В нем взыграли непонятные чувства. А что если дракон и так уже поглощен Темным Лордом? Но он отогнал от себя эту мысль.
— Это... Этого сделать нельзя. Проходы вниз затоплены и замурованы. Добраться до Рагнарка невозможно.
— Ничего, я найду дорогу. Если ты отведешь меня туда, то я уверен, что смогу проторить новую тропу. — Черная энергия язычками заметалась по подолу алой робы. — И хозяин отблагодарит меня так, как еще никого не благодарил.
Грешюм отвернулся от Претора и вытер руку о белое одеяние, словно пытаясь очиститься от какой-то грязи. Зов дракона все еще продолжал бушевать у него в сознании, и он жестоко пожалел, что вообще пришел сюда. По многим причинам он не хотел, чтобы Претор добрался до Рагнарка. И поэтому язык его не выговорил последнее обстоятельство, касающееся спящего дракона — он умолчал о другом пророчестве, связанном с ним.
На самом деле это было скорее обещание, чем провидение. Было сказано, что когда он будет нужен, как никогда, спящий дракон очнется от вечного сна, потрясет скалы острова и снова оживет. И его пробуждение ознаменует начало Великой Войны, возвестив о первом ее сражении — битве за Алоа Глен.
Грешюм боязливо передернул плечами. Нет, Претору нечего делать рядом с Рагнарком, еще разбудит его действительно. А если он уже и так не спит? Зачем же иначе ему вновь созывать хайфаев?
И почему в протяжной песне дракона слышатся ему боевые трубы и звон мечей?
Грешюм смотрел, как Претор продолжает молча вышагивать по ковру, опустив широкие плечи, и колени его тряслись. Там, где-то глубоко внизу, лежал зверь, от которого Грешюму некогда удалось убежать.
И столетия спустя он не спешил к нему возвращаться.
Некоторых зверей лучше не будить.
По обеим сторонам лодки вырастал лес каменных башен — они плыли через мифический город Алоа Глен. Сайвин откинулась на корме, чтобы разглядеть все, как следует. Изогнув шею, она рассматривала старинные памятники утонувшего города. Нижние этажи были увиты водорослями и покрыты мхом, в то время как чайки заняли территорию шпилей. На нее почти с укоризной смотрели много веков назад распахнутые окна — как посмела она потревожить покой мертвых?
Девушка невольно отвела взгляд.
— Держи правее, — приказал с носа Флинт. Старик наклонился над водой и внимательно изучал дорогу, чтобы не напороться на затопленные шпили, и веслом легко отталкивал лодку от то и дело возникающих препятствий. Парус был спущен сразу же, как они оказались в акватории мертвого порта — было слишком опасно доверить судно свободолюбивому ветру.
Рядом Каст тоже работал веслом, ловко обходя заросшие водорослями купола и шпили. Лодка подалась вправо и снова заскользила по неподвижной воде.
Конч плыл, тяжело вздыхая, рядом с опущенным в воду локтем Сайвин. Она то и дело протягивала к нему пальцы, но дракон был уже слишком слаб, чтобы дотягиваться до них. Силы его таяли с каждой минутой, а лодка плыла все медленнее, останавливаемая неожиданными препятствиями. Сайвин плакала. Она понимала, что если Конча вовремя не доставят к обещанным Флинтом целителям, то он умрет, умрет очень скоро — но в то же время ей хотелось, чтобы лодка двигалась помедленней, давая дракону возможность отдохнуть. А ему было тяжело плыть за лодкой даже на такой скорости.
Она терла перепонки между пальцев, нервничая и переживая. Ведь если только Конч погибнет...
— Почти пришли! — вдруг обрадованно возвестил Флинт.
Лодка обогнула очередную башню и вышла на чистое пространство. Теперь город был уже не под, а над водой и поднимался вверх уступами и террасами. С этого расстояния русалка увидела, что казавшееся ей поначалу горой, было просто огромным замком посередине острова. А из самой его середины поднимались ветви какого-то огромного мертвого безлиственного дерева, словно символа умирания опустевшего города.
Прохладный ветерок освежил ее кожу. Лодка шла прямо к берегу. По обеим сторонам высились здания, до которых можно было почти дотянуться руками. Сайвин во все глаза рассматривала мир загадочных ландвеллеров. За исключением нескольких раз, когда она нежилась на песке пустынных пляжей, русалка никогда не бывала на суше. Сердце ее учащенно забилось; какая-то часть существа дрожала и пугалась, но другая трепетала и радовалась. Она продолжала смотреть в бесчисленные окна опустевших домов, когда-то принадлежавших изгнанникам моря...
— Никогда не думала, что их так много, — прошептала она.
— О чем ты? — спросил старик.
