Но мало того, по пути домой Лукреций стал приставать к молодым парням, строить им глазки и просить поднести сумку. А Солей стала все чаще останавливаться, вздыхать, присаживаться на все попадающиеся по дороге пеньки, чтобы отдышаться. И лишь снова столкнувшись на перекрестке нос к носу, они сообразили, что же на самом деле произошло. Они тут же бросились к ближайшему магу, потом к дальнему магу, потом к самому дальнему и так постепенно дошли до меня.
Да, печальная и в чем-то даже поучительная история.
– У вас были какие-нибудь общие враги? – спросила я, понимая всю бессмысленность своего вопроса, но ведь с чего-то надо было начинать.
– Какие враги? – воскликнула Лукреций-Солей. – У меня только поклонники и ухажеры!
– А мои враги давно уже землю удобряют, – мрачно пошутил Солей-Лукреций.
– А друзья общие у вас есть?
– Нет.
– Но пузырей без мыла не бывает! – продолжала настаивать я на откровенности.
– Ни врагов, ни друзей у нас нет! – в один голос ответили пострадавшие.
– А если хорошо подумать? – вмешалась в разговор Ясна.
– Некогда нам думать, деточка, у нас несчастье!
Тут неожиданно заговорил Трататун:
– Я так понимаю, что Солей-Лукреций особенно не переживает по поводу случившегося – все-таки молодое тело, юношеский, простите, девичий задор…
– Вот именно! Девичий задор! Надо же – «не переживает»! Ты думаешь, приятно, когда в таком почтенном возрасте начинаешь на парней заглядываться, а вечерами… впрочем, мал ты еще для остальных подробностей, хотя современная молодежь, судя по этой пигалице…
– Стоп! – резко прервала я говорившего, понимая, что при детях до шестнадцати лучше эту беседу не продолжать.
– Да, но… – хотела было поддержать своего друга Ясна, но, взглянув на меня, тут же прикусила губу и пхнула Трататуна ногой.
– Я сказала СТОП! На сегодня хватит, мне нужно время поразмышлять над случившимся. Ясна, проведи Солей-Лукреция в ее спальню, а ты, Трататун, проведи Лукреция-Солей в его, или ее? Черт, запутаешься тут с вами! Пожелайте гостям спокойной ночи и сами ложитесь спать. Мне нужно побыть в гордом одиночестве, мой мыслительный процесс не терпит постороннего вмешательства.
Гости поднялись со своих мест и, поблагодарив за внимание, отправились со своими провожатыми.
Когда за всеми захлопнулась дверь, я смогла наконец-то спокойно вздохнуть и разобраться в случившемся. Но, как всегда, мне помешали…
ДЕЛО БЫЛО НЕ ТАК
Не продолжайте. Я знаю, что вы хотите сказать. Нет, не то, совсем не то.
И. Ильф, Е. Петров
Я поднялась к себе в комнату и, переодевшись в вечерний темно-синий халатик, села за свой рабочий стол. Переложила с места на место книги по магии и свои рукописи, после чего спонтанно задумалась.
Честно говоря, ни о чем думать-то не хотелось. Все свои студенческие годы я придерживалась одного мудрого принципа: если не можешь убежать от работы – сделай так, чтобы она сама убежала от тебя.
Я закрыла глаза, и перед моим внутренним взором предстало лицо Солей-Лукреция. Оно смотрело на меня внимательно и обреченно. Такой взгляд бывает у молодых телят, когда они уже понимают, что они не только телята, но еще и крупный рогатый скот.
Я открыла глаза, но лицо Солеи-Лукреция не исчезло. Оно продолжало смотреть на меня тем же невосполнимым взглядом.
– Я не напугал вас?
– А я вас?
Мой контрответ, как видно, привел гостя в некоторое замешательство.
– Как вы сюда попали?
– Госпожа волшебница, я ведь все-таки маг, хоть и на пенсии и на антибиотиках. Прошу прощения за столь непосредственное вторжение в вашу комнату, но мне необходимо поговорить с вами наедине.
– Почему?
– Потому что история, рассказанная Лукрецием-Солей, абсолютно неправдоподобна и далека от истины, как мысль человеческая от пределов Вселенной. Я хотел бы поведать вам истинные факты случившегося, рассказать, образно говоря, настоящую историю болезни.
– Хорошо, я вас слушаю.
Солей-Лукреций, не найдя в комнате стула, уселся на стол, закинув ногу за ногу. Потом посмотрел на то, что он сделал, и тяжело выдохнул:
– Ох, тело этой пигалицы ведет себя крайне вульгарно, вы уж простите.
Он извлек из кармана платья курительную трубку и собрался было закурить, но, увидев мои глаза, которые отчетливо предупреждали о вреде курения для здоровья, просто сжал трубку в кулак и начал тихо, озираясь по сторонам, рассказывать. При этом после каждой фразы он тоскливо поглядывал на трубку, перекладывал ее из одного кулака в другой и продолжал свою речь:
– Итак, госпожа волшебница, дело на самом деле было не так, оно выглядело несколько иначе, чем было сказано выше.
