть с людьми делает, — пошутил я, с трудом выталкивая из легких воздух, который, проходя сквозь трепещущие связки, выносит слова на волю.
Агата открыла было рот, чтобы ответить, но, подброшенная Ольгой, отлетела в сторону, чудом приземлившись на ноги и успев поймав за локоть подругу, которую подбросил я. Подлетев на полметра в воздух, я свалился обратно на слетевший вещевой мешок. И, не дожидаясь повторного толчка, вскочил на ноги.
— Чего это ты? — спросила у Ольги Агата.
— Это не я, меня саму подбросило.
— И не смотрите на меня так… ну так. Я тут ни при чем, — заявил я.
— Что это было?! — Мы переглянулись и укоризненно уставились на неподвижно лежащий на земле мешок, чьи бока несколько примялись под нашим совместным весом. — На землетрясение не похоже…
Донесшиеся из мешка возгласы подтвердили, что толчок не был проявлением сейсмической нестабильности.
— Вай! Что на белом свете творится? Замуровали шайтаны… Как есть замуровали.
Выглядывающий из неплотно затянутой горловины мешка помятый рукав моего пиджака, самолично засунутого туда еще до спуска в ущелье, качнулся и задымился.
— У-у-у… шайтан! Врешь, философа молчать не заставишь.
Бледный, едва различимый дымок начал сбиваться в плотный комок голубого дыма, в котором постепенно начали проступать знакомые черты: массивный крючковатый нос, бегающие по сторонам глазки и сверкающая лысина, частично прикрытая тюбетейкой.
— Ух… — выдохнул джинн, вытирая вспотевший лоб. — Еле выбрался.
Увеличившись до средних человеческих размеров, он рывком поставил мешок горловиной кверху, качнувшись вместе с ним, быстро распустил шнуровку и, ухватившись за рукав моего пиджака, закричал:
— Чего стоите? Помогайте!
— Ага. Сейчас репку в максимально приближенных к подлиннику условиях будем тащить.
Вытащив пиджак, я встряхнул его, надеясь немного расправить и не приняв во внимание торчащего из рукава джинна.
— Прекрати!!!
— Извини, — чистосердечно раскаялся я.
Подобрав с земли тюбетейку, джинн натянул ее на голову по самые уши и, включив глаза на манер фар, нырнул в чернеющий лабиринт рукава.
— Вот так-то лучше, — вздохнул он, выбравшись из пиджака и запустив руку в карман. —А то в узел запутался словно шну…
Замолчав на полуслове, он побледнел, став почти прозрачным, и буквально выдернул из кармана руку с зажатым в ней кувшином. Хотя, не знай я, что собственноручно засунул туда именно серебряный кувшин с завязанным на узел горлышком, возможно, и не признал бы в извлеченном из кармана шедевре авангардного искусства пузатенькую обитель джинна емкостью ноль семь — ноль восемь литра. В настоящий момент она более всего напоминала теннисную ракетку, изготовленную пьяным кузнецом в абстрактной манере.
— У-у-у… судьба моя горемычная, сиротская-а-а… у-у-у… печаль горькая и беспробудная-а-а…
— Джинн, ты того… не очень. Не нужно так расстраиваться.
— А я и не расстраиваюсь, — безразлично ответил полупрозрачный дух. Вслед за чем набросил на ветку растущего поблизости дерева веревку, которую извлек из безразмерного кармана.
— Ты чего это надумал? — не на шутку встревоженный его поведением, спросил я.
— Ничего.
— Да постой ты! — Попытавшись удержать джинна, я пролетел сквозь него и чувствительно приложился шлемом о ствол дерева.
— Осторожно! — предупредил прорезавшимся голосом компьютер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99