– Она что, говорила тебе, что является твоим союзником? Откуда ты вообще знаешь, что она на твоей стороне?
– Я чувствую… И хватит меня пытать насчет моего психоаналитика! Никаких гарантий на ее счет я тебе дать не могу! А теперь давай кончим объяснять необъяснимое и поговорим о тебе. Что ты собираешься делать дальше со своей зря потраченной жизнью, если не считать, правда, что ты произвела на свет Анжелику? – спросила Инди как можно мягче.
– На следующей неделе еду в Лондон. Уже столько лет мне хотелось туда выбраться. А моя Анжелика останется в этом году с Рокко на весь июль.
– А где ты остановишься?
– У своих дедушки и бабушки, конечно. Они бы мне не простили, если бы я этого не сделала. Им сейчас под семьдесят, но они на удивление бодры. И все уже продумали, включая всяческие развлечения и встречи, особенно с моими многочисленными кузенами и кузинами, которых я совсем не знаю.
– Да, весьма… увлекательно, – заметила Инди.
– Ты хочешь сказать, ужасно?
– И это тоже, это тоже, – радостно согласилась подруга.
– Нет смысла пытаться что-нибудь изменить, – мрачно заявила мужу виконтесса Адамсфилд, безуспешно стараясь сохранять при этом философский тон.
– Надо же, чтобы из всех возможных вариантов, из всех шотландцев – видит Бог, я люблю шотландцев, наверное, больше всех остальных людей на свете – твоя внучка выбрала одного из Киркгордонов! Да еще Лэдди Киркгордона, которого она и знала-то всего месяца два. Его семья потеряла все на Флодденском Поле четыреста с лишним лет назад и с тех пор неудержимо катилась под гору, – недовольно пробурчал ее супруг.
– Между прочим, она не только моя, но и твоя. А что касается ее избранника, то разорившийся или нет, но он все-таки не кто иной, как сам Освальд Чарльз Уолтер Энгус, граф Киркгордон!
– Ах, Освальд! Неудивительно, что его зовут Лэдди, – вскипел Эвелин Гилберт Бэзил Адамсфилд, которому самому удалось завоевать в школе право сокращенно именоваться просто Берти в результате многих раундов кулачных боев.
– Освальд, кстати, с 635 по 642 год был королем Нортумбрии, так что имя это, по-видимому, часть семейной традиции, – печально заметила леди Адамсфилд. – Да, тот Освальд, к сожалению, был королем всего семь лет, но, должно быть, отличался святостью. Ведь именно он, как известно, разослал миссионеров, чтобы обратить язычников в христианство.
– Мне лично это неизвестно. И глубоко безразлично. Почему бы Освальду не заниматься своими делами? Сдается мне, что Мэкси тебя основательно просветила. Она что, стремится, чтобы ее тоже причислили к лику святых?
– Она просто его любит, Берти. Сама ведь тебе об этом говорила. По-моему, ты просто вредничаешь.
– Не буду притворяться, что мне эта история нравится. Между прочим, тебе известно, что у меня был для нее на примете отличный муж.
– Да, но Мэкси сказала, что он полное ничтожество.
– Маркиз не может быть ничтожеством, а в особенности если он без пяти минут герцог. Ведь отец его недолго протянет. Что ж, он малость туповат, но считать его ничтожеством? Более того, его семья всегда… оставалась верной короне, а эти дикие, безумные Киркгордоны по-прежнему верны дому Стюартов. Послушать их, так получается, что на троне сегодня должен сидеть потомок Марии, королевы шотландской. Стоит ли удивляться, что они пребывают в нищете – идеализм и всем известная эксцентричность мешают им видеть реальную жизнь. Да они все слабоумные, эти Киркгордоны. А уж Лэдди, упрямый осел, хуже всех.
– Но именно это, мне кажется, как раз и привлекает в нем Мэкси. Она говорит, что он верит в свою судьбу, знает, ради чего жить и бороться, вкладывает особый смысл во все, чем занимается, страстно стремится к…
– Умоляю, избавь меня, дорогая Мэксим! Я тоже был на свадьбе, и совершенно ясно, что она в нем видит.
– Да, но ты не станешь отрицать, что как человеческий экземпляр он просто великолепен, – мечтательно произнесла леди Адамсфилд. – Честно говоря, я уже давно не видела такого красивого мужчины… Этот благородный профиль, эти голубые, ах до чего же голубые, глаза, это обветренное загорелое лицо, эти прямо-таки золотистые волосы! Боже, как представишь себе все это… и потом этот рост, эти плечи!
– «Как этот замок дряхл, как эти земли скудны…»
– А эти древние стены толщиной двенадцать футов, этот вид из окон, от которого дух захватывает!
– Да у него и шиллинга нет за душой, а она могла стать герцогиней!
– Но Мэкси и сама богата, дорогой, она графиня, и он от нее без ума…
– Мэксим, – прервал ее виконт Адамсфилд, – ты, похоже, неисправимый романтик, а я-то считал тебя разумной женщиной.
– Я только молю Бога, чтобы на сей раз она устроила свою судьбу уже навсегда.
– Мэкси? Устроила судьбу? Да еще с одним из Кирк-гордонов? Сомневаюсь, и очень, моя дорогая. «Навсегда!..»
– Боже, что это еще тут такое? – Милтон Бицет даже немного отшатнулся от увиденного.
– А на что, по-твоему, это похоже? – с самодовольным видом поинтересовался его партнер Леон Людвиг.
– На телеграмму размером с телефонный справочник. От Мэкси, наверное? Давай ее сюда!
– А если знал, зачем тогда спрашивать, Милтон?
– Я просто хотел высказать свою тревогу, любопытство, удовольствие, наконец! Я ведь действительно все это время недоумевал, почему от нее нет никаких известий, кроме сообщения о свадьбе с этим красавцем Киркгордоном. Наша Мэкси и этот ее граф-повелитель уже купили себе, должно быть, великолепный дом в Лондоне, так неужели она забудет про нас и позволит каким-то там английским декораторам нажиться на таком грандиозном заказе! Где там у них дом? Ах да, конечно же, в Мей-фэре. А где Мейфэр? Ну-ка давай телеграмму!
– Это замок, – сообщил Людвиг, протягивая плотную пачку листов.
– В Мэкси надо верить! Мы сами приучили ее действовать с размахом.
– Да, но он в Шотландии, – зловеще уточнил Людвиг.
– Боже, только не это!
– Как раз оно самое. Она тут пишет, что он стоит где-то между Келсо и Эттрик-форест, как будто нам это хоть что-то говорит! Никакого отопления, кроме нескольких каминов, каждый таких размеров, что можно спокойно зажарить на вертеле целую овцу! И никаких там тебе галерей для менестрелей, никакой сцены для представлений. Стены без роскошных панелей, ни одной семейной реликвии, гобелена, картины. И почти полностью отсутствуют туалеты! Окошки сплошь крошечные, но зато удобно обороняться от «королевских войск», что бы это значило? Одному Господу известно, когда все это было нужно! К тому же вся махина медленно рассыпается на куски уже тысячу, если не больше, лет. Но и до того замок, даже в дни своей громкой славы, никогда не был хоть мало-мальски приспособлен для жилья… В об-шем, Милтон, не дом, а крепость, чертова крепость. «Ужасный замок», как Мэкси его называет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154