За стенкой слышится бормотание моей ученицы Ясны, заучивающей метры заклинаний и магических формул. Малышке через пару недель сдавать экзамен в ведилище – училище ведьм. Вот Ясна вовсю и старается: тщательно, без отдыха, практически, без вдоха повторяет третий час священные тексты. Я просто вся уже растаяла от умиления от такой неистовой работоспособности и старательности.
Ладно, решила я, пойду к малышке и скажу, что на сегодня хватит. Не то чтобы этого было достаточно для полноценного освоения предмета, а просто голова уже раскалывается в стотысячный раз слышать одно и то же.
На стук в дверь Ясна не отреагировала. Тогда я осторожно приоткрыла дверцу и заглянула в комнату. Ясны, само собой, там не оказалось, вместо нее был заколдованный Трататун, с которого в три ручья лил пот. Так вот кто, оказывается, уже третий час твердит заклинания!
Я мигом расколдовала несчастного, и тот в благодарность обессиленно рухнул в обморок.
Уложив Трататуна в постель, я задумалась. Где же эта чертовка может быть?! Какое коварство так обойтись со своим другом, заставить его читать вместо себя заклинания под гипнозом! Интересно, как она собирается сдавать экзамены? С таким «усердием» она завалится на первом же экзаменационном шабаше. Вот будет позору на мою метлу и ступу. Я себе рельефно представляю слухи в волшебных кругах: «Представляете, ученица самой Йо завалилась на экзамене!»
Минут через двадцать пришел в себя Трататун.
– Как ты себя чувствуешь, Трататун?
– Сложно, – ответил малыш. – А Ясна еще не пришла?
– А куда она пошла? – быстро спросила я.
– Не знаю.
– Не ври.
– Не вру. Я правда не…
– Трататун! Я что, спрашиваю тебя для того, чтобы принести Ясне вред? – настаивала я на откровенности.
– Йо, а ты не будешь ее ругать?
– Не хочу напрасно обнадеживать тебя, но я просто не знаю, что с ней сделаю. Как минимум превращу в царевну-лягушку, чтобы она на собственной шкуре…
– Тогда не скажу.
– Как это не скажешь?! Она ведь так жестоко с тобой обошлась!
– Нет, я добровольно.
– Что?
– Я сам согласился. Она предупреждала, как это будет.
– И ты согласился на эту пытку? И после того как ты добровольно пошел на это, ты хочешь уверить меня, что ничего не знаешь? И еще требуешь от меня милосердия к Ясне? – гневно выпалила я, а внутренне восхитилась такой преданной дружбой. В мои ученические годы у меня не было таких верных и самоотверженных друзей. Даже завидно.
– И вовсе это была не пытка, – стал выкручиваться Трататун. – Я выучил все заклинания! А не заколдуй она меня, когда бы я вообще засел за книги?
– Так значит, добровольно?
– Да. Она просила помочь – и я помог. Старый друг лучше двух старух!
– Понятно. И куда она пошла?
Но Трататун не поддался на этот трюк.
– Йо, ты не будешь ее ругать? Обещаешь?
– Ладно, обещаю.
– Она пошла к святому Антонио.
– Куда? К кому?!
– К Антонио. Ты что, не знаешь, кто это?
– Знаю! Поэтому я и в таком ужасе!!!
ПОДСУШЕННЫЙ РАЗГОВОР
Чего же они здесь делают, на распутье, в диком древнем поле, вдалеке от Москвы, от балета «Красный мак», от антикварных магазинов и знаменитой картины художника Репина «Иван Грозный убивает своего сына»?
И. Ильф, Е. Петров
Быстро одевшись, мы с Трататуном отправились в лес, где обитал святой Антонио. Это был известный в округе аскет, Очищенный, то есть достигший божественной чистоты. Однажды он отказался от всего мирского, от плотских искушений, от мороженого и конфет, от всех своих долгов и обещаний, от обывательских разговорчиков и всего прочего и направил все свои помыслы к высшим сферам бытия, удалившись в лес для интенсивной и полноценной духовной жизни. Простые люди к таким аскетам-чистюлям (в смысле Очищенным) относятся с большим уважением, считается, что они знают нечто такое, что давно уже не «нечто», а ТАКОЕ!!! Правда, внимательный читатель, наверное, заметил, что я пришла в ужас оттого, что малышка направилась к такому праведному человеку, как святой Антонио. Казалось бы, с чего такой страх? Ответить на этот вопрос довольно-таки сложно, особенно если учесть, что в следующем абзаце мы с Трататуном так быстро идем, что на разговоры просто нет времени, так что, читатель, поверь мне на слово – кошмар!!!