– В самом деле? Интересно, а как было в действительности?
– Сейчас я вам расскажу, только прошу вас не говорить об этом этой пигалице Солей.
– Лукрецию-Солей, – поправила я.
– Да-да, Лукрецию-Солей. Даже неловко подумать, что к имени восемнадцатилетней пигалицы и вертихвостки присоединено и мое имя. В этом есть какая-то ирония судьбы.
– Простите, вы хотели мне что-то сообщить по секрету.
– Да-да. Итак, все началось в тот день, когда в калитку моего дома постучала Солей. Как сейчас помню…
ОТКРОВЕНИЕ ОТ СОЛЕЙ-ЛУКРЕЦИЯ
Пусть не думают, что он какой-то такой. Он хороший, в общем, совершенно безобидный человек. Его надо жалеть. И ему даже кажется, что его можно любить.
И. Ильф, Е. Петров
… Как сейчас помню, Солей постучала в мою калитку не кулачком, а камешком. Я в это время как раз работал на маленьком огороде возле дома. Люблю, знаете ли, с землей общаться, цветы выращивать, но, впрочем, это лирика.
Услышав стук, я отвлекся от своего занятия и подошел к калитке. Солей смотрела на меня так, словно я смотрел на нее как-то странно.
Нужно сказать, что до этого мы практически не общались, правда, уже тогда почтальон путал наши адреса, и я то и дело получал письма от всяких там Рыцарей Вишенки, Кавалеров Золотого Зуба, Тоскливого Странника и прочих вздыхателей. Письма я регулярно относил Солей, а взамен получал свои. Вот и все. Поэтому визит Солей так меня удивил.
– Добрый день! – поздоровалась она.
– Добрый, – ответил я, думая, что она принесла мне письма. Хоть это было и не в ее традиции, обычно за ними ходил я.
– Можно войти? – спросила Солей
– Да-да, конечно.
Девушка вошла во двор.
– А можно, я пройду в дом, у меня к вам, Лукреций, совершенно не уличный разговор.
Это, признаться, меня сильно заинтриговало, и я согласился.
В доме Солей попросила чашечку крепкого чая, выпила две, кроме первой, и лишь после этого сказала:
– Послушайте, Лукреций, мы ведь с вами соседи?
– Да.
– Вы меня помните с детства?
– Пожалуй, так.
– А раньше?
– Что раньше?
– Ну, раньше, до моего детства, вы меня не помните?
– То есть?
– Как бы это сказать… ну… Не виделись ли мы с вами еще когда-нибудь, до того как я появилась на свет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Да, печальная и в чем-то даже поучительная история.
– У вас были какие-нибудь общие враги? – спросила я, понимая всю бессмысленность своего вопроса, но ведь с чего-то надо было начинать.
– Какие враги? – воскликнула Лукреций-Солей. – У меня только поклонники и ухажеры!
– А мои враги давно уже землю удобряют, – мрачно пошутил Солей-Лукреций.
– А друзья общие у вас есть?
– Нет.
– Но пузырей без мыла не бывает! – продолжала настаивать я на откровенности.
– Ни врагов, ни друзей у нас нет! – в один голос ответили пострадавшие.
– А если хорошо подумать? – вмешалась в разговор Ясна.
– Некогда нам думать, деточка, у нас несчастье!
Тут неожиданно заговорил Трататун:
– Я так понимаю, что Солей-Лукреций особенно не переживает по поводу случившегося – все-таки молодое тело, юношеский, простите, девичий задор…
– Вот именно! Девичий задор! Надо же – «не переживает»! Ты думаешь, приятно, когда в таком почтенном возрасте начинаешь на парней заглядываться, а вечерами… впрочем, мал ты еще для остальных подробностей, хотя современная молодежь, судя по этой пигалице…
– Стоп! – резко прервала я говорившего, понимая, что при детях до шестнадцати лучше эту беседу не продолжать.
– Да, но… – хотела было поддержать своего друга Ясна, но, взглянув на меня, тут же прикусила губу и пхнула Трататуна ногой.
– Я сказала СТОП! На сегодня хватит, мне нужно время поразмышлять над случившимся. Ясна, проведи Солей-Лукреция в ее спальню, а ты, Трататун, проведи Лукреция-Солей в его, или ее? Черт, запутаешься тут с вами! Пожелайте гостям спокойной ночи и сами ложитесь спать. Мне нужно побыть в гордом одиночестве, мой мыслительный процесс не терпит постороннего вмешательства.
Гости поднялись со своих мест и, поблагодарив за внимание, отправились со своими провожатыми.
Когда за всеми захлопнулась дверь, я смогла наконец-то спокойно вздохнуть и разобраться в случившемся. Но, как всегда, мне помешали…
ДЕЛО БЫЛО НЕ ТАК
Не продолжайте. Я знаю, что вы хотите сказать. Нет, не то, совсем не то.