Сайвин стыдливо ушла от его взгляда.
— Я просто удивлена, что столько наших людей оказались отлученными от моря.
— Отлучены?
Русалка махнула рукой по направлению к домам.
— Все эти дома. Я и не думала, что так много мираев заставили переселиться с моря на землю.
Старик нахмурился в недоумении, а потом улыбнулся и едва не закашлялся.
— О, дитя мое, кто внушил тебе эту глупую мысль о том, что на берегу живут лишь изгнанные мираи?
Сайвин вспыхнула, смутилась, и обиделась.
— Нет, моя девочка, по берегам Архипелага последние пятьсот зим живут не только и не столько мираи!
Сайвин совсем растерялась.
— Но тогда кто же...
— Перед падением Аласии мираи и рыбаки побережья жили друг с другом в любви и согласии, помогая в труде и разделяя досуги. То было благословенное время мира и процветания. Но когда пришли гульготалы, темнота поглотила остров. И чтобы избегнуть плена Темного Лорда, ваш народ ушел в глубины океана, осудив себя на вечную ссылку, лишь бы не достаться кровавым псам. И за все столетия правления Черного Сердца ни одна мирая не вернулась на берега Аласии.
Сайвин сидела, потрясенная словами старика.
— Пять столетий? Но куда же девались изгнанники, которых изгоняли недавно?..
Флинт пожал плечами, но Сайвин заметила, что он бросил быстрый взгляд на сидевшего рядом Каста.
— Не знаю. Ваше племя всегда было жестоко в наказаниях. Оно не прощало, как не прощает само море.
Сайвин снова закуталась в одеяло и углубилась в раздумья. Так куда же все-таки исчезали изгнанные, если они не появлялись на берегу? Она вдруг вспомнила, как один из драконов — супругов изгнанной мираи — плакал долгие луны, и жалобный вой его раздавался над гладью моря, разрывая ей сердце. Так умевшие крепко любить существа плакали лишь тогда, когда их подруга умирала.
Сердце Сайвин зашлось от страшного предчувствия. Она начинала понимать, что ужасное наказание... Слезы выступили у девушки на глазах.
Если Флинт сказал правду...
Она задохнулась в рыдании, не в силах ничего противопоставить ужасной правде. Значит, все те, кто нарушил законы, не изгнаны — они убиты.
Снова вспомнив жалобный вой осиротевших драконов, Сайвин посмотрела вперед. Слезы мутили взор, ей стало дурно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
— Это... Этого сделать нельзя. Проходы вниз затоплены и замурованы. Добраться до Рагнарка невозможно.
— Ничего, я найду дорогу. Если ты отведешь меня туда, то я уверен, что смогу проторить новую тропу. — Черная энергия язычками заметалась по подолу алой робы. — И хозяин отблагодарит меня так, как еще никого не благодарил.
Грешюм отвернулся от Претора и вытер руку о белое одеяние, словно пытаясь очиститься от какой-то грязи. Зов дракона все еще продолжал бушевать у него в сознании, и он жестоко пожалел, что вообще пришел сюда. По многим причинам он не хотел, чтобы Претор добрался до Рагнарка. И поэтому язык его не выговорил последнее обстоятельство, касающееся спящего дракона — он умолчал о другом пророчестве, связанном с ним.
На самом деле это было скорее обещание, чем провидение. Было сказано, что когда он будет нужен, как никогда, спящий дракон очнется от вечного сна, потрясет скалы острова и снова оживет. И его пробуждение ознаменует начало Великой Войны, возвестив о первом ее сражении — битве за Алоа Глен.
Грешюм боязливо передернул плечами. Нет, Претору нечего делать рядом с Рагнарком, еще разбудит его действительно. А если он уже и так не спит? Зачем же иначе ему вновь созывать хайфаев?
И почему в протяжной песне дракона слышатся ему боевые трубы и звон мечей?
Грешюм смотрел, как Претор продолжает молча вышагивать по ковру, опустив широкие плечи, и колени его тряслись. Там, где-то глубоко внизу, лежал зверь, от которого Грешюму некогда удалось убежать.
И столетия спустя он не спешил к нему возвращаться.
Некоторых зверей лучше не будить.
По обеим сторонам лодки вырастал лес каменных башен — они плыли через мифический город Алоа Глен. Сайвин откинулась на корме, чтобы разглядеть все, как следует. Изогнув шею, она рассматривала старинные памятники утонувшего города. Нижние этажи были увиты водорослями и покрыты мхом, в то время как чайки заняли территорию шпилей. На нее почти с укоризной смотрели много веков назад распахнутые окна — как посмела она потревожить покой мертвых?
Девушка невольно отвела взгляд.