Мы с Трататуном шли настолько быстро, насколько позволяла планировка леса, а так как он, в смысле лес, в течение последних семисот лет был предоставлен исключительно самому себе, на свое собственное усмотрение, то планировка отсутствовала напрочь – деревья росли где попало и где попадало: куда желуди попадали – там и вырастали.
Наконец-то мы вышли на более-менее протоптанную тропинку. Люди часто навещали святого Антонио, это считалось хорошим тоном – в лице святого приобщиться к возвышенному. Люди приходили к Антонио, чтобы он одарил их своей милостью, озарил божественным светом или просто помог советом. Зачастую люди приходили узнать у святого, к чему ломается третий зубчик расчески, отчего чешутся руки перед дракой, к чему снится шило в мешке. Много вопросов терзает человеческую душу, тянущуюся к Богу, а к кому же еще идти с таким, как не к аскету-чистюле? И, судя по тому, что тропинка уже превратилась в небольшую канавку, посещения святого Антонио чем дальше, тем больше входили в моду. (Хотела бы я знать, с каким же вопросом к нему подалась моя малышка?)
Через некоторое время мы практически добрались до шалаша аскета, как вдруг услышали разговор между Ясной и святым Антонио. Я и Трататун замерли за кустами на некотором расстоянии от говоривших, чтобы не выдать своего присутствия.
– Все настолько плохо? – спросил святой Антонио, перебирая в руках темно-красные четки из застывших слезинок дракона.
– Не то чтобы настолько, но плохо, – проговорила Ясна. – Она вся такая закомплексованная, такая зажатая, вся такая душевно зажмуренная, замурованная в себе, что просто кошмар. Как мне ей помочь, святой Антонио? Как заставить ее выйти из своего душевного подполья и открыться, распахнуться навстречу миру?
– Мирянка, мне понятна твоя просьба. Передай своей подруге, что я буду всю ночь молиться за нее, а наутро ее озарит небесная милость.
– Спасибо, Антонио! – поблагодарила святого Ясна и, поклонившись, медленно стала уходить, то и дело оглядываясь на стоящего в умиротворении Антонио, который уже весь сконцентрировался на следующем посетителе – скрюченном маленьком старичке.
Что-то меня насторожило в поведении малышки. Во-первых, что это за подруга такая несуразная, которая настолько закомплексована? Насколько мне известно, все подружки моей девочки как раз наоборот – так раскомплексованы, что иногда их хочется немножко закомплексовать. А во-вторых, почему она сначала не обратилась ко мне, ведь мы никогда не скрываем друг от друга ее проблем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Ладно, решила я, пойду к малышке и скажу, что на сегодня хватит. Не то чтобы этого было достаточно для полноценного освоения предмета, а просто голова уже раскалывается в стотысячный раз слышать одно и то же.
На стук в дверь Ясна не отреагировала. Тогда я осторожно приоткрыла дверцу и заглянула в комнату. Ясны, само собой, там не оказалось, вместо нее был заколдованный Трататун, с которого в три ручья лил пот. Так вот кто, оказывается, уже третий час твердит заклинания!
Я мигом расколдовала несчастного, и тот в благодарность обессиленно рухнул в обморок.
Уложив Трататуна в постель, я задумалась. Где же эта чертовка может быть?! Какое коварство так обойтись со своим другом, заставить его читать вместо себя заклинания под гипнозом! Интересно, как она собирается сдавать экзамены? С таким «усердием» она завалится на первом же экзаменационном шабаше. Вот будет позору на мою метлу и ступу. Я себе рельефно представляю слухи в волшебных кругах: «Представляете, ученица самой Йо завалилась на экзамене!»
Минут через двадцать пришел в себя Трататун.
– Как ты себя чувствуешь, Трататун?
– Сложно, – ответил малыш. – А Ясна еще не пришла?
– А куда она пошла? – быстро спросила я.
– Не знаю.
– Не ври.
– Не вру. Я правда не…
– Трататун! Я что, спрашиваю тебя для того, чтобы принести Ясне вред? – настаивала я на откровенности.
– Йо, а ты не будешь ее ругать?
– Не хочу напрасно обнадеживать тебя, но я просто не знаю, что с ней сделаю. Как минимум превращу в царевну-лягушку, чтобы она на собственной шкуре…
– Тогда не скажу.
– Как это не скажешь?! Она ведь так жестоко с тобой обошлась!
– Нет, я добровольно.
– Что?
– Я сам согласился. Она предупреждала, как это будет.
– И ты согласился на эту пытку? И после того как ты добровольно пошел на это, ты хочешь уверить меня, что ничего не знаешь? И еще требуешь от меня милосердия к Ясне? – гневно выпалила я, а внутренне восхитилась такой преданной дружбой. В мои ученические годы у меня не было таких верных и самоотверженных друзей. Даже завидно.
