Анни не раз подсказывала мне, что происходит, но я ни о чем не догадывался. — Алек прислонился к холодильнику. — Как-то вечером, как раз перед самым Рождеством, она поздно вернулась из мастерской. Анни была очень расстроена. Ей в руку впился осколок стекла, и она сама никак не могла его вытащить. Я вынул его, а она все время плакала. Потом Анни решила принять ванну перед сном. Она сказала, что это поможет ей расслабиться. Но теперь я понимаю, что ей хотелось смыть все следы близости с Полом перед тем, как она ляжет в постель со мной.
Оливия, выслушивая эти подробности, закусила губу.
— Когда я вспомнил об этом вчера вечером, когда все части мозаики легли на свои места, я понял, что в тот вечер между нею и Полом что-то произошло. Я только надеялся, что они не… — Он посмотрел на Оливию. — Но они переспали, так? То есть я хочу сказать, что едва ли Пол принуждал ее, а она отчаянно сопротивлялась, верно?
— Пол говорил, что все произошло… по обоюдному согласию.
Алек покачал головой.
— Я не думал, что тебе об этом известно, Оливия. Помнишь, я обвинил тебя в том, что в тебе нет честности и открытости Анни? С моей точки зрения, если бы ты знала об их близости, то ты бы бросила мне это в лицо в тот вечер.
— Я хотела так поступить, — призналась Оливия, — но мне не хотелось причинять тебе боль.
Алек подошел к ней, взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал в лоб.
— Спасибо. — Он вздохнул, его руки легли на талию Оливии. — Теперь мне придется подумать о том, как и когда сказать моей девочке, что ее настоящий отец Том Нестор.
— Лэйси, вероятно, должна об этом узнать, — согласилась Оливия. — Наследственность и все прочее…
— Сначала я должен свыкнуться с этим, — сказал Алек. — Я хочу найти такие слова в разговоре с Лэйси, чтобы она не стала плохо думать о своей матери, чтобы она испытала к ней сострадание. Пока я на это не способен.
— Ты хороший отец, Алек.
— Мне казалось, что у тебя есть сомнения на этот счет. Оливия покачала головой.
— Сомнения у меня вызывали лишь некоторые из твоих методов воспитания. Но я ни разу не усомнилась в том, что ты любишь Лэйси и желаешь ей только добра. — Она коснулась его щеки. — Ты рад, что теперь знаешь правду?
— Да. Это избавило меня от чувства вины за то, что я люблю тебя.
— Ты снял кольцо.
— И ты тоже.
Оливия улыбнулась, прижалась к нему теснее.
Они любили друг друга неторопливо и нежно. Ароматный, прогретый солнцем воздух вливался в раскрытое окно спальни, неся с собой негу летнего дня, заставляя забыть о времени. Оливия была сверху, когда Алек достиг пика наслаждения. Она видела, как выгнулось и застыло его тело в золотистом свете, точно так же, как она замирала под ним несколькими секундами раньше.
Когда блаженный покой снизошел на них, Алек открыл глаза и посмотрел на Оливию.
— Какая ты красивая. — Он провел пальцем по золотой цепочке на ее груди. — Я люблю тебя, Оливия.
Она вдруг осознала свою наготу, хотя совсем недавно это ее нисколько не смущало.
— И я люблю тебя, но это меня пугает, — призналась она.
— Почему?
— Я совсем недавно перестала любить мужчину, который хотел бы видеть на моем месте Анни. Я боюсь, что любовь к тебе кончится так же.
Алек покачал головой.
— Мне нужна ты, Оливия. — Его пальцы сжали ее бедра. — Я хочу тебя такой, какая ты есть, с твоей страстью к порядку, с твоими амбициями и твоей способностью думать в первую очередь о себе. — Он легко коснулся ее в том месте, где их тела соединялись, и Оливия вздрогнула. — И с твоими неукротимыми плотскими желаниями.
— И с моей беременностью?
Его руки легли на купол ее живота.
— Я уже вырастил и воспитал ребенка другого мужчины, — сказал Алек, — так что я могу сделать это еще раз.
55
Сентябрь 1991 года
Вечером, около половины девятого, в доме престарелых в Мантео погас свет. Обитатели дома и немногочисленный персонал собрались в гостиной при свете свечей.
Мэри спокойно сидела в углу, сложенная газета с отгаданным до конца кроссвордом лежала на коленях. Ей ни к чему было радио, она и так знала, что происходит на улице. Буря отзывалась болью в ее костях.