И. Ильф, Е. Петров
Я поднялась к себе в комнату и, переодевшись в вечерний темно-синий халатик, села за свой рабочий стол. Переложила с места на место книги по магии и свои рукописи, после чего спонтанно задумалась.
Честно говоря, ни о чем думать-то не хотелось. Все свои студенческие годы я придерживалась одного мудрого принципа: если не можешь убежать от работы – сделай так, чтобы она сама убежала от тебя.
Я закрыла глаза, и перед моим внутренним взором предстало лицо Солей-Лукреция. Оно смотрело на меня внимательно и обреченно. Такой взгляд бывает у молодых телят, когда они уже понимают, что они не только телята, но еще и крупный рогатый скот.
Я открыла глаза, но лицо Солеи-Лукреция не исчезло. Оно продолжало смотреть на меня тем же невосполнимым взглядом.
– Я не напугал вас?
– А я вас?
Мой контрответ, как видно, привел гостя в некоторое замешательство.
– Как вы сюда попали?
– Госпожа волшебница, я ведь все-таки маг, хоть и на пенсии и на антибиотиках. Прошу прощения за столь непосредственное вторжение в вашу комнату, но мне необходимо поговорить с вами наедине.
– Почему?
– Потому что история, рассказанная Лукрецием-Солей, абсолютно неправдоподобна и далека от истины, как мысль человеческая от пределов Вселенной. Я хотел бы поведать вам истинные факты случившегося, рассказать, образно говоря, настоящую историю болезни.
– Хорошо, я вас слушаю.
Солей-Лукреций, не найдя в комнате стула, уселся на стол, закинув ногу за ногу. Потом посмотрел на то, что он сделал, и тяжело выдохнул:
– Ох, тело этой пигалицы ведет себя крайне вульгарно, вы уж простите.
Он извлек из кармана платья курительную трубку и собрался было закурить, но, увидев мои глаза, которые отчетливо предупреждали о вреде курения для здоровья, просто сжал трубку в кулак и начал тихо, озираясь по сторонам, рассказывать. При этом после каждой фразы он тоскливо поглядывал на трубку, перекладывал ее из одного кулака в другой и продолжал свою речь:
– Итак, госпожа волшебница, дело на самом деле было не так, оно выглядело несколько иначе, чем было сказано выше.
– В самом деле? Интересно, а как было в действительности?
– Сейчас я вам расскажу, только прошу вас не говорить об этом этой пигалице Солей.
– Лукрецию-Солей, – поправила я.
– Да-да, Лукрецию-Солей. Даже неловко подумать, что к имени восемнадцатилетней пигалицы и вертихвостки присоединено и мое имя. В этом есть какая-то ирония судьбы.
– Простите, вы хотели мне что-то сообщить по секрету.
– Да-да. Итак, все началось в тот день, когда в калитку моего дома постучала Солей. Как сейчас помню…
ОТКРОВЕНИЕ ОТ СОЛЕЙ-ЛУКРЕЦИЯ
Пусть не думают, что он какой-то такой. Он хороший, в общем, совершенно безобидный человек. Его надо жалеть. И ему даже кажется, что его можно любить.
И. Ильф, Е. Петров
… Как сейчас помню, Солей постучала в мою калитку не кулачком, а камешком. Я в это время как раз работал на маленьком огороде возле дома. Люблю, знаете ли, с землей общаться, цветы выращивать, но, впрочем, это лирика.
Услышав стук, я отвлекся от своего занятия и подошел к калитке. Солей смотрела на меня так, словно я смотрел на нее как-то странно.
Нужно сказать, что до этого мы практически не общались, правда, уже тогда почтальон путал наши адреса, и я то и дело получал письма от всяких там Рыцарей Вишенки, Кавалеров Золотого Зуба, Тоскливого Странника и прочих вздыхателей. Письма я регулярно относил Солей, а взамен получал свои. Вот и все. Поэтому визит Солей так меня удивил.
– Добрый день! – поздоровалась она.
– Добрый, – ответил я, думая, что она принесла мне письма. Хоть это было и не в ее традиции, обычно за ними ходил я.
– Можно войти? – спросила Солей
– Да-да, конечно.
Девушка вошла во двор.
– А можно, я пройду в дом, у меня к вам, Лукреций, совершенно не уличный разговор.
Это, признаться, меня сильно заинтриговало, и я согласился.
В доме Солей попросила чашечку крепкого чая, выпила две, кроме первой, и лишь после этого сказала:
– Послушайте, Лукреций, мы ведь с вами соседи?
– Да.
– Вы меня помните с детства?
– Пожалуй, так.
– А раньше?
– Что раньше?
– Ну, раньше, до моего детства, вы меня не помните?
– То есть?
– Как бы это сказать… ну… Не виделись ли мы с вами еще когда-нибудь, до того как я появилась на свет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67