— Да, одна. Но некоторые из Сестринства верят, что это даже и к лучшему. — Мишель положила руку на раскрытую ладонь девушки. — И я разделяю это мнение.
— Почему? — вздрогнув, спросила Елена.
— Пророчество всегда говорило о том, что только ведьма — женщина-маг — вновь разбудит барабаны войны против Гульготы и сама поднимет факел свободы. — Она доверительно наклонилась к Елене. — Понимаешь, женщина! Не мужчина. Мужской орден магов не смог противостоять гульготалам. Так зачем же повторять их путь и их приемы?! В том, что избранной должна быть женщина, есть свой резон — и потому ты избранница. Теперь нужен новый путь — путь женщины.
Елена поникла перед этими горящими глазами.
И Мишель поняла, что девушке страшно. Голос ее смягчился, а рука снова легла на черные волосы.
— Прости меня, я не хотела испугать...
— Но я не хочу этой ноши, — тихо и просто призналась девушка. Теперь она плакала, не стесняясь, и горячая соль жгла ей щеки.
Мишель обняла Елену и стала баюкать, как маленькую.
— Что-то говорит мне, что тебе в твоем странствии больше всего не хватало тепла, — прошептала она, обнимая Елену все крепче и крепче.
Так они сидели в молчаливом объятии несколько секунд, и Елена наслаждалась любовью, струившейся от тела Мишель — и это была не любовь к избраннице и надежде страны, а просто любовь родного человека.
Наконец — и слишком быстро — Мишель оторвала лицо девушки от своей груди и отерла ей слезы.
— У тебя глаза матери, такие же прекрасные, — улыбнулась она.
Елена с трудом удержалась от стона.
— Вот и все, что я хотела тебе сказать. Я не хотела, чтобы ноша твоя стала тяжелее или ты испугалась еще больше. Нет, я только хотела напомнить тебе, что ты не меч... не рука с розой... ты дочь своей матери, ты женщина. И именно это даст тебе самые большие силы в грядущей борьбе с темной магией. — Она снова коснулась черных волос девушки. — И никогда, даже среди всех этих мужчин не забывай, что ты женщина, — тихо закончила она с ласковой улыбкой.
Они еще раз быстро обнялись.
— Не забуду, — поклялась Елена, вспомнив то утро на опушке леса, когда она подняла к солнцу обе руки — одну белую, другую алую. И тогда она соединила их вместе, сказав себе, что она — и ведьма, и женщина. Неужели уже тогда она знала истинность слов Мишель? — Женщина и ведьма, — прошептала Елена.
— Что ты говоришь, малышка?
Но не успела Елена ответить, как в дверь бешено застучали.
— Волк принес известие! Сарай окружен!
Не говоря ни слова, Мишель вскочила с кровати и натянула ремни.
— Поторопись, Елена, — бросила она. И уже в дверях сказала скорей себе, чем девушке: — Черт меня побери, если я не чувствовала нечто такое заранее. — Она распахнула дверь.
Елена побежала за ней с колотившимся почти во рту сердцем.
Эррил уже стоял, весь красный с поднятым кулаком.
— Надо спешить!
— Что случилось? — потребовала Мишель, едва не прижимая Эррила к стене.
— Не знаю, — и он бросился по коридору к лестнице, но Мишель остановила его.
— Мы не идем, — произнесла она спокойно и тихо.
Эррил обернулся, как ужаленный.
— Спорить не время. Толчук в опасности!
— И ты потащишь ведьму в самую ловушку? — медленно спросила Мишель. — В самое пекло?
Эррил осекся.
— Я... Я... Но мы не можем бросить Толчука. Крал и остальные уже бегут туда.
— Крал — отличный воин. Я видела, как он владеет топором. И если то, что находится в сарае, не может быть побеждено горцем и огром, то, тем более, глупо тянуть туда Елену.
— Но я могу помочь, — вмешалась в разговор девушка.
Мишель остановила ее властным движением.
— Не сомневаюсь, что можешь. Но использовать свою магию здесь — то же самое, что даром кормить миньонов Темного Лорда. Ты — будущее, и мы не можем так рисковать тобой.
— Но надо хотя бы попробовать, — не сдавалась Елена, глядя на Эррила в ожидании поддержки.
Но она ее не получила. Глаза воина потухли.
— Я пойду один. Мишель права. План ты знаешь. Если беда разъединит нас, то встречаемся через луну на побережье Конца Земли.
— Но...
— Значит, решено, — прервала его Мишель. — Вероятно, вся гвардия страха уже на ногах. И мы должны сделать то же самое, если только хотим выжить.
Елена подняла измученные глаза.
— Но Толчук... Ведь он твой сын. Неужели ты оставишь его и во второй раз?
И эти тихие слова неожиданно сломали Мишель. Она почти беспомощно огляделась, а правая рука невольно сжалась в кулак. Женщина изо всех пыталась сдержать свои чувства.
— Я уже сделала это однажды. Значит, могу и повторить, — наконец, еле слышно произнесла она голосом, полным боли.
И Елена увидела, как слабость на лице Мишель снова сменилась железным спокойствием. Подступавшие слезы отошли, губы сложились в ровную линию. Елена почти в ужасе смотрела на это превращение. Неужели и ей предстоит стать такой же жестокой и несгибаемой? И, что гораздо хуже, неужели она захочет этого? Девушка встала между Эррилом и Мишель.
— Нет, — тихо сказала она. — Я не покину ни Толчука, ни остальных.
Эррил поднял руку к лицу и вздохнул.
— Это мудрое решение. Елена. Но, подумай, если сейчас все внимание в городе будет привлечено не к тебе, а к нам, вы с Мишель сможете ускользнуть незамеченными. И мы встретимся на Конце Земли.
— Нет.
Мишель потянулась к ней, но девушка отодвинулась.
— Милая моя девочка, мы должны уйти или... — ласково начала она.
— Нет. Ты сама только что говорила мне о том, почему именно женщине суждено в этот раз нести ношу магии. Потому, что женщина обладает женским, сострадающим сердцем. И вот сейчас мое сердце говорит, что надо остаться. И быть всем вместе.
— Ты не имеешь права рисковать собой, — напомнила Мишель. — Ты — завтрашний рассвет.
— Ну и что? Если уж мне суждено сражаться с Темным Лордом, я должна сражаться с ним сама, не чужими руками и не как символ, а как реальный человек. — Елена заглянула в глаза Мишель. — Прости меня, тетушка Ми, но я остаюсь здесь. Я не возьму себе на душу еще одного греха, и если я должна сражаться, то я буду делать это с открытым и чистым сердцем. — Она медленно стала спускаться по лестнице. — И Толчука я не оставлю.
Упав на колени, Толчук невольно оперся одной рукой на грязный пол, а другой все еще продолжал сжимать Сердце, несмотря на то, что камень был тускл и мертв. Перед ним языки пламени лизали проем двери, но даже в его отблесках грани Камня Сердца оставались безжизненными.
А без магии камня у него нет надежды выстоять перед новой атакой черных сил.
За горящим порогом сверкали тысячи красных глаз, пожиравшие огра злобными взглядами. В голове у Толчука звенело от песни этих дьявольских крыс — древнего хора ярости и смеха. И чудовищный смех парализовывал его волю и уничтожал силы. Сопротивляться он больше не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139