Несколькими часами ранее она открыла окно в своей комнате. Ворвался ветер, остудив ей кожу. Мэри вдохнула его, попробовала на вкус и поняла, что ураган близко. «Пора», — сказала она себе. Уже несколько дней подряд Мэри предчувствовала его приближение. Еще до того, как жителям Внешней косы предложили эвакуироваться, она знала, что эта буря будет намного страшнее прочих. Она ударит со всей силой в беззащитный берег, и это будет лишь визитной карточкой неукротимой безжалостной стихии.
Труди попыталась уговорить Мэри поиграть вместе с другими в канасту.
— Уж вам-то, Мэри, пора привыкнуть к ураганам, — проворчала она, когда Мэри отказалась. — А вы сидите в уголке, как испуганная маленькая девочка.
Мэри ничего не боялась, но не стала спорить с Труди.
Она ушла спать намного позже обычного, но уснуть так и не смогла. Ветер был ужасным. Он проносился по большому дому, словно невидимый злой колдун, и время от времени Мэри слышала треск ломаемых деревьев. Ночью в комнате Джейн разбилось окно, и своими криками она перебудила остальных, заставив всех выскочить в коридор. Остаток ночи Джейн провела на раздвижном диване в гостиной.
Перед самым рассветом Мэри немного поспала. Когда она проснулась, небо было затянуто тучами, туман скрывал окрестности. Яркие цвета витража на ее окне стали приглушенными и словно размытыми.
Мэри присоединилась к остальным в столовой, но есть не смогла. После завтрака, когда все отправились на веранду посмотреть на поваленные деревья и выбитые окна в домах по соседству, Мэри пошла на кухню, где Гейл и Сэнди, единственные из всего персонала, кто смог добраться до работы, загружали посуду в посудомоечную машину.
— Что случилось, Мэри? — спросила Гейл.
— Кто-то из вас должен отвезти меня в Киссривер, — сказала она.
Сэнди рассмеялась.
— Вы сошли с ума, Мэри. Прошлой ночью Косу затопило, по радио передали, что многие дороги еще под водой. Если бы мы даже захотели туда поехать, мы бы застряли по дороге.
— Пожалуйста, поедем, — попросила Мэри. Ее бесила необходимость просить, во всем зависеть от этих молодых девчонок. — Я заплачу.
Гейл рассмеялась.
— Откуда у вас деньги, дорогая? Или вы припрятали кое-что, о чем мы не знаем?
Мэри тяжело оперлась на палку. Этим утром бедро напоминало о себе пульсирующей болью.
— Если вы меня не отвезете, я найду способ туда добраться.
Сэнди и Гейл переглянулись, поняв, что Мэри говорит серьезно. Несколько недель назад кто-то разгадал кроссворд в газете, опередив Мэри. А когда они отказались отвезти ее в магазин за другой газетой, Мэри прошагала пешком милю туда и милю обратно, но купила газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Оливия, выслушивая эти подробности, закусила губу.
— Когда я вспомнил об этом вчера вечером, когда все части мозаики легли на свои места, я понял, что в тот вечер между нею и Полом что-то произошло. Я только надеялся, что они не… — Он посмотрел на Оливию. — Но они переспали, так? То есть я хочу сказать, что едва ли Пол принуждал ее, а она отчаянно сопротивлялась, верно?
— Пол говорил, что все произошло… по обоюдному согласию.
Алек покачал головой.
— Я не думал, что тебе об этом известно, Оливия. Помнишь, я обвинил тебя в том, что в тебе нет честности и открытости Анни? С моей точки зрения, если бы ты знала об их близости, то ты бы бросила мне это в лицо в тот вечер.
— Я хотела так поступить, — призналась Оливия, — но мне не хотелось причинять тебе боль.
Алек подошел к ней, взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал в лоб.
— Спасибо. — Он вздохнул, его руки легли на талию Оливии. — Теперь мне придется подумать о том, как и когда сказать моей девочке, что ее настоящий отец Том Нестор.
— Лэйси, вероятно, должна об этом узнать, — согласилась Оливия. — Наследственность и все прочее…
— Сначала я должен свыкнуться с этим, — сказал Алек. — Я хочу найти такие слова в разговоре с Лэйси, чтобы она не стала плохо думать о своей матери, чтобы она испытала к ней сострадание. Пока я на это не способен.
— Ты хороший отец, Алек.
— Мне казалось, что у тебя есть сомнения на этот счет. Оливия покачала головой.
— Сомнения у меня вызывали лишь некоторые из твоих методов воспитания. Но я ни разу не усомнилась в том, что ты любишь Лэйси и желаешь ей только добра. — Она коснулась его щеки. — Ты рад, что теперь знаешь правду?
— Да. Это избавило меня от чувства вины за то, что я люблю тебя.
— Ты снял кольцо.
— И ты тоже.
Оливия улыбнулась, прижалась к нему теснее.