– И вовсе это была не пытка, – стал выкручиваться Трататун. – Я выучил все заклинания! А не заколдуй она меня, когда бы я вообще засел за книги?
– Так значит, добровольно?
– Да. Она просила помочь – и я помог. Старый друг лучше двух старух!
– Понятно. И куда она пошла?
Но Трататун не поддался на этот трюк.
– Йо, ты не будешь ее ругать? Обещаешь?
– Ладно, обещаю.
– Она пошла к святому Антонио.
– Куда? К кому?!
– К Антонио. Ты что, не знаешь, кто это?
– Знаю! Поэтому я и в таком ужасе!!!
ПОДСУШЕННЫЙ РАЗГОВОР
Чего же они здесь делают, на распутье, в диком древнем поле, вдалеке от Москвы, от балета «Красный мак», от антикварных магазинов и знаменитой картины художника Репина «Иван Грозный убивает своего сына»?
И. Ильф, Е. Петров
Быстро одевшись, мы с Трататуном отправились в лес, где обитал святой Антонио. Это был известный в округе аскет, Очищенный, то есть достигший божественной чистоты. Однажды он отказался от всего мирского, от плотских искушений, от мороженого и конфет, от всех своих долгов и обещаний, от обывательских разговорчиков и всего прочего и направил все свои помыслы к высшим сферам бытия, удалившись в лес для интенсивной и полноценной духовной жизни. Простые люди к таким аскетам-чистюлям (в смысле Очищенным) относятся с большим уважением, считается, что они знают нечто такое, что давно уже не «нечто», а ТАКОЕ!!! Правда, внимательный читатель, наверное, заметил, что я пришла в ужас оттого, что малышка направилась к такому праведному человеку, как святой Антонио. Казалось бы, с чего такой страх? Ответить на этот вопрос довольно-таки сложно, особенно если учесть, что в следующем абзаце мы с Трататуном так быстро идем, что на разговоры просто нет времени, так что, читатель, поверь мне на слово – кошмар!!!
Мы с Трататуном шли настолько быстро, насколько позволяла планировка леса, а так как он, в смысле лес, в течение последних семисот лет был предоставлен исключительно самому себе, на свое собственное усмотрение, то планировка отсутствовала напрочь – деревья росли где попало и где попадало: куда желуди попадали – там и вырастали.
Наконец-то мы вышли на более-менее протоптанную тропинку. Люди часто навещали святого Антонио, это считалось хорошим тоном – в лице святого приобщиться к возвышенному. Люди приходили к Антонио, чтобы он одарил их своей милостью, озарил божественным светом или просто помог советом. Зачастую люди приходили узнать у святого, к чему ломается третий зубчик расчески, отчего чешутся руки перед дракой, к чему снится шило в мешке. Много вопросов терзает человеческую душу, тянущуюся к Богу, а к кому же еще идти с таким, как не к аскету-чистюле? И, судя по тому, что тропинка уже превратилась в небольшую канавку, посещения святого Антонио чем дальше, тем больше входили в моду. (Хотела бы я знать, с каким же вопросом к нему подалась моя малышка?)
Через некоторое время мы практически добрались до шалаша аскета, как вдруг услышали разговор между Ясной и святым Антонио. Я и Трататун замерли за кустами на некотором расстоянии от говоривших, чтобы не выдать своего присутствия.
– Все настолько плохо? – спросил святой Антонио, перебирая в руках темно-красные четки из застывших слезинок дракона.
– Не то чтобы настолько, но плохо, – проговорила Ясна. – Она вся такая закомплексованная, такая зажатая, вся такая душевно зажмуренная, замурованная в себе, что просто кошмар. Как мне ей помочь, святой Антонио? Как заставить ее выйти из своего душевного подполья и открыться, распахнуться навстречу миру?
– Мирянка, мне понятна твоя просьба. Передай своей подруге, что я буду всю ночь молиться за нее, а наутро ее озарит небесная милость.
– Спасибо, Антонио! – поблагодарила святого Ясна и, поклонившись, медленно стала уходить, то и дело оглядываясь на стоящего в умиротворении Антонио, который уже весь сконцентрировался на следующем посетителе – скрюченном маленьком старичке.
Что-то меня насторожило в поведении малышки. Во-первых, что это за подруга такая несуразная, которая настолько закомплексована? Насколько мне известно, все подружки моей девочки как раз наоборот – так раскомплексованы, что иногда их хочется немножко закомплексовать. А во-вторых, почему она сначала не обратилась ко мне, ведь мы никогда не скрываем друг от друга ее проблем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67