В общем перевод получался достаточно верным, однако весьма запаздывал по сравнению с обычной речью октопауков. Пока машина переводила одно предложение, те успевали наговорить три новых, и Ричарду приходилось заново регулировать систему. И, конечно, он едва понимал, о чем речь, поскольку пропускал два предложения из трех.
Оказавшись за воротами, люди увидели совершенно необыкновенное зрелище. Никки как открыла пошире глаза, так и не закрывала; перебивая Бенджи, она и близнецы с криками показывали друг другу тех, кого помнили по картине. На широких улицах полно было народу. В обе стороны по рельсам ездили вагончики наподобие городского трамвая, повсюду сновали пешеходы всякого облика и размера, кое-кто разъезжал на устройствах, напоминавших велосипеды с одним или парой колес, иногда попадалась группа созданий на страусозавре.
Макс, никогда еще не выходивший из зоны обитания людей, обильно усеивал свою речь чертями, дерьмом и другими излюбленными словечками… Эпонина требовала, чтобы он изгнал их из своего лексикона еще до рождения ребенка. Макс встревожился за Эпонину, когда на первой же остановке после ворот в их повозку забрались разнообразные существа, а четверо новоприбывших сразу обступили Эпонину, чтобы изучить специальное «сиденье», которое октопауки устроили для нее в тележке. Макс стоял на страже возле жены, держась за один из вертикальных поручней, разбросанных по десятиметровой повозке.
Пару этих новых пассажиров можно было назвать «полосатыми крабами»; восьминогие красно-желтые создания были ростом с Никки, их округлые тела покрывал твердый панцирь, вперед выдавались жуткого вида клешни. Они немедленно начали тереть усиками-антеннами одну из ног Эпонины, выступавшую из-под платья. Простое любопытство… но странное ощущение и необычный облик инопланетян заставили Эпонину отдернуться. Арчи, стоявший возле Эпонины с другой стороны, быстро опустил вниз щупальце и мягко оттолкнул обоих инопланетян. Тогда один из полосатых крабов поднялся на четыре задние ноги и, щелкнув клешнями перед носом Эпонины, заговорил, в явном раздражении шевеля вибрирующими антеннами. И буквально через миг октопаук парой щупалец извлек негодующего краба из повозки и оставил снаружи.
Эта сцена резко изменила настроение всех людей. Арчи давал объяснения Максу и Эпонине, Элли переводила (Макс слишком волновался, чтобы обратиться к услугам автоматического транслятора). Близнецы жались к Наи, а Никки тянулась к деду, просясь на руки.
— Эти существа не слишком умны, — проговорил Арчи, обращаясь к своим друзьям-людям, — но мы в значительной мере сумели смягчить их агрессивные наклонности. Создание, которое мне пришлось выдворить из повозки, неоднократно причиняло нам хлопоты. Оптимизатор, отвечающий за этот вид, уже пометил его — может быть, вы заметили — двумя небольшими зелеными пятнами на задней части панциря… и очередная выходка, безусловно, окончится терминацией.
Когда Элли закончила переводить, люди принялись методически разглядывать остальных инопланетян, соседствующих с ними, — не найдется ли еще кто с зелеными пятнышками. Удостоверившись, что всех остальных инопланетян можно считать безопасными, взрослые несколько расслабились.
— А что говорил этот краб? — спросил Ричард у Арчи, когда транспорт остановился в очередной раз.
— Поза угрозы, — ответил Арчи, — обычная у животных с ограниченным интеллектом… а его усики-антенны издали грубое ругательство, практически лишенное информации.
Повозка ехала по улице еще восемь-десять ниллетов, за это время она дважды остановилась, чтобы принять новых пассажиров: полдюжины октопауков и около двадцати созданий, представлявших пять различных видов. Четверо небесно-голубых созданий с полусферическими макушками, покрытыми дрожащей мозгоподобной субстанцией, сидели на корточках напротив Ричарда, все еще не выпускавшего Никки. Все восемь узловатых антенн, переплетаясь, тянулись к Никки, словно бы они хотели что-то сообщить. Когда девочка чуть шевельнула ножками, усики быстро втянулись назад в странную массу, из которой состояли тела инопланетных созданий.
К этому времени повозка наполнилась. Создание, которого людям еще не приходилось видеть (Макс метко окрестил его польской сосиской), с длинным носом и шестью короткими ножками, полезло по вертикальному стержню и двумя передними ногами потянулось к маленькому рюкзачку Наи. Джеми вмешался прежде, чем Наи или рюкзачку могли быть причинены какие-нибудь повреждения, тем не менее Галилей сильно ударил сосиску, сбив ее с поручня. Он утверждал — ему показалось, что пухлое создание готовится вновь ухватить рюкзачок. Существо забилось в угол подальше от Галилея, опасливо поглядывая на него одним глазом.
— Эй, парень, веди себя поосторожней, — ухмыльнулся Макс, взлохматив волосы мальчишки, — а то октопауки и тебе поставят на попу зеленые пятнышки.
Вдоль улицы выстроились одно— и двухэтажные здания, как правило, разрисованные ослепительными геометрическими узорами. Гирлянды и венки из ярких цветов и листьев обрамляли дверные проемы и украшали крыши. На стене, принадлежавшей, по словам Геркулеса, главному госпиталю, располагалась огромная прямоугольная фреска четырех метров в высоту и двадцати в длину, на ней октопауки-врачи лечили больных — не только своего собственного вида, но и других многочисленных обитателей Изумрудного города.
Повозка слегка замедлила ход и начала подъем. Она пересекла мост в несколько сотен метров длиной, протянувшийся над широкой рекой или каналом: водную гладь бороздили лодки, внизу, под водой, резвились октопауки и еще какие-то неизвестные создания. Арчи объяснил, что они въезжают в сердце Изумрудного города, где происходят все главные церемонии и где живут и работают «наиболее значительные» оптимизаторы.
— Вон там, — проговорил он, указывая на восьмиугольное сооружение около тридцати метров высотой, — располагаются наша библиотека и информационный центр.
На вопрос Ричарда Арчи ответил, что канал или ров полностью окружает «административный центр».
— За исключением оказий, подобных сегодняшней, и без одобрения оптимизатора вход всем, кроме октопауков, сюда запрещен.
Повозка остановилась на большой плоской равнине возле овального сооружения, похожего на стадион или зеленый театр. Когда люди вышли из нее, Наи шепнула Патрику, что столь сильного приступа клаустрофобии, как во время этой поездки, она не испытывала уже давно — с тех пор, как попала в подземку Киото в часы пик, когда ехала знакомиться с семьей Кэндзи.
— Но в Японии-то, — поежившись, заметил Патрик, — вокруг были люди… а здесь так странно. Как будто все разглядывают тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153