— Держи правее, — приказал с носа Флинт. Старик наклонился над водой и внимательно изучал дорогу, чтобы не напороться на затопленные шпили, и веслом легко отталкивал лодку от то и дело возникающих препятствий. Парус был спущен сразу же, как они оказались в акватории мертвого порта — было слишком опасно доверить судно свободолюбивому ветру.
Рядом Каст тоже работал веслом, ловко обходя заросшие водорослями купола и шпили. Лодка подалась вправо и снова заскользила по неподвижной воде.
Конч плыл, тяжело вздыхая, рядом с опущенным в воду локтем Сайвин. Она то и дело протягивала к нему пальцы, но дракон был уже слишком слаб, чтобы дотягиваться до них. Силы его таяли с каждой минутой, а лодка плыла все медленнее, останавливаемая неожиданными препятствиями. Сайвин плакала. Она понимала, что если Конча вовремя не доставят к обещанным Флинтом целителям, то он умрет, умрет очень скоро — но в то же время ей хотелось, чтобы лодка двигалась помедленней, давая дракону возможность отдохнуть. А ему было тяжело плыть за лодкой даже на такой скорости.
Она терла перепонки между пальцев, нервничая и переживая. Ведь если только Конч погибнет...
— Почти пришли! — вдруг обрадованно возвестил Флинт.
Лодка обогнула очередную башню и вышла на чистое пространство. Теперь город был уже не под, а над водой и поднимался вверх уступами и террасами. С этого расстояния русалка увидела, что казавшееся ей поначалу горой, было просто огромным замком посередине острова. А из самой его середины поднимались ветви какого-то огромного мертвого безлиственного дерева, словно символа умирания опустевшего города.
Прохладный ветерок освежил ее кожу. Лодка шла прямо к берегу. По обеим сторонам высились здания, до которых можно было почти дотянуться руками. Сайвин во все глаза рассматривала мир загадочных ландвеллеров. За исключением нескольких раз, когда она нежилась на песке пустынных пляжей, русалка никогда не бывала на суше. Сердце ее учащенно забилось; какая-то часть существа дрожала и пугалась, но другая трепетала и радовалась. Она продолжала смотреть в бесчисленные окна опустевших домов, когда-то принадлежавших изгнанникам моря...
— Никогда не думала, что их так много, — прошептала она.
— О чем ты? — спросил старик.
Сайвин стыдливо ушла от его взгляда.
— Я просто удивлена, что столько наших людей оказались отлученными от моря.
— Отлучены?
Русалка махнула рукой по направлению к домам.
— Все эти дома. Я и не думала, что так много мираев заставили переселиться с моря на землю.
Старик нахмурился в недоумении, а потом улыбнулся и едва не закашлялся.
— О, дитя мое, кто внушил тебе эту глупую мысль о том, что на берегу живут лишь изгнанные мираи?
Сайвин вспыхнула, смутилась, и обиделась.
— Нет, моя девочка, по берегам Архипелага последние пятьсот зим живут не только и не столько мираи!
Сайвин совсем растерялась.
— Но тогда кто же...
— Перед падением Аласии мираи и рыбаки побережья жили друг с другом в любви и согласии, помогая в труде и разделяя досуги. То было благословенное время мира и процветания. Но когда пришли гульготалы, темнота поглотила остров. И чтобы избегнуть плена Темного Лорда, ваш народ ушел в глубины океана, осудив себя на вечную ссылку, лишь бы не достаться кровавым псам. И за все столетия правления Черного Сердца ни одна мирая не вернулась на берега Аласии.
Сайвин сидела, потрясенная словами старика.
— Пять столетий? Но куда же девались изгнанники, которых изгоняли недавно?..
Флинт пожал плечами, но Сайвин заметила, что он бросил быстрый взгляд на сидевшего рядом Каста.
— Не знаю. Ваше племя всегда было жестоко в наказаниях. Оно не прощало, как не прощает само море.
Сайвин снова закуталась в одеяло и углубилась в раздумья. Так куда же все-таки исчезали изгнанные, если они не появлялись на берегу? Она вдруг вспомнила, как один из драконов — супругов изгнанной мираи — плакал долгие луны, и жалобный вой его раздавался над гладью моря, разрывая ей сердце. Так умевшие крепко любить существа плакали лишь тогда, когда их подруга умирала.
Сердце Сайвин зашлось от страшного предчувствия. Она начинала понимать, что ужасное наказание... Слезы выступили у девушки на глазах.
Если Флинт сказал правду...
Она задохнулась в рыдании, не в силах ничего противопоставить ужасной правде. Значит, все те, кто нарушил законы, не изгнаны — они убиты.
Снова вспомнив жалобный вой осиротевших драконов, Сайвин посмотрела вперед. Слезы мутили взор, ей стало дурно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139