Они любили друг друга неторопливо и нежно. Ароматный, прогретый солнцем воздух вливался в раскрытое окно спальни, неся с собой негу летнего дня, заставляя забыть о времени. Оливия была сверху, когда Алек достиг пика наслаждения. Она видела, как выгнулось и застыло его тело в золотистом свете, точно так же, как она замирала под ним несколькими секундами раньше.
Когда блаженный покой снизошел на них, Алек открыл глаза и посмотрел на Оливию.
— Какая ты красивая. — Он провел пальцем по золотой цепочке на ее груди. — Я люблю тебя, Оливия.
Она вдруг осознала свою наготу, хотя совсем недавно это ее нисколько не смущало.
— И я люблю тебя, но это меня пугает, — призналась она.
— Почему?
— Я совсем недавно перестала любить мужчину, который хотел бы видеть на моем месте Анни. Я боюсь, что любовь к тебе кончится так же.
Алек покачал головой.
— Мне нужна ты, Оливия. — Его пальцы сжали ее бедра. — Я хочу тебя такой, какая ты есть, с твоей страстью к порядку, с твоими амбициями и твоей способностью думать в первую очередь о себе. — Он легко коснулся ее в том месте, где их тела соединялись, и Оливия вздрогнула. — И с твоими неукротимыми плотскими желаниями.
— И с моей беременностью?
Его руки легли на купол ее живота.
— Я уже вырастил и воспитал ребенка другого мужчины, — сказал Алек, — так что я могу сделать это еще раз.
55
Сентябрь 1991 года
Вечером, около половины девятого, в доме престарелых в Мантео погас свет. Обитатели дома и немногочисленный персонал собрались в гостиной при свете свечей.
Мэри спокойно сидела в углу, сложенная газета с отгаданным до конца кроссвордом лежала на коленях. Ей ни к чему было радио, она и так знала, что происходит на улице. Буря отзывалась болью в ее костях.
Несколькими часами ранее она открыла окно в своей комнате. Ворвался ветер, остудив ей кожу. Мэри вдохнула его, попробовала на вкус и поняла, что ураган близко. «Пора», — сказала она себе. Уже несколько дней подряд Мэри предчувствовала его приближение. Еще до того, как жителям Внешней косы предложили эвакуироваться, она знала, что эта буря будет намного страшнее прочих. Она ударит со всей силой в беззащитный берег, и это будет лишь визитной карточкой неукротимой безжалостной стихии.
Труди попыталась уговорить Мэри поиграть вместе с другими в канасту.
— Уж вам-то, Мэри, пора привыкнуть к ураганам, — проворчала она, когда Мэри отказалась. — А вы сидите в уголке, как испуганная маленькая девочка.
Мэри ничего не боялась, но не стала спорить с Труди.
Она ушла спать намного позже обычного, но уснуть так и не смогла. Ветер был ужасным. Он проносился по большому дому, словно невидимый злой колдун, и время от времени Мэри слышала треск ломаемых деревьев. Ночью в комнате Джейн разбилось окно, и своими криками она перебудила остальных, заставив всех выскочить в коридор. Остаток ночи Джейн провела на раздвижном диване в гостиной.
Перед самым рассветом Мэри немного поспала. Когда она проснулась, небо было затянуто тучами, туман скрывал окрестности. Яркие цвета витража на ее окне стали приглушенными и словно размытыми.
Мэри присоединилась к остальным в столовой, но есть не смогла. После завтрака, когда все отправились на веранду посмотреть на поваленные деревья и выбитые окна в домах по соседству, Мэри пошла на кухню, где Гейл и Сэнди, единственные из всего персонала, кто смог добраться до работы, загружали посуду в посудомоечную машину.
— Что случилось, Мэри? — спросила Гейл.
— Кто-то из вас должен отвезти меня в Киссривер, — сказала она.
Сэнди рассмеялась.
— Вы сошли с ума, Мэри. Прошлой ночью Косу затопило, по радио передали, что многие дороги еще под водой. Если бы мы даже захотели туда поехать, мы бы застряли по дороге.
— Пожалуйста, поедем, — попросила Мэри. Ее бесила необходимость просить, во всем зависеть от этих молодых девчонок. — Я заплачу.
Гейл рассмеялась.
— Откуда у вас деньги, дорогая? Или вы припрятали кое-что, о чем мы не знаем?
Мэри тяжело оперлась на палку. Этим утром бедро напоминало о себе пульсирующей болью.
— Если вы меня не отвезете, я найду способ туда добраться.
Сэнди и Гейл переглянулись, поняв, что Мэри говорит серьезно. Несколько недель назад кто-то разгадал кроссворд в газете, опередив Мэри. А когда они отказались отвезти ее в магазин за другой газетой, Мэри прошагала пешком милю туда и милю обратно, но купила